Поиск причин обострения ситуации привел многих исследователей к необходимости обратить внимание на систему образования в крае, которая была тесно связана с албанской школьной системой. По их мнению, она способствовала “албанизации Косово” и росту националистических настроений, особенно среди молодежи. Сюда приезжали сотни учителей и профессоров из Тираны. А косовские в свою очередь проходили стажировку в Албании. Занятия велись по албанским учебникам, государственные программы игнорировались. Университет готовил албанологов в таком количестве, которое не требовалось стране. “Албанизация Косово” становилась естественным процессом, а воспитание националистических идей начиналось уже за школьной партой. В Косово существовали 904 албанские начальные и 69 средних школ. В 1970 г. в Приштине был открыт университет, в котором и на албанском, и на сербском языках обучались 37 тыс. студентов, 80% из них были албанцами. Албанский национализм неограниченно использовал все краевые структуры власти: милицию, суды, систему школьного и университетского образования, Академию наук, писательскую организацию – для того, чтобы национализм мог проникать во все сферы жизни, все слои населения.

Руководство Сербии использовало разные методы урегулирования ситуации в крае в 80-е годы. Введение военного положения сменялось разработкой новых программ решения “вопроса Косово”, которые включали в себя или экономические меры, такие как преодоление замкнутости края, изменение его экономической структуры, укрепление материальной основы самоуправления, или политические – попытку формирования единства на классовых, а не на национальных основах.

В конце 80-х годов ситуация в крае крайне обострилась. Когда руководство Союза коммунистов Сербии сменило руководителей Краевого комитета СК Косово, в Приштине и других городах прошли демонстрации протеста, а в феврале 1989 г. началась забастовка шахтеров, выступавших против исключения популярного у албанцев Азема Власи из ЦК СКЮ. События в крае вызвали огромный резонанс в стране. В Любляне поддержали требования шахтеров, а в Сербии – осудили, потребовав от правительства серьезных мер.

Дальнейшее развитие событий связывают с именем Слободана Милошевича, избранного в 1986 г. председателем ЦК Союза коммунистов Сербии. В 1987 г. популярность этого человека стремительно возросла – его выступление в апреле в Косово-Поле, где он впервые открыто говорил о несправедливом положении Сербии в югославской федерации и пообещал сербскому народу защиту, было воспринято как национальная сербская программа. В Милошевиче сербы увидели национального лидера. В 1988 г. он организовал ряд манифестаций и так называемых “митингов истины” в Ужице, Валеве, Заечаре, Шабаце, Крушеваце, Кралеве, Вране, Лесковаце, Крагуеваце, Нише, Белграде, на которых собиралось от 100 до 300 тыс. человек. Воодушевленные возможностью впервые говорить о своих национальных чувствах, проблемах власти, люди скандировали имя Милошевича, несли его портреты. К концу 80-х годов он выделился из партийно-государственной олигархии и стал независимым носителем политического суверенитета, фактически “неприкосновенным политическим правителем Сербии”, престал делить власть с “остатками олигархии”, создал свой штаб близких советников, “интимный круг посвященных”, подчеркивали югославские ученые.

Феномен Милошевича продолжает волновать западных политиков. Они пытаются разгадать причины его популярности и политической стабильности. Р.Холбрук, помощник госсекретаря США, вспоминал, что “из-за успеха в распространении сербского фанатизма многие считали его экстремистским националистом, но он не был националистом: он только использовал его, чтобы добиться власти”. Запад вплоть до 1995 г. считал Милошевича “самым могучим сербом в бывшей Югославии”, ответственным за войну в Хорватии, Боснии и Герцеговине, развязавшим войну в надежде объединить всех сербов этого региона под общим знаменем.

