Многие из создателей новейших исторических мифологем выстраивают якобы последовательные ряды: палачи, жертвы и жертвы-палачи, павшие от руки своих бывших соратников. К числу первых, как правило, относят Ленина, Троцкого, Свердлова, Дзержинского, навязывая им роль предшественников Сталина, Ягоды, Ежова и Берии. Ко вторым – безвинных жертв сталинизма, и реальных врагов Октябрьской революции. Третьими традиционно считаются погибшие в годы сталинизма большевики, которые уже участием в революции и гражданской войне вырыли себе могилу. Таким образом, общий формальный признак –- однопартийность – объединяющий чисто внешне революцию и сталинизм, скрывает под собой то, что совершенно необходимо учесть, а именно: чтобыла партия при Ленине и чемона стала при Сталине.

Сталинизм, внешне демонстрируя приверженность большевистским традициям, идею интернационализма сменили практикой некоего великодержавного шовинизма, а идею постепенного отмирания государства – практикой укрепления государственности, тотального принуждения и насилия. Забывают и об одной из традиций сталинского бонапартизма: постоянство в преследовании определенной группы своих врагов. Существовала лишь одна категория жертв сталинизма, по отношению к которой в течение двадцати пяти лет сталинского режима все усиливалась террористическая политика. В нее входили профессиональные революционеры и рядовые коммунисты, имевшие какое-либо касательство к внутрипартийным оппозициям 20-х – 30-х годов. Массовый характер такого преследования исключает его объяснение личными антипатиями Сталина. Очевидно, было нечто грозное для самого существования сталинского режима в идеологии, имевшейся в те годы и «троцкизмом». Самое печальное то, что за малым исключением, все эти люди уничтожены задолго до смерти Сталина, и мы нигде не встречаем упоминаний о судьбах действительных «троцкистов», истинных сторонников оппозиции, Необходимо восполнить этот пробел. Такое исследование исключает безапелляционность и априорность выводов. Оно предполагает освещение исторических событий в их реальной последовательности, что позволяет следовать как принципу историзма, так и объективности.

Прежде чем рассматривать сущность внутрипартийной борьбы 20-х – 30-х годах, необходимо найти ее истоки, которые были заложены еще до победы революции. Один из будущих лидеров оппозиции, Лев Троцкий, еще в 1906 году в своей работе «Итоги и перспективы» в схематическом виде изложил свою концепцию перманентной революции, значительно отличавшейся от ленинской, так и от меньшевистской.

Сущность ее в следующем. Российская буржуазия не способна возглавить революционное движение, а, следовательно, полная победа демократической революции в России возможна только в форме диктатуры пролетариата, опирающегося на крестьянство. Пролетарская диктатура неминуемо осуществит попутно с социалистическими и демократические задачи и даст мощный толчок международной социалистической революции. Победа социализма на западе обеспечит России защиту от буржуазной реставрации и торжество социализма. Троцкий вовсе не недооценивал роли крестьянства как опоры революционного пролетариата. Он недооценивал совсем иное – способность крестьянства к политической самостоятельности. Поэтому он и считал изменением влияние крестьянства на правительственную политику. При этом он, однако, считал вполне естественным вхождение в рабочее правительство революционных представителей непролетарских общественных групп. Задолго до Ленина Троцкий обосновал идею возможности и, более того, неизбежности победы социалистической революции в одной стране, отсталой в экономическом и социально-политическом отношениях, в наиболее слабом звене мировой капиталистической системы. Эта гипотеза была преждевременной, что ни в коей мере не свидетельствует о ее полной бессмысленности. Напротив, приходится признать, что Троцкий сыграл в подготовке Октябрьской революции выдающуюся роль. В те дни даже его противники признавали это. Но уже тогда над Троцким и его сторонниками начинали сгущаться тучи.

Первые бои за власть

В марте 1918 года Троцкий был назначен наркомом по важным делам и председателем Высшего военного совета. В феврале 1920 года, находясь на Урале, где он руководил хозяйственной работой, Троцкий на практике стал убеждаться, что методы продразверстки себя исчерпали. 20 марта он представил в ЦК на имя Ленина, Крестинского, Бухарина и Каменева документ, озаглавленный «Основные вопросы продовольственной и земельной политики», где сформулировал идею замены продовольственной разверстки натуральным налогом. Однако предложения были весьма осторожными и половинчатыми, в частности, не затрагивающими одну из основных проблем экономики – развитие рынка. Но нельзя забывать, что дело-то происходило в самый разгар «военного коммунизма», за год до поворота к новой экономической политике.

