План 1. Попытки объединения 2. Брестская уния 1596 года

Идея воссоединения католической и православной церквей в принципе не отвергалась ни той, ни другой с самого момента их раскола в 1054г. В Украине первые попытки объединения церквей имели место еще в XIII в., а после Флорентийского собора 1439 г, идея эта едва не осуществилась. Однако на пути воплощения этой в сущности весьма привлекательной идеи стояли века недоразумений и взаимных подозрений.

Поскольку католическая церковь на протяжение многих столетий придавала решающее значение укреплению своих рядов и организационной мощи, то православные особенно опасались разговоров о воссоединении, усматривая за ними попытку подчинить Восточную церковь Западной. И, надо сказать, опасалась не без оснований. На протяжении всего XVI века убежденные в своем превосходстве польские католики, собственно, и не скрывали, с какой целью они склоняли (а порой и открыто принуждали) к так называемой унии православных украинцев. Поляки надеялись, что с введением унии произойдет немедленное и полное растворение православных украинцев среди прочего населения Речи Посполитой , а католицизм существенно расширит пределы своего влияния на востоке.

В 1577г, широкий резонанс получает знаменитое рассуждение Петра Скарги “О единстве Церкви божьей”. В то же время иезуиты систематически вели и, так сказать, индивидуальную работу среди ведущих украинских магнатов, дабы склонить их к поддержке идеи унии хотя бы в принципе- чего им и удалось добиться от многих, и даже от самого князя Острожского. А уж король Сигизмунда III, ревностный католик, использовал все свое влияние для того, чтобы от принципиального согласия перейти к непосредственному исполнению иезуитской затеи. У могли быть и более веские причины для ее поддержки, чем религиозное рвение,- причины политические: уния еще теснее привязала бы Украину и Белоруссию к Речи Посполитой и отдалила от влияния соседней православной Московии.

Как ни странно, но непосредственный импульс к заключению унии был дан православной стороной. В 1590 г. православный епископ Львова Гедеон Балабан, доведенный до бешенства непрекращающимися стычками с братством, а более всего- бестактным, по его мнению, вмешательством в эти “домашние дрязги” константинопольского патриарха, поставил вопрос об унии с Римом на тайном съезде православных епископов в Белзе. Нашлись еще три епископа, которые согласились с Балабаном. Этими тремя епископами были Кирило Терлецкий из Луцка, Дионисий Збируйский из Холма и Леонтий Пелчицкий из Турова. Позднее к заговорщикам примкнул Ипатий Потий из Володимира- авантюрист знатного рода, лишь недавно рукоположенный в православные священники, а до этого успевший побывать в кальвинистах. Именно он с Терлецким возглавил заговор епископов.

Конечно, не так-то легко разобраться в мотивах заговорщиков, в этой причудливой смеси своекорыстия и “идейных” соображений о выгодах или не выгодах самой церкви. Им хотелось порядка и дисциплины среди православных- такого, как у католиков. Хотелось, чтобы авторитет епископа несмотря ни на что был непререкаем в глазах всего духовенства и мирян. Они заявляли своей пастве, что, став частью католической церкви, она получит наконец равные со всеми права в Речи Посполитой: и мещан больше никто не обидит в их городах, и дворян не обойдут выгодными местами по службе. Да и карьера самих епископов не замедлила бы резко взлететь: в случае уравнения их в правах с католическими иерархами они получали места в Сенате и могли реально влиять не только на церковные, но и на государственные дела. Вдохновленные столь радужной перспективой, заговорщики в условиях строгой конспирации провели серию переговоров с королевскими чиновниками, католическими епископами и папским нунцием. Наконец в июне 1595г. четыре православных епископа официально объявили о своем согласии привести свою церковь к унии с Римом. Они обязались безоговорочно признать авторитет папы во всех вопросах веры и догмата- взамен на гарантии сохранения традиционной православной литургии и церковных обрядов, а также традиционных прав священников вроде права обзаводиться семьей. И уже в конце 1595г. Терлецкий и Потий отправились в Рим, где папа Клемент VIII провозгласил официальное признание унии.

Только после этого весть об унии стала достоянием православной общины. Разумеется, негодованию украинцев не было предела. И даже такие их лидеры, как князь Острожский, внутренне уже склонявшиеся к идее унии, были взбешены тем, как коварно, нагло и бездарно эта идея была проведена в жизнь. В открытом письме к четырем епископам, получившем широкий резонанс, князь называл заговорщиков “волками в овечьей шкуре”, предавшими свою паству. И призывал верующих к неподчинению самозванным вершителям их судеб. Направив официальный протест королю, князь Острожский в то же самое время вступает в антикатолический сговор с протестантами, угрожая поднять вооруженное восстание. По всей Украине и Белоруссии православное дворянство срочно съезжалось на местные собрания, чтобы гневно осудить унию. И даже епископы Балабан и Копыстенский, напуганные размахом протеста, отреклись от собратьев- заговорщиков и сделали формальные заявления о том, что они вместе со всеми православными выступают против унии. Для разрешения конфликта в 1596г. в Бресте созывается церковный собор. Никогда прежде не знали Украина и Белоруссия столь многолюдных церковных собраний. Противников унии представляли два выше упомянутых епископа, православные иерархи из-за границы, десятки выборных представителей дворянства, более 200 священников и множество мирян. Чтобы обеспечить их безопасность, князь Острожский явился на собор во главе собственных вооруженных отрядов. Напротив. Ряды сторонников унии были весьма и весьма малочисленны и состояли всего лишь из четырех православных епископов, а также горстки католических иерархов и королевских чиновников.

Едва начавшись, переговоры зашли в тупик: стало очевидно, что стороны общего языка не найдут. Понимая бессмысленность дальнейших препирательств, униаты прямо заявили, что никакие доводы разума не заставят их отречься от унии. И как ни протестовали православные, к каким угрозам ни прибегали- все было бесполезно, потому что выходов из такой ситуации оставалось только два: заставить униатов отступиться- или заставить короля лишить их епископского сана. То и другое оказалось совершенно невозможно.

Так украинское общество раскололось на две неравные половины: с одной стороны православные магнаты, большинство духовенства, народ; с другой- бывшие иерархи православной церкви с кучкой своих приверженцев. Однако на эту вторую чашу весов был брошен столь весомый аргумент, как королевская поддержка, - и так какое-то время обе чаши пребывали в равновесии, т.е. в той парадоксальной ситуации, когда иерархи обходились без церкви, а церковь- без иерархов . Начавшись попыткой объединения христианских церквей и всех верующих христиан, Брестская уния привела к их дальнейшему разъединению, потому что теперь на месте двух церквей существовали уже три- католическая, православная и униатская, или греко-католическая, как ее впоследствии стали называть.

)