В период 1155 по 1156 годы Мануил I начинает проводить политику восстановления единства Церквей (восточной и западной). Приемник Адриана папа Александр III, который вступил в борьбу с Фридрихом из-за политических прав над Италией, поддерживал императора Мануила I и поощрял его церковную политику. В 1168 г. Мануил I и папа решают подробнее рассмотреть вопрос соединения Церквей и условия снятия схизмы. С этим поручением в Рим был отправлен севаст Иордан. Главный вопрос заключался в том, что Мануил I Комнин хотел «соединить свою Церковь с матерью всех Церквей, дабы обе Церкви были под одним главой, и вместе с тем требовал, чтобы апостольский престол возвратил ему корону империи. … Это важное предложение было осуждаемо в папском совете, где и было решено отправить в Константинополь Убальда, епископа-кардинала Остии, и Иоанна, кардинала ордена святых Павла и Иоанна, которым предстояло доложить в Константинополе римские воззрения на этот вопрос.»[16] В конце концов реальная жизнь должна была показать Мануилу I невозможность осуществления союза с Римским престолом. На Западе было мало приверженцев соединения Восточной и Западной Церкви, если с этим союзом неразрывно связывалось усиление влияния Византии в Южной Италии. Но в планы византийского императора входило не только утвердиться в Южной Италии, но и послать эмиссаров с денежными суммами в Северную Италию для завоевания местной знати, поддержать союз ломбардских городов против германского императора. Так же известно, что Мануил I не щадил средств, чтобы иметь приверженцев и в Северной Италии, поддерживал денежными субсидиями восставшие против Фридриха города и, наконец, помог миланцам снова отстроить их разрушенный город. Кремона, Павия, Анкона и торговые итальянские республики поддерживались императором Мануилом I с целью иметь в их лице опору для своих политических планов. «Ему казалось возможным, что все западные народы составят союз против ромэев – и войдут в одно общее против них соглашение, а потому он всячески старался заблаговременно обезопасить себя. Он говаривал, что восточных варваров он может деньгами склонить к миру, но что касается многочисленных народов западных, то чрезвычайно их боится.» - так писал Никита Акоминат. В то же время итальянские торговые республики Пиза, Генуя и Венеция все они имели немалые торговые привилегии в Константинополе и во всех областях империи, обладали крупными материальными средствами и в случае нужды могли быть деятельными проводниками политики императора. Совершенно в особенных отношениях с империей находилась Венеция. Мануил I не доверял венецианцам и не мог простить им измены при Корфу и издевательств над ним самим. Получив привилегии беспошлинной торговли в Византии, Венеция не старалась соблюдать свои обязанности по отношению к империи и вызывала, поэтому со стороны последней ряд мер к ослаблению ее прав.

Одновременно с этим византийские дипломаты добиваются упрочнения норманно-византийского союза – они хлопочут о том, чтобы создать личную унию обоих государств, и предлагают Вильгельму II, новому королю Сицилии, стать наследником Мануила I.

Такое активное вмешательство в итальянские дела не могло не обострить взаимоотношения империи с венецианцами, стремившимися стать твердой ногой на Балканах, но не желавшими укрепления позиций Византии в Италии. 12 марта 1171 года разразился конфликт, когда по приказу императора по всей территории Византии были арестованы венецианские купцы и конфискованы их товары. Действия византийского правительства привели к вооруженному конфликту. В Италии у Византии были активные союзники, а переворот 12 марта 1171 г. освободил империю от венецианского засилья. И не смотря на то, что внешняя политика Византии к началу 70-х годов XII в. достигла серьезных успехов, империя стояла перед внешнеполитической катастрофой. Бесконечные войны опустошали государственную казну, войска были утомлены беспрерывными походами, более того сами принципы внешней политики Мануила I вели к поражению.

