В Русской Правде нет одной важной особенности древнерусского судебного процесса, одного из судебных доказательств – судебного поединка или поля. Между тем сохранились в древних источниках истории России следы, указывающие на то, что поле практиковалось как до Русской Правды, так и долго после нее. Этот документ игнорирует его, не хочет признавать. Можно объяснить это непризнание: духовенство настойчиво на продолжении веков проповедовало против судебного поединка, как языческого остатка, обращаясь даже к церковным наказаниям, чтобы вывести его из практики русских судов, но долго его усилия оставались безуспешными.

По разным спискам, Русская Правда является в нескольких основных редакциях. Краткая редакция попадается чаще в памятниках чисто литературного свойства, не имевших практического судебного употребления, в летописях. Пространная Правда встречается большей частью в Кормчих, иногда в сборниках канонического содержания, которые носили название Мерила праведного. Эта редакция Русской Правды встречается среди юридических памятников церковного или византийского происхождения, принесенных на Русь духовенством и имевших практическое значение в церковных судах. Древняя русская Кормчая – перевод византийского Номоканона, о чем уже говорилось выше. Номоканон – свод церковных правил и касающихся Церкви законов византийских императоров. Этим сводом и руководствовалась древнерусская Церковь в своем управлении и особенно в суде по духовным делам. Византийский Номоканон, наша Кормчая, является в нашей письменности с целым рядом дополнительных статей. Одной из них, а не самостоятельным судебником, является Русская Правда, которая составлялась под влиянием памятников византийского права. Составители, ничего не заимствуя дословно из этих памятников, ими руководствовались.

Читаемый нами текст Русской Правды сложился в сфере не княжеского, а церковного суда, в среде церковной юрисдикции, нуждами и целями которой руководствовались ее составители в своей работе. Этим объясняется, почему в Русской Правде нет постановлений о политических преступлениях, которые не подлежали церковному суду, об оскорблении женщин и детей и об обидах словом, которые разбирались исключительно церковным судом на основании не Русской правды, а особых церковных законов.

Со времени принятия христианства русской церкви была предоставлена двоякая юрисдикция. Церковь, во-первых, судила всех христиан, духовных и мирян, по некоторым делам духовно-церковного характера; во-вторых она судила некоторых христиан, духовных и мирян, по всем делам, церковным и нецерковным, гражданским и уголовным. Для церковного суда над этими христианами по нецерковным делам и был необходим церковным судьям писаный свод местных законов. Эта необходимость обуславливалась двумя причинами: 1) первые церковные судьи были греками или южными славянами, не знавшими русских юридических обычаев; 2) этим судьям был нужен такой свод законов, в котором были бы устранены или изменены некоторые обычаи, особенно претившие нравственному и юридическому чувству христианских судей, воспитанных на византийском церковном и гражданском праве. Этими потребностями и была вызвана в церковной среде попытка составить кодекс, который воспроизводил бы действовавшие на Руси юридические обычаи применительно к изменившимся под влиянием Церкви понятиям и отношениям. Плодом этой попытки была Русская Правда.

Юридическими источниками Русской Правды были: “закон русский”, то есть обычное право древней языческой Руси, который и лег в основу Русской Правды, был основным ее источником. Так же составители пользовались и другими источниками, которыми служили постановления, изменявшие или развивавшие древний юридический обычай Руси. Такими источниками были: законодательные постановления русских князей, судебные приговоры князей по частным случаям, законодательные проекты духовенства, принятые князьями.

