К решению проблемы Косово активно подключилось в 1997 г. мировое сообщество в лице ООН, ОБСЕ, Контактной группы (КГ), НАТО, руководства отдельных стран. В начале декабря 1997 г. косовская тема неожиданно возникла на заседании Совета по выполнению Дейтонских соглашений по Боснии и Герцеговине в Германии. Это вызвало негативную реакцию югославской делегации, заявившей, что, с одной стороны, проблема Косово не являлась предметом обсуждения в Дейтоне, а с другой – она внутреннее дело Югославии и поэтому не может рассматриваться данной организацией. Югославская делегация в знак протеста против продолжавшегося обсуждения темы Косово покинула Бонн. Со своей стороны Контактная группа собралась специально для рассмотрения проблемы автономного края. США, как всегда, заняли самую жесткую позицию – они предложили применить к Белграду суровые меры, вплоть до введения экономических санкций и военной интервенции. В “Сообщении о Косово”, подписанном членами КГ, события в крае названы “насилием”, “убийством”, подчеркивалось, что власти Белграда “не могут противостоять международным стандартам и не ожидать серьезных последствий”.

Заявку на свое участие в урегулировании в Косово сделала и НАТО. Североатлантический блок в августе 1997 г. предупредил югославского президента о возможности вооруженного вмешательства в конфликт с целью предотвращения дальнейшего кровопролития. Как наиболее вероятный сценарий силовой акции в Косово рассматривались удары с воздуха по сербским позициям по примеру Боснии и Герцеговины. Проводя акцию “принуждения к миру” в Боснии и Герцеговине, НАТО не встретила возражений ни от одного государства, и это дало ей уверенность в том, что изменение концепции ее роли в мире проходит успешно.

Здесь надо прояснить некоторые моменты развития этой линии поведения Североатлантического альянса. НАТО стремилась стать самостоятельным фактором урегулирования региональных конфликтов, не зависеть от Совета Безопасности ООН, как это было в Боснии и Герцеговине. Но именно там НАТО использовало ООН как прикрытие, чтобы “узаконить” свое миротворчество. Уже с сентября 1992 г. начался процесс постепенного, поэтапного проникновения альянса в структуру миротворческих сил ООН, а в 1994 г. были осуществлены первые налеты натовской авиации, которые еще прикрывались миролюбивой риторикой. Но сама НАТО отрабатывала чисто военные операции и преследовала свои цели, далекие от миротворчества. В одном из пропагандистских фильмов, подготовленных пресс-центром НАТО, воздушная атака против сербов в Боснии откровенно называлась “первой наступательной операцией вооруженных сил НАТО”. И далее: “Наступление сил НАТО оказалось сокрушительным. За две недели этой кампании, поучившей название “Преднамеренная сила”, было совершено более 3500 вылетов авиации НАТО, имевших своей целью разрушение складов с боеприпасами, радиолокационных установок, хранилищ, командных пунктов и многих других объектов”.

Начиная с 1992 г. резолюции Совета Безопасности ООН давали ряд полномочий НАТО, которая скрывалась за словами “региональные организации или союзы”. Постепенно функции НАТО расширялись. Ей поручался контроль над воздушным пространством, обеспечение безопасности, организация наземного наблюдения, и, наконец, на ее плечи ложились “меры принуждения”. В 1994 г. НАТО уже разрабатывала “задачи военного характера в рамках мирного плана”, затем осуществляла бомбовые удары с воздуха по сербским позициям. Дейтонское соглашение 1995 г. закрепило “миротворческую миссию” НАТО уже под руководством, управлением и политическим контролем Североатлантического совета через командные инстанции НАТО. Зависимость НАТО от ООН на Балканах становилась все меньше.

Участие НАТО в урегулировании конфликта на Балканах было связано со стремлением к адаптации Североатлантического союза к новому мировому порядку. Однако существовали и другие причины. Вашингтон доказывал своим европейским партнерам, что они не смогут решать сложные международные вопросы без США. Как отмечает российский ученый В.И.Кривохижа, “задача перестройки структуры мира… в новых исторических условиях и изменения приоритетности различных регионов для интересов национальной безопасности и геоэкономического развития США… является, пожалуй, самой сложной геополитической целью американской дипломатии со времени формирования системы сдерживания СССР”. Геополитическое процветание США связывается не с осуществлением мер экономического характера, а с военной политикой, с возможностью прямого или опосредованного управления конфликтами. Важнейшим сдвигом в американских геополитических подходах стала ориентация на возможность возврата к силовой политике. В первые годы нахождения у власти администрации У.Клинтона преобладала теория политического реализма, согласно которой государство “поддерживает благоприятное для себя равновесие сил в различных регионах через периодическое, но кратковременное вмешательство”. Критериями же степени активности американской внешней политики остаются “геоэкономическая приоритетность того или иного региона” и “возможность эффективного поддержания американского экономического и политического присутствия”. Концепцию мирового лидерства США четко сформулировал в книге “Великая шахматная доска” З.Бжезинский. По его мнению, “Америка стоит в центре взаимозависимой вселенной”. И хотя она допускает диалог между странами, “власть происходит в конце концов из одного источника, а именно: Вашингтона”. При этом США отводит НАТО особую роль: “Организация Североатлантического договора… связывает наиболее развитые и влиятельные государства Европы с Америкой, превращая Соединенные Штаты в главное действующее лицо даже во внутриевропейских делах”.

Радикализация сецессионистского движения в Косово и Метохии началась в 1998 г. В нем можно было отметить три течения. Первое – политическое, которое действовало через ДСК во главе с Руговой. Выступая за независимость Косово, он не отрицал возможности переговоров с руководством республики. Второе было связано с деятельностью “правительства в подполье” и именем Буяра Букоши. Штаб-квартира правительства находилась в городе Ульм (Германия). Букоши имел большое влияние на албанцев, находящихся на работе или в эмиграции за пределами Косово. Через его руки прошли деньги, которые направлялись в Косово из-за границы. Третье – экстремистское, действовавшее террористическими методами в рамках Освободительной армии Косово. ОАК, создававшаяся из радикально настроенных албанцев, проходивших обучение на территории Албании, имела политическое и военное руководство. Цели ОАК заключались в том, чтобы создать и расширить “свободную территорию”, где не действует сербская власть, добиться признания своей борьбы как национально-освободительное и, заручившись поддержкой международных организаций, отделиться от Югославии. Затем вступал план объединения тех территорий Косово, Черногории, Македонии и Санджака, на которых проживает большинство албанцев. Политическое крыло ОАК представлял бывший председатель Комитета защиты прав косовских албанцев Адем Демачи, возглавивших в декабре 1996 г. Парламентскую партию Косово. Он получил мощную поддержку своим планам и действиям со стороны Тираны. Диссидент со стажем, проведший в тюрьмах СФРЮ более 25 лет, он являлся одним из самых непримиримых критиков мирной политики Руговы.

Уже осенью 1998 г. среди косовского руководства стал заметен раскол, который обозначил тенденцию усиления жесткой линии, готовой к военным действиям. От Руговы отвернулся его заместитель по партии Хидает Хисени, создав Новый демократический союз Косово. ОАК стала открыто поддерживать Независимая уния студентов, которая отозвала своего представителя из переговорной делегации Руговы. Из Демократического союза Косово в партию Демачи потянулись те, кто поддерживал более радикальную линию. Постепенно все более заметную роль начал играть премьер-министр непризнанной республики Букоши, обладавший большим влиянием на широкие массы косовских албанцев. Он откровенно заявлял, что выступает “за войну, а не за переговоры, которые означают капитуляцию албанцев”. )