90-е годы

Пути поиска выхода из ситуации привели руководство Сербии к убеждению, что только централизация власти и упразднения ряда полномочий власти краевой сможет нормализовать ситуацию. Серьезной критике подверглись равные отношения между республикой и краями. Доминирующим становилось мнение, что Конституция 1974 г. ослабила Сербию, лишила ее права на собственное государство. Поэтому в Сербии развернулась кампания за правовое территориальное и административное единство республики, за сокращение прав автономных краев. Скупщина Сербии в марте 1989 г. приняла поправки к Конституции Сербии. В Косово изменения основного закона, которые лишали его права вето по поводу конституционных изменений в Сербии, были встречены “в штыки”. Эти изменения были официально узаконены принятием новой Конституции Сербии в сентябре 1990 г. Генеральный секретарь ООН Бутрос-Гали отмечал в своей записке: “По словам правительства, реформа была необходима в связи с тем, что Сербия была серьезно парализована широкой независимостью, которой обладали края. Многие законодательные и судебные функции краевых органов были переданы в Республику”. Автономные края сохранили полномочия в отношении краевого бюджета, вопросов культуры, образования, здравоохранения, использования языков и других вопросов. В ответ на эти изменения, по словам Бутроса-Гали, “большое количество государственных служащих из числа албанцев в Косово подали в отставку, а другие были уволены и заменены лицами из других частей Сербии. Как утверждают, таким образом до 100 тыс. человек были сняты со своих должностей в государственных и краевых административных органах, школах и государственных предприятиях.

Изменения в статусе Косово вызвали в крае демонстрации и стычки с полицией. В январе 1990 г. в демонстрациях уже участвовали около 40 тыс. албанцев. С этого времени выступления албанцев стали приобретать массовый характер. Введенные в край военные подразделения и полиция силой пытались удержать порядок в ряде городов. Были жертвы и со стороны демонстрантов, и со стороны полиции. А в Белграде тысячи студентов скандировали: “Не отдадим Косово!” Словения была возмущена поведением Белграда и отозвала из Косово своих полицейских, которых встретили в республике, как героев. Это было время, когда распад федерации был очевидным, когда республики Хорватия и Словения встали на путь отделения, подкрепляя свои шаги юридическими актами – решениями республиканского парламента, принятием деклараций, волеизъявлением граждан на референдуме. По их стопам пошло и Косово. 2 июля 1990 г., в то же день, когда Словения приняла “Декларацию о полном суверенитете государства Республики Словении”, албанские делегаты Скупщины Косова проголосовали за “Конституционную декларацию”, которая провозглашала Косово республикой. В ответ Скупщина Сербии распустила Скупщину Косово, обосновывая это решение царящими в крае беззаконием и нарушением порядка. Тогда 7 сентября делегаты распущенной Скупщины в обстановке полной секретности приняли новую Конституцию края, провозгласившую Косово республикой, граждане которой должны сами решать свою судьбу. Этот акт был расценен в Сербии как антиконституционный и подрывающий ее территориальную целостность.

Однако все меры по политической и экономической стабилизации положения в крае оказались неэффективными. Конфликт перерос республиканские границы и стал острейшей проблемой всей страны, которую в течение 10 лет не удавалось решить не с помощью вооруженных сил, ни путем принятия соответствующих партийных резолюций и постановлений, ни ограничением автономии.

Со времени принятия Конституции Сербии албанцы считают, что автономия края была уничтожена. В крае развернулась кампания гражданского неповиновения и началась массовая бессрочная забастовка. Распущенный парламент на тайном заседании решил создавать “параллельные структуры власти” – подпольные парламент и правительство. Албанские учителя отказались следовать новой школьной программе и выразили желание учить детей по албанским программам на албанском языке. В ответ власти отказались финансировать албаноязычное обучение. Тогда албанские дети перестали ходить в государственные школы, и занятия проводились в других местах. В то время как с государственной службы было уволено большое количество учителей и профессоров – албанцев, в условиях подполья продолжил работу албанский университет. Нелегальная система образования охватывала 400 тыс. детей и 15 тыс. студентов, которые обучались на 13 факультетах университета и в семи высших школах. )