Гуманисты видели в своем времени эпоху расцвета, счастья и красоты. Но не только это было характерным для Возрождения. Восторг перед будущим соседствовал со страхом перед ним же, упоение новым – с сознанием опасности от него.

Человек Ренессанса ощущал свою судьбу как открытую, незавершенную. Человек мог сам выбирать себе судьбу и творить ее. Возможность выбирать была ценней самого выбора. Но непрерывное состояние этого выбора порождало неуверен­ность. Людям Ренессанса присуща «меланхолия», но не в нынешнем смысле — «легкая печаль», а в значении — «тягостное раздумье», «уныние». Если будущее открыто, то в нем может быть все, в том числе и самое ужасное. Современные исследователи установили, что ужас, охвативший Европу в 1000 г., когда все якобы ждали конца света, сильно преувеличен и преувеличен именно ренессансными историками, переносившими в прошлое страхи своего времени. В 1500 г. светопреставления ожидали напряженнее, чем в 1000 г. и во всем — падении Константинополя, открытии Америки видели знаки близя­щегося пришествия Антихриста. Стремление к красоте вдруг обора­чивалось тягой к богатству, нескованность устаревшими моральны­ми нормами — безнравственностью, всемогущество человека — все­властием правителей.

Ощущение хрупкости гуманистического мирка вызывалось узос­тью его. Даже в Италии, даже в ее городах, даже во Флоренции гуманистические идеи не охватывали всей толщи населения, да и не могли его охватить. Гуманизм не аристократичен, но элитарен, гуманистические добродетели открыты каждому, но мало кто может вме­стить их в полной мере, ибо они требуют напряжения доблестной души, а это есть не у всех. Искусство Ренессанса представляется наиболее полным воплощением гуманистических идеалов, но и это искусство не было тогда общепризнанным: значительная часть художников продолжала жизнь цеховых мастеров, работала в старой манере и их произведения пользовались популярностью среди рядовых сограждан.

И все же, при всех трудностях, трагизме, неуверенности, узости социальной базы Ренессанс закладывал основы новоевропейской культуры, новоевропейского светского мировоззрения, новоевропей­ской суверенной личности.

Эпоха Возрождения породила в Западной и Центральной Европе широкое общественное движение, вошедшее в историю как Реформация.

31 октября 1517 года невысокий человек в одежде монаха ордена августинцев прибил к дверям дворцовой церкви в городе Виттенберге большой лист бумаги. Монаха этого звали Мартин Лютер. Текст, выставленный на всеобщее обозрение, содержал 95 тезисов, направленных против индульгенций. Эти тезисы произвели впечатление разорвавшейся бомбы. Не только в Виттенберге, но и по всей Германии их приняли с восторгом. Папа римский требовал Лютера к ответу и настаивал на отречении от высказанных идей. Кончилось это тем, что в 1520 году Лютера отлучили от церкви.

Слово это возникло еще до эпохи, им обозначенной. В конце XIV — начале XV в. в Европе развернулось движение, участники которо­го выступали за «реформу церкви во главе и членах», за искорене­ние злоупотреблений, за улучшение ее организации. Но критики ве­роучения в движении за реформу не было. Само слово «реформа­ция» (лат. «преобразование») появилось в XV в. в Германии, но оно в то время означало «проект политического переустройства Империи». Теперь же сторонники Лютера, сторонники религиозных, да и поли­тических перемен, применили этот термин к своему движению. Почему же так много людей поддержали Лютера.

Что такое индульгенция? По учению католической церкви, Хрис­тос и святые совершили столько «добрых дел», способных спасти род человеческий, что образовался как бы излишек благодати, находя­щейся в распоряжении церкви («сокровище церкви»). Этот излишек благодати мог быть использован священнослужителями для отпуще­ния грехов. Сам грешник, либо его родные и близкие должны были совершить некие дела, чаще всего, внести сумму денег на благотво­рительные цели или на нужды церкви, и тогда душа этого грешника освобождалась от мук Чистилища, либо срок пребывания в нем су­щественно сокращался. Подобные идеи привели в конце концов к появлению индульгенций — выданных от имени папы письменных отпущений грехов. Такую индульгенцию, в которой перечислены отпускаемые грехи, можно было купить за деньги. Цена индульген­ции увеличивалась с ростом тяжести грехов.

