Существует мнение, согласно которому диалог, в отличие от текста, – это прежде всего процесс, основной вид устного общения. Диалогическая речь в художественном тексте считается имитацией, «стилизацией» разговорной речи, не способной отражать все особенности спонтанного речевого взаимодействия в реальных ситуациях устного общения (Сиротинина, 1974; Дородных, Рекало, 1994). Такая точка зрения не нова в лингвистической литературе: разговорную речь и кодифи–цированный литературный язык и ранее противопоставляли как различные языковые системы, функционирующие в одном и том же коллективе и создающие особый вид двуязычия (Земская, 1981).

Однако существовала и другая точка зрения, сторонники которой утверждали, что различные функциональные формы и виды речи слишком тесно связаны между собой, чтобы можно было разрывать их грамматические системы (Адмони, 1973), что разговорную речь и кодифицированный литературный язык следует рассматривать как подсистемы литературного языка, взятого как целое (Лаптева, 1968). Мы полностью разделяем такой взгляд на диалогическую речь художественного текста, при котором она характеризуется необходимостью подражать устной речи и воспроизводить ее нормы, т. е. структурные особенности устного речевого высказывания (Винокур, 1990).

Диалогическая речь в художественном произведении даже в большей степени, чем повествовательная, принадлежит одновре–менно социальному дискурсу и уникальному авторскому худо–жественному целому (Венедиктова, Раренко, 2000). И несмотря на то, что изначально прагматика и ее составная часть – теория речевых актов Дж. Остина и Р. Серля – предназначались для изучения «обыденного языка» и живого разговорного общения, в последнее время сформировалось убеждение в том, что прагматический аспект в высшей степени плодотворен и в исследовании художественного текста (Радбиль, 2001), поскольку художественное общение, хотя и стилизованно, довольно тесно соотносится с реальной речью (Шаховский, 2003).

Диалог – неотъемлемая часть художественного произве-дения, часть художественного текста, которая продумывается автором так же тщательно, как и повествование, описание, размышления автора. И в то же время диалог в художественном произведении, чтобы быть естественным проявлением живой разговорной речи, должен отражать такие ее свойства, как спонтанность, непосредственность, непринужденность общения, наличие у говорящих апперцепционной базы. Автор худо-жественного произведения, представляя вербальное поведение персонажа и описывая сопровождающую это поведение невербальную действительность, способен создать полноценную и вполне естественную диалогическую ситуацию (Гальперин, 1982; Сиротинина, 1994; Зайцева, 2002; Изотова, 2002), а персонаж должен выступать как модель реальной языковой личности, высказывания которой могут служить материалом лингвисти–ческого исследования (Караулов, 1989).

Выбор, осуществляемый говорящим в процессе речевого взаимодействия, – это выбор и эмоциональной языковой единицы, которая приобретает свою эмотивную силу только реализуясь в диалогической речи. Общепринятой дефиниции эмоций не существует; мы полагаем, что эмоции можно определить как переживание человеком его отношения к окружающему миру и к самому себе, это наслаждение, радость, бесстрашие, уверенность, отвращение, горе, страх, ненависть и т. п.

Именно в диалоге, отражающем текущую ситуацию общения и характер взаимоотношения партнеров, язык в полном объеме проявляет свой эмотивный потенциал. Единицы языка в эмоционально-окрашенной диалогической речи выступают одновременно и знаком мысли говорящего, и признаком всех прочих психических переживаний, входящих в намерения сообщения (Виноградов, 1972). Они характеризуются двойственной референциальной отнесенностью, репрезентируя две стороны психической деятельности партнеров по коммуникации: мышление и эмоциональные переживания.

