Мораль и право есть «окаменевшая духовность» – время борьбы за нее минуло. Лишь по древним текстам мировых религий можно понять, что когда-то утверждение сегодняшних истин морали и права было предметом духовной борьбы пророков, правителей и народов.

Так было побеждено рабовладельчество и утверждены идеалы свободы. Сегодня идет борьба против «экономической эксплуатации», против «частной собственности», в которых можно разглядеть атавизмы рабовладельчества.

Духовность – это человеческая деятельность, направленная на поиск, раскрытие и утверждение целей и смыслов бытия, которые можно определить как «высшие цели». Философ А. Гулыга писал: человеку «нужно удовлетворение не только элементарных, животных, но и высших, духовных потребностей. Высшие стимулы поведения и есть ценности» [19, с.33]. Косвенным образом духовность может изучаться через рассмотрение целесообразности (целеполагания) устремлений людей.

«Высшие цели» всегда были предметом религий. Язычество, поклонение культу предков, через которое прошло все человечество, еще отличалось мифологичностью мышления и не имело достаточно развитых представлений о цели жизни. Брахманизм и иудаизм – это религии «подчинения». В них не говорится, зачем человек живет. В них лишь даются указания, как нужно жить, чтобы выжить. Целесообразность в них имеет формальный характер.

Эти религии трудно считать духовными, потому что их основные положения носят запретительный характер. И остается неясным, что же делать человеку. Поэтому во времена Христа в Иудее было много людей, страдавших «расслабленностью» – кризисом воли, при котором они не могли ничего делать.

Целесообразность жизни человека начинает рассматриваться в философских системах Сократа, Эпикура, Платона, Аристотеля. Они решали задачу, как помочь человеку стать счастливым. И для этого Сократ, например, говорил о новом уровне целесообразности: «добродетель – это знание», путь к счастью лежит через познание.

Причем, вначале речь шла о достижении индивидуального счастья. И только потом пришло понимание, что человек – существо коллективное и быть счастливым может только в коллективе.

Цель жизни появляется в таких религиях как христианство и буддизм – это счастье человека. Но буддизм, стремящийся к «нежеланию», к нирване, можно считать антидуховным учением, ибо человек не может быть творцом без любовной привязанности к миру. Стремясь к покою, нельзя быть познающим субъектом.

Буддизм и язычество оказались плохо совместимыми с научным прогрессом. Можно предвидеть растворение их наработок в социальных институтах, в культуре, а затем и исчезновение. Они уйдут незаметно. Более драматичным, насыщенным злобой, видится уход религий «подчинения». Это будет не кризис духовности, а ее развитие. Задача философии сделать этот переход менее болезненным.

Этические конструкции древних религий говорят об отчаянии найти в мире стабильную разумность, справедливость. Поэтому религии указывали, что все это будет в другом – лучшем мире. Это было отчаяние духа – кризис духовности, который продолжается. Христианство способно преодолеть это отчаяние, найти в себе созидательные силы.

Кризис духовности сегодня непосредственно связан с проблемами аксиологии: проблемой природы ценностей; проблемой ценностных абсолютов и их критериев; проблемой понимания и усвоения ценностных смыслов; вопросом о соотношении национальных и общечеловеческих, личных и коллективных ценностей и т. д.

Кризис духовности (целеполагания) в этике связан также с именем Канта, у которого вся область нравственности, долженствования, свободы, нравственного идеала представляет собой некую сверхъестественную и даже сверхбожественную реальность, о которой наука может лишь догадываться на основании косвенных свидетельств – внутренних переживаний.

Проблему морального поведения можно решить через представление о разумности и решимости следовать ему.

Рассмотрим несколько ситуаций:

– Человек не видит разум мира и не следует ему.

– Не видит, но в силу каких-то причин следует ему.

– Видит и не следует.

– Видит разум мира и следует ему.

О моральности первых двух вариантов невозможно говорить, как невозможно говорить о моральности животных – разума не имеющих. К сожалению, во вторую категорию попадают и люди, слепо верящие в какую-нибудь религиозную доктрину, за что они часто удостаиваются справедливой критики. Следование разуму из страха и корысти также выглядят некрасиво.

Представителей третьей категории следует назвать преступниками.

И только представители четвертой категории являются моральными людьми (людьми морали).

Человек верующий (знающий) может быть моральным, если поступает в соответствии со своими представлениями.

Моральность, изначально присущая человеку, по Канту, не существует – человек верит не в силу моральности, а в силу достаточной развитости своего ума, достаточной для того, чтобы охватить разумность, системность мироздания.

Моральность человека можно поставить в зависимость от его кругозора:

– Человек эгоистичный – человек, который постиг разумность только интересов своего эго.

– Человек общественный – постигший разумность общества.

– Человек может верить в коллективный разум вневременного богочеловечества и Бога. Именно таких людей называли верующими, религиозными, духовными.

В зависимости от своей веры человек может налагать на себя определенные правила поведения, жизненные принципы.

Смыслы и цели человеческой жизни постоянно должны подвергаться философскому анализу:

– онтологическому. (Рассматривающему, какие духовные цели существуют в мире? Какие суждения об этих целях являются истинными?);

– эпистемологическому. (Выясняющему, каким образом человеческие существа могут получать истинные знания о целях и смыслах жизни? Как они могут оценивать надежность полученных в результате научного исследования данных? Каковы условия осуществления смыслов?);

– социологическому. (Изучающему, в какой степени истинное знание о духовных целях и смыслах в каком-либо конкретном обществе подвержено влиянию социальных, экономических, культурных и идеологических факторов или определяется ими? Этот же вопрос возникает и применительно к ложным целям, которые ошибочно полагаются истинными.).

На протяжении всей своей жизни человечество вырабатывает цели и ценности существования. Жизнь, сама по себе, вне зависимости от каких бы то ни было обстоятельств и условий, является важнейшим онтологическим смыслом для человека.

Далее идет следующий уровень смыслов (или целей), отвечающих на вопрос: «для чего?». Жизнь «для себя» (своего тела, своего эго), продления жизни рода. Жизнь для кого-то (любимого, семьи, общества, Бога.). Познание и самопознание, творчество. Духовными целями, в различной степени, считаются все, кроме жизни «для себя».

Подходя к эпистемологическому анализу смыслов, мы должны обратиться к науке и религиям, выстраивающим свои иерархии ценностей.

Людям присуще стремление жить интересами тела и рода. Религии всегда пытались сместить интересы людей от животной жизни к целям познания и самопознания, к творчеству (для Бога).

Одна из основных гносеологических проблем духовности заключается в решении вопросов: «Есть ли Бог?», «Каким Бог может быть, если исходить из объективных данных о мире?», «Каковы должны быть взаимоотношения человека и Бога?»

Ответы на эти вопросы в виде религиозных концепций возникали стихийно, удовлетворяя, наверное, каким-то общим представлениям их создателей о разумности. Так как их познание было невозможно, то возникало «требование веры», появлялся феномен веры как «заменяющий» знание и понимание. Но, со временем, религиозные концепции проходили социальную проверку влиянием на людей, адаптацией в обществах. Религии, концепции которых можно было понять, оказывались в выигрышном положении.

Сегодня эпистемология мало что может сказать о реальности целей, предлагаемых различными религиями, но можно заметить, что на протяжении истории человечество избавляется от экстремистских, людоедских взглядов. Схемы мироустройства, включающие жертвоприношения, служение темным силам, сатанизм оказываются на задворках цивилизации, маргинализируются в обществе. )