Главное содержание Русской Правды составляет юридическое определение деяний, которыми одно лицо причиняет вред другому. За некоторые из тех деяний закон полагает лишь частное вознаграждение в пользу потерпевшего, за другие сверх того и правительственную кару со стороны князя. Деяния первого рода – гражданские правонарушения, деяния второго рода – уголовные преступления. Русская Правда отличала личное оскорбление, обиду, нанесенную действием лицу, от ущерба, причиненного его имуществу, но и личная обида, физический вред, рассматривался законом преимущественно с точки зрения ущерба хозяйственного. Она строже наказывала за отсечение руки, чем за отсечение пальца, потому что в первом случае потерпевший становился менее способным к труду, т.е. приобретению имущества. Смотря на преступления преимущественно как на хозяйственный вред, Правда карала за них возмездием, соответствующим тому материальному ущербу, который они причиняли. Русская Правда обращает мало внимания на мотивы преступления и не заботится ни о предупреждении преступлений, ни об исправлении преступной воли. Она имеет в виду лишь непосредственные материальные последствия преступления и карает за них преступника материальным же, имущественным убытком. Правда не знает преступлений нравственного характера, ей чужда мысль о нравственной справедливости.

Русская Правда была верным отражением русской юридической действительности XI – XII веков, но неполным отражением. Она воспроизводит один ряд частных юридических отношений, построенных на материальном, экономическом интересе. Но в эти отношения все глубже проникал с конца Х века новый строй юридических отношений, который создавался на ином начале, на чувстве нравственном. Эти отношения проводила в жизнь Церковь.

Церковный Устав князя Владимира определяет положение Церкви в новом для нее государстве. Церковь на Руси ведала в то время не только одно дело спасения душ: на нее было возложено много чисто земных забот, близко подходящих к задачам государства. Она является сотрудницей мирской государственной власти в устроении общества и поддержании государственного порядка. С одной стороны, Церкви была предоставлена широкая юрисдикция над всеми христианами, в состав которой входили дела семейные, дела по нарушению неприкосновенности и святости христианских храмов и символов, дела о вероотступничестве, об оскорблении нравственного чувства, о противоестественных грехах, о покушениях на женскую честь, об обидах словом. Церкви было предоставлено устраивать и блюсти порядок семейный, религиозный и нравственный.

С другой стороны, под ее преимущественное попечение было поставлено особое общество, выделившееся из христианской паствы и получившее название церковных или богоделенных людей. Общество это во всех делах, церковных и нецерковных, ведала и судила церковная власть. Это общество состояло: 1)из духовенства черного и белого с семействами, 2)из мирян, служивших Церкви или удовлетворявших разным мирским ее нуждам, например, врачи, повивальные бабки, и т.д., 3)из людей бесприютных и убогих, призреваемых Церковью, странников, нищих, слепых, вообще неспособных к работе.

В ведомстве Церкви состояли и сами учреждения, в которых находили убежище церковные люди: монастыри, больницы, богадельни. Все это ведомство Церкви определено в Уставе Владимира общими чертами, часто одними намеками. Церковные дела и люди обозначены краткими и сухими перечнями. Практическое развитие начал церковной юрисдикции, изложенных в этом Уставе, можно найти в церковном Уставе его сына Ярослава. Это уже довольно пространный и стройный церковный судебник. Он повторяет почти те же подсудные церкви дела и лица, какие перечислены в Уставе Владимира, но сухие перечни последнего разработаны в тщательно сформулированные статьи со сложной системой наказания и, по местам, с обозначением самого порядка судопроизводства.

Эта система и этот порядок построены на соотношении понятий греха и преступления. Грехами ведает Церковь, преступлением – государство. Всякое преступление Церковь считает грехом, но не всякий грех государство считало преступлением. На комбинации этих основных понятий построен порядок церковного суда в Уставе Ярослава. Все дела определяемые в Уставе, можно свести к трем разрядам: 1)дела только греховные, без элемента преступления, например, употребление запрещенной церковными правилами пищи, судились исключительно церковной властью без участия княжеского судьи; 2)дела греховно-преступные, воспрещенные и церковными правилами, и гражданскими законами, например, умычка девиц, разбиралась княжеским судьей с участием судьи церковного; 3)дела третьего разряда, преступления, совершенные церковными людьми, как духовными, так и мирянами. По Уставу Владимира, всеми делами таких людей ведали церковная власть, но и князь оставлял за собою некоторое участие в суде над ними. Наиболее тяжкие преступления, совершенные церковными людьми, душегубство, татьбу с поличным, судил церковный суд, но с участием княжеского, с которым он делился денежными пенями. )