Для нас важен, прежде всего, выбор и использование коммуникантами языковых средств в диалоге, что является основным способом передачи говорящим эмоций, стимулом для возбуждения их у слушающего. Адекватный выбор языковых средств служит гарантией такого восприятия диалогической реплики, при котором у слушающего возникает доверие к адресанту, потребность эмоционального участия в событии, а затем желание совершить под влиянием диалогического воздействия конкретные действия. В любом случае средства эти увеличивают вероятность эмоционального воздействия диалоги–ческой реплики, обеспечивают адекватность эмоциональной реак–ции слушателя намерениям говорящего.

По нашим наблюдениям, в формировании эмотивности диалогической речи могут использоваться единицы всех уровней языка. Диапазон коннотативных значений реплик диалога представляет собой сложную систему образных, модальных, оценочных наслоений, призванных воздействовать на эмо–ционально-волевую сферу слушающего.

Одним из важнейших способов формирования эмотивности диалогической речи являются скрытые смыслы. Они потенциально существуют в смысловой структуре языковых единиц, но обнаруживаются лишь в конкретном речевом акте (Матвеева, 1993). Слушающий неосознанно декодирует скрытый смысл потому, что в реплике с помощью различных языковых приемов даются указания, своеобразные сигналы о существовании явно невыраженного смысла.

В диалогическом общении часто возникает проблемная ситуация: «Что говорит адресант и что он подразумевает при этом на самом деле?» Выход из этой ситуации сопровождается эмоциями различной тональности. В то же время эмоционально окрашенным для адресата оказывается и само содержание декодируемого скрытого смысла, так как в целом эмоциональность диалогической речи есть результат взаимодействия эмоционального заряда самой реплики и личности слушающего, его предрасположенности к эмоциям.

Как отмечает В.Н. Гридин, экспрессивность «как одно из свойств языковой единицы тесно связана с категорией эмоциональной оценки и в целом с выражением эмоций у человека». Более того, по его мнению, в работах ряда лингвистов категории экспрессивности и эмоциональности отождествляются (Гридин, 1998). Думается, однако, что экспрессивность скорее следует понимать как совокупность семантико-стилистических признаков языковой единицы, т. е. экспрессивное не всегда эмоционально, но эмоциональное, по мнению ряда лингвистов, всегда экспрессивно, поскольку экспрессивность – это те средства речи, которые делают ее как выразительной, так и воздействующей, впечатляющей (Галкина-Федорук, 1958; Ар–нольд, 1970; Черепова, 1984 и др.). В то же время семантико-стилистическая экспрессивность всегда прагматически заложена в намерениях говорящего. Экспрессивность – категория ком–муникативно-прагматическая, возможны случаи расхождения пресуппозиций участников речевого общения при ее интер–претации, например, адресат усматривает экспрессию в том, где ее нет или не замечает экспрессивности выражения адресанта (Девкин, 1986).

В каждом отдельно взятом случае адресант реализует свои эмотивно-ориентированные стратегии воздействия на адресата в виде оптимальных, на его взгляд, в данной коммуникативной ситуации речевых вариантах. При выборе же речевого варианта, в котором актуализируется смысл его высказывания, адресант руководствуется целым рядом соображений, входящих в сферу прагматических исследований, таких как: конкретная комму–никативная ситуация; принятые в его социуме правила речевого общения; его пресуппозитивные, личностные, социальные и иные характеристики. А поскольку весь речевой акт адресанта ориентирован на оказание определенного воздействия на адресата, то, естественно, для достижения своей коммуникативной цели адресанту следует учитывать все те же характеристики адресата, чтобы предугадать его предполагаемую реакцию. Речь говорящего – это, прежде всего, осуществляемый им выбор из арсенала различных по структуре языковых средств, способных выполнять в том или ином контексте одну и ту же функцию. Ответная реакция слушающего – это результат восприятия и оценки содержания предшествующего высказывания. Процессы выбора и восприятия, осуществляемые коммуникантами в условиях диалоговой интеракции, связаны с их опытом, представлениями о реальной действительности. Области пересечения фоновых знаний партнеров по коммуникации составляют фонд их общих знаний, который в виде прагматических пресуппозиций служит средством обеспечения связности реплик диалогового текста. )