Другой проблемой является определение конкретных форм и объектов инвестиционного участия немецких фирм в намечаемых проектах. К. примеру, германский филиал концерна IКЕА выразил намерение активно участвовать в реализации схемы «долги в обмен на инвестиции». Конкретно, поясняют эксперты, речь идет о вложении приблизительно 200 млн долларов в деревообрабатывающие предприятия России. Предполагается, что IКЕА выплачивает в германское казначейство в счет согласованной суммы долга означенные деньги, а взамен получает адекватной стоимости контрольные пакеты акций своих российских смеж-

ников, которые уже сейчас поставляют ей свыше 15% полуфабрикатов для продавае-

мой москвичам мебели.

Но тогда, поясняет профессор Юданов, примерно полсотни уже облюбованных IКЕА в качестве объектов экспансии российских предприятий ждет не только смена собственника, но, скорее всего, замена менеджмента. С сопутствующим сокращением персонала, инвентаризацией активов, наведением порядка в бухгалтерии, ликвидацией «серых» схем ведения бизнеса и т. д. В принципе в приходе реального инвестора должны быть объективно заинтересованы местные власти: все-таки начнется реальная модернизация производства, повысятся налоговые поступления в бюджет. Однако это вовсе не обязательно понравится нынешним собственникам предприятий, которые, естественно, имеют своих лоббистов в местных властных структурах. В силу этих же причин наталкиваются на сопротивление и планы германского концерна Ferrostaal AG, намеревающегося прикупить контрольные пакеты акций российских производителей труб большого диаметра.

Конечно, отмечают эксперты, немцы вовсе не против покупать пакеты акций «голубых фишек»: это безопасно в плане инвестиционных рисков; такие акции вполне ликвидны. Но ведь во всей России таких предприятий не более трех десятков, и среди них большинство таких (например, «Газпром»), которые законодательно отнесены к стратегическим отраслям, а значит, не подлежат выкупу иностранными инвесторами. Предприятия же с неликвидными акциями, которые предлагаются российской стороной в качестве объектов инвестиций (из числа тех, что пока не встроены в кооперационные цепочки с германскими концернами), большого энтузиазма у германского бизнеса не вызывают.

И все же основания для оптимизма есть.

Они базируются не только на возросшей заинтересованности германского капитала в

инвестициях в Россию, но и на твердо обозначенной решимости российской стороны

исправно платить долги Германии по Парижскому клубу и тем самым, как выразил-

ся вице-премьер Алексей Кудрин, «расчищать площадку» для реализации крупных совместных проектов.

Кстати, как водится, главную новость Кудрин приберег для зарубежной аудитории. В Лондоне, куда он прилетел прямо из Санкт-Петербурга, чтобы поучаствовать в международном экономическом форуме «Россия-2001», Кудрин сообщил журналистам о достижении договоренности с Германией о возможности отсрочки — «в случае необходимости» — выплаты части платежей в рамках Парижского клуба в 2003 году. Тот факт, что договоренность об отсрочке была достигнута, говорит о многом; ведь накануне встречи Шредер не давал твердых обещаний на этот счет.

Закрыть прошлое и открыть будущее

Петербургский форум состоялся в канун 60-й годовщины нападения гитлеровской

Германии на СССР. И это обстоятельство само по себе предоставляло шанс воспользоваться им, чтобы, как выразился в своей время Дэн Сяопин, «закрыть прошлое и открыть будущее».

Переговоры по политическим и военным вопросам показали, что России и Германии предстоит еще многое сделать для того, чтобы формирующееся стратегическое партнерство органично отвечало национальным интересам двух стран и, с другой стороны, не вносило дисгармонию в отношения каждого с собственными союзниками. Речь в данном случае прежде всего идет о США и НПРО.