Политика Мануила I была двойственной: с одной стороны он продолжал традиции Алексея I (дипломата и воина) - быстрые рейды, закрепление на захваченной территории, возведение опорных сооружений позволило Комнинам постепенно продвигаться вглубь вражеских владений; а с другой – длительные войны в Италии, унесшие тысячи жизней и дорого обошедшиеся византийской казне, - все это шло в разрез с действительными интересами империи и не соответствовало трезвым принципам политики Алексея I. Военной тактике Мануила I сопутствовала гибкая дипломатия. «По-прежнему императоры не брезгают сеять рознь между своими врагами, но гораздо чаще прибегают к иному средству – щедрыми дарами и еще более щедрыми обещаниями завоевывают они сердца местной знати: в Италии, Сербии, Венгрии, даже среди сельджуков – повсюду византийцы находят сторонников из местного населения, используя вражду феодальных клик и социальные противоречия.»[17] В XII в. византийцы постоянно создают коалиции: то вместе с Конрадом III и венецианцами они противники сицилийских норманнов и французского короля, то, напротив, в борьбе против Венеции и Фридриха Барбароссы ищут поддержки Генуи, Милана, а затем французов и англичан.

Комнины сделали многое, чтобы укрепить Византию. В XII в. империя стала одним из сильнейших государств Средиземноморья. Ее армия пользовалась уважением повсеместно, ее флот успешно сражался с норманнским и венецианским. Мануил I все чаще строил реальную политику на принципах универсализма. В то время как Европа стояла на пороге рождения национальных государств. Политика Мануила I, мечтавшего о единой империи, единой Церкви и едином монархе, была столь же чуждой реальности, как и политика его соперника – Фридриха Барбароссы.

После смерти Мануила I Комнина новые правители (малолетний Алексей II и регентша Мария Антиохская) расхищали казну, открыто покровительствовали итальянцам. Столица кипела от негодования. «В 1182 году восставший народ обратил в руины богатые итальянские кварталы Константинополя. Воспользовавшись народным восстанием, власть захватил представитель боковой линии Комнинов – Андроник I Комнин (1183-1185)».[18]

ЧАСТЬ 1. Подготовка к IV крестовому походу

Особое место в истории крестоносного движения занимает четвертый крестовый поход. Он примечателен в ряду остальных – предшествовавших ему и последовавших за ним – тем, что его история с исключительной ясностью обнаружила настоящие цели организаторов и рядовых участников крестовых походов вообще. Именно в четвертом крестовом походе, завершившимся разгромом Византии и образованием Латинской империи, чрезвычайно ярко проявились грабительские устремления феодалов и католической Церкви, т. е. как раз те устремления, которые и составляли главную пружину всего крестового движения – от начала до конца.

Крестоносцы, отправившиеся в 1202 году в поход против мусульманского Египта для освобождения главной христианской святыни – Иерусалима, вместо этого, спустя два года, захватили столицу Византийской империи – Константинополь.

Подготовка к четвертому крестовому походу началась в конце ХII века. Инициатором был римский папа Иннокентий III (1198 – 1216). «Как в предыдущих походах лица, занимавшие папский престол, ревностнее всех старались об осуществлении этой идеи, так точно и теперь Иннокентий III, лишь только он был выбран главою церкви, стал лелеять замысел об освобождении Гроба Господня. Все, без исключения, источники согласны в том, что именно Иннокентий III был главным организатором войны за Св. Дело».[19] Доказательством служит личная его переписка. Большое количество писем в период с 1198 по 1204 года посвящены именно этому делу. Иннокентий поставил главной своей целью установление политического верховенства римской курии над всем феодальным миром Запада и Востока. Важнейшим средством для осуществления этих грандиозных планов должен был стать четвертый крестовый поход. В посланиях, направленных во Францию, Германию, Англию, Италию, Венгрию и др. страны (сентябрь 1198 года), он призывал «всех верных» выступить на защиту «святой земли» и потребовал, чтобы графы, бороны и города к марту 1199 года снарядили военные отряды для похода. )