Предложения Троцкого были отвергнуты ЦК, их не поддержал и Ленин. Троцкий продолжил поиск непосредственного пути в социализм (совместно, в частности, с Бухариным). Появилась концепция «огосударствления профсоюзов», ошибочная с точки зрения НЭПа, но вытекавшая из системы «военного коммунизма». Ее раскритиковал Ленин, а затем и сам Троцкий (уже после поворота к НЭПу).

В это же время начинаются первые битвы за власть. На 12 съезде РКП(б) вместо того, чтоб выступить по национальному вопросу, Троцкий говорил об экономическом кризисе, «кризисе ножниц» и добился (!) принятия резолюции о необходимости улучшить планирование промышленного производства. Однако, несмотря на усилия Пятакова, пытавшегося осуществить ее через ВСНХ, в течение нескольких лет дальше благих намерений дело не шло. В итоге опасения разрушить партию всего лишь сыграли на руку Сталину.

Кажущееся единство, продемонстрированное 12 съездом, продлилось недолго. На сентябрьском пленуме ЦК 1923 года состоялась дискуссия по «проблеме ножниц» и было принято решение о понижении цен на промтовары. Дзержинский предложил меры по укреплению идеологического единства партии, в частности, обязанность каждого коммуниста докладывать в ГПУ о существовании фракций и уклонов. Предложение было воспринято как провокация, но через неделю те же идеи появились в «платформе 46-ти», которая обвинила «фракцию большинства в Политбюро» в экономическом кризисе. «Платформа» объяснила кризис партии разрывом между верхушкой ее и членами рядовыми, не участвующими в партийной жизни. В целом установка была верной: члены партии, механически зазубрившие две-три марксистские идиомы, разумеется, не способны были к творчеству. Остановка усугублялась тем, что в России не было сформировано ни гражданское общество, ни правовое государство. В это же время в работах Троцкого начинают звучать мотивы необходимости демократизации партии, становившиеся тем более актуальными, чем сильнее становилась бюрократизация госаппарата.

Однако в обществе и в партии этот тревожный призыв не нашел отклика. Безвольная, слепая и привыкшая подчиняться масса искала и нашла «хозяина» в лице партийной бюрократии. Та же, в свою очередь, обрела лидера. Им был Сталин.

Первым осознал реальную опасность бюрократического перерождения Ленин, о чем говорят его письма и статьи начала 20-х годов. И он же пал первой жертвой этого процесса. Второй стал Троцкий, в котором Ленин увидел союзника в борьбе с бюрократией.

13-я партконференция безоговорочно осудила Троцкого и оппозицию, обвинив ее в «антибольшевистском ревизионизме и антиленинском уклонизме». Первым шагом в борьбе бюрократии с оппозицией стало оформление блока трех членов Политбюро – Зиновьева, Каменева и Сталина, вновь продемонстрировавших свой «правый» уклон. Спор приобрел явно неравный характер, как в политическом, так и в практическом отношении.

Столкнувшись с натиском «тройки» и ее фракции, Троцкий перешел в контратаку. Однако он не стал заострять внимание на личности своих оппонентов, а развязал дискуссию о бюрократизме в партии. Зиновьев и Каменев, однако, восприняли это как личное оскорбление и потребовали изгнания Троцкого из Политбюро. В союзе со Сталиным, Бухариным и другими они развернули компанию против троцкизма. С кровью выдирая цитаты из работ Троцкого дооктябрьского периода (см. выше), они обвинили его в антиленинских настроениях. Сталин стал отрицать роль Троцкого в Октябрьской революции и гражданской войне. В этом споре родилась теория Сталина «социализма в отдельно взятой стране». Весьма примитивная, она была великолепно приспособлена к психологии рядового члена партии, уставшего бороться во славу мировой революции. Второе, но не менее важное ее значение заключалось в том, что она противостояла аргументации Троцкого, упрекавшего своих оппонентов в отсутствии революционного порыва. В целом, основной удар нанесла «тройка», но разгром Троцкого предопределил и ее собственную судьбу. Уже в конце ноября 1924 года этот блок дал трещины, а Троцкий перешел во второе контрнаступление, написав статью «Наши разногласия». )