В канун саммита немецкая Die Zeit назвала канцлера новым «привилегированным адвокатом России», намекая, что он как бы перехватил эстафетную палочку «наводящего мосты» между Европой и Россией у британца Тони Блэра. Однако Герхард Шредер в интервью этой газете постарался успокоить своих европейских друзей, дав понять, что его страна не вступает в «привилегированные отношения» с Россией. То есть Германия будет координировать свою политику на восточном направлении с другими странами ЕС, а также — и это было вновь подчеркнуто в Санкт-Петербурге — с Соединенными Штатами.

Шредер и министр иностранных дел Иошка Фишер явно разочаровали (хотя это с большой долей вероятности прогнозировалось) своих российских собеседников, которые все-таки надеялись на нахождение какой-то конкретной общей почвы по проблематике НПРО. Стало окончательно ясно, что «адвокатом» Москвы перед Вашингтоном по данному сюжету Берлин становиться не собирается.

Впрочем, это не помешало сторонам найти общие точки соприкосновения и даже наметить программы совместных мероприятий по целому ряду других вопросов. Взаимопонимание наметилось в проблемах оценки главами внешнеполитических ведомств ситуации на Балканах и на Ближнем Востоке. А министры обороны не только обсудили вопросы возможного участия России в

создании европейских сил быстрого реагирования, но и договорились о первых во всей послевоенной истории — что уже само по себе сенсация — совместных воинских учениях с участием подразделений ВДВ.

Ну и, конечно, подписание двух соглашений — о сотрудничестве в космосе и о подготовке российских управленческих кадров в Германии — также приносит очки в общую «копилку» достижений форума. «Уроки немецкого» на родине одной из самых успешных экономик прошли уже полторы тысячи наших управленцев, менеджеров и экономистов, и это, несомненно, повлияет на общую ситуацию в контексте перенесения германского опыта на российскую почву.

Среди неприятных и, судя по всему, обреченных на дальнейшее дискутирование тем остаются проблемы реституции, соблюдения свободы слова в России, Чечня и Калининградская область.

Поиск места последней в контексте приближения единой Европы к Москве потребует принципиального роста взаимного доверия между Россией, с одной стороны, и Западом, в том числе Германией, — с другой. Возвращение Германии в бывшую Восточную Пруссию в качестве стратегического инвестора, по мнению многих российских политиков и экспертов, приведет к «экономической оккупации» области, переориентации ее экономики с преимущественного обслуживания нужд ВПК (прежде всего строительство и ремонт кораблей ВМС) на создание и обслуживание экспорториентированных отраслей. Что, естественно, будет встречать мощную оппозицию внутри России.

В этом контексте, отмечает руководитель Центра европейских исследований ИМЭМО РАН Владимир 1Угник, Москве еще предстоит стратегически определиться: превращать Калининградскую область в «окно» в Европу либо укреплять ее в качестве форпоста российского влияния в регионе.

Российский «хинтерланд»

Парадокс истории состоит в том, что «жизненное пространство», которое в прежние времена государства пытались заполучить в войнах с соседями, в эпоху глобализации обретается иными, экономическими, методами.

60 лет спустя объединенная Европа с Германией в первых рядах ведет «мирное наступление» на Восток. Немцам как наиболее рационально действующим на российском рынке инвесторам, создающим реальные, устойчиво работающие производства, как воздух нужен российский «хинтерланд» - этот огромный рынок потребителей и природных ресурсов. Россия нужна им еще и как евразийский транспортный мост, который свяжет Европу и Германию с бурно развивающимися странами АТР.

Их — европейцев вообще и немцев в частности — экономические интересы, направленные на «инвестиционное освоение» нашей территории, по большому счету, совпадают с жизненными интересами России. Которая явно не может справиться с этим своими силами. Как выразился мой собеседник из научных кругов, «им нужно нас освоить, а нам нужно, чтобы нас освоили».

Эта взаимная и искренняя заинтересованность будет явно стимулировать дальнейшее совершенствование российского законодательства и выработку таких правил игры на нашем рынке, которые бы, с одной стороны, не ущемляли интересы эффективных российских производителей, а с другой — не девальвировали бы конкретные договоренности по экономическим вопросам на высшем уровне. )