Подобная практика вызывала возмущение у людей с чуткой сове­стью. Как же так? — вопрошали они. Неужели можно без внутрен­него раскаяния очиститься от грехов, только заплатив за это деньги? Вспомним: в позднее Средневековье происходит процесс индивидуа­лизации религиозного сознания. Верующего волнует личное отно­шение его самого, его души к Богу. Ему непонятно как кто-либо, даже святой, может передать другому свои заслуги, свою благодать, т.е. как бы часть своей души, своей личности? И конечно, в особенности стал тревожить людей факт торговли индульгенциями, сам факт продажи благодати за деньги.

Эти мысли и эмоции обобщил Лютер в своих тезисах. С его точи зрения, человек уже искуплен страстями Христа, этим доброволь­ным актом любви к людям. Разумеется, человек грешен, но только Бог может прощать грехи раскаявшемуся, внутренне переродившемуся индивиду. Человек может спастись, лишь уверовав, причем вера понимается не как убежденность в существовании Бога, а как внутреннее доверие к Нему, приятие Его воли.

Но если человек спасается только верой, только в результате акта божественной любви, то индульгенции не только нечестивы, — они бесполезны. Бесполезны все обряды, заупокойные молитвы, так называемые «добрые дела» — паломничества, пожертвования, даже дела милосердия и пр. Если человек не верит, все эти дела его не спасут. Никаких «сверхдолжных заслуг» не существует, а значит, излишни культ святых реликвий и священных изображений. Не нужна в сущности, если развить эту мысль, и сама церковь как подательница всех благ, ибо блага раздаются милосердным Богом по Его усмотрению.

Но если вера исходит от Бога, то повиноваться следует лишь Его повелениям, изложенным в Св. Писании. Постановления Соборов, пап, творения отцов церкви — есть лишь мнение людей, не обладающих никаким авторитетом. Все, заповеданное Богом, уже сказано в Писании, надо лишь правильно понять его. А чтобы понять, каждый должен читать Писание и толковать его в соответствии с собственным разумом (впрочем, в этом вопросе Лютер колебался), правильное толкование обеспечит Дух Святой, осеняющий любого человека, а не только профессионального богослова.

Лютер пришел к такому заключению, размышляя о возможности спасения собственной души: этот монах боялся, что, оставаясь пра­воверным католиком и повинуясь предписаниям церкви, он угодит в ад. Подобные же страшные сомнения терзали многих его современ­ников. Эти сомнения и выразил Лютер в своих тезисах.

Падение авторитета церкви, религиозный индивидуализм – все это способствовало распространению идей Лютера. Реформационное движение постепенно охватывает всю Европу. Видным деятелем Реформации был Жан Кальвин, живший в Швейцарии. Он основал кальвинистское направление–Реформации.

Основной в его учении является идея предопределения. Душа каждого человека предопределена к спасению или к погибели. В течение своей жизни человек может получить от Бога знак, намек на то, что ему суждено. Если он преуспевает в делах – это можно истолковать как указание на избранность, если нет, нужно удвоить усилия. Таким образом, человек должен всю жизнь трудиться не ради наживы, но ради уверенности в том, что он избранник божий.

Идеи избранничества и предопределения, выдвинутые Кальвином, оказались учением, которое отвечало глубоким потребностям нарож­давшейся буржуазии. Эти идеи распространились из Женевы в те страны, где в XVI в. начали развиваться капиталистические отноше­ния.

Кальвинизм способствовал выработке нового типа психологии, глубоко отличного от психологии человека Средневековья. Если куп­цы и банкиры предшествующего периода, стяжая богатства, действо­вали в интересах личного обогащения, мучились своей греховностью перед Богом, то кальвинисты в процессе обогащения лишь утвержда­лись в уверенности своей избранности. Земная практика оказалась в гармонии с религиозными убеждениями. Появляются люди, уверен­ные в правильности своего поведения, трудолюбивые, бережливые, скромные по образу жизни и чуждые расточительству. )