Зоопоэтонимы Ника и Зигфрид, благодаря своему сходству с антропонимами, дают возможность писателю играть с именами своих героев, заставляя читателя следовать фантазии автора. К зоонимическому ряду единиц у В. Пелевина примыкают антропонимоподобные единицы Затворник и Шестипалый из одноименной повести, а также имена героев романа «Жизнь насекомых», персонажей которого автор называет, как людей: комары Артур, Арнольд, Сэм, муравьиха Марина и ее дочь муха Наташа, мотыльки Митя и Дима, червячок–личинка Сережа и др.

Космопоэтоним Луна в художественном пространстве произведений писателя получает значение не только небесного светила, но и идеологически важного объекта (повесть «Омон Ра»), с помощью которого писатель показывает мифотворческую способность государства: полет в космос на Луну для главного героя повести оказывается «виртуальным», он обнаруживает себя в подземелье, которое и было Луной. Мифопоэтоним Валгалла в романе В. Пелевина «Чапаев и Пустота» дает дополнительное семантическое наполнение антропопоэтониму Юнгерн. Персонаж произведения оказывается скандинавским богом Одином — хозяином рая для погибших в бою воинов.

Периферийные классы онимов у писателя могут нести на себе смысловую нагрузку и становится важнейшими знаковыми элементами литературного текста. В повести В. Пелевина «Желтая стрела» главный герой едет в поезде, который является метафорой нашего мира. Автор, рисуя действительность внутри, использует названия (имена собственные), так или иначе связанные с темой поезда: газета «Путь» с рубрикой «Рельсы и шпалы», книга «Путеводитель по железным дорогам Индии», водка «Железнодорожная особая», предприятие «Голубой вагон», новелла «Под стук невидимых колес», картина «Будущие железнодорожники», пьеса «Бронепоезд 116–511», песня Б. Гребенщикова «Поезд в огне», поэтический сборник Б. Пастернака «На ранних поездах». С помощью ктематопоэтонимов писатель стремится закрепить в сознании читателя метафору: мир, в котором мы живем — поезд, а мы все — его пассажиры.

Главный герой «Generation “П”» Вавилен Татарский работает криэйтором, создателем рекламных слоганов. Сам текст произведения насыщен ктематопоэтонимами: названиями марок продуктов и фирм–производителей: «Пепси», «Спрайт», «Кока–Кола», «Seven Up», «Парламент», «Ява», «Житан», Марльборо», «Smirnoff», «Херши», «Ариэль», «Тайд», «Тампако», «Кензо», «West», «Хуго Босс», «Абсолют», «Кэмел», «Passion», «Санрайз», «Камэй», «Нескафе», «Sony», «Panasonic», «Kelvin Clein», «Гуччи» и др. Автор романа стремится показать читателю мир рекламы, в котором существует Вавилен Татарский.

С этой же целью повесть «Принц Госплана», в которой герой большую часть времени существует в компьютерной реальности (устанавливает различные компьютерные игры, проверяя их и проходя один уровень за другим), автор насыщает названиями игр: «Принц», «Пайпс», «Спай», «Крэйзи берд», «Арканоид», «Будокан», «Абрамс», «Троаткаттер», «Тауэр», «Таргхан». С помощью ктематопоэтонимов–названий компьютерных игр В. Пелевин показывает виртуальный мир главного героя, который становится для него реальностью.

Периферийные ономастические единицы могут занимать в процентном соотношении второе после антропонимов место в художественном произведении («Generation “П”»).

Среди поэтонимов, которые встречаются в текстах писателя, можно выделить ономастические единицы, объединяющие художественное пространство произведений автора. Такие имена собственные мы назвали «медиаторами». Поэтонимы–медиаторы у писателя представляют собой две группы:

а) сквозные антропопоэтонимы, которые позволяют сделать вывод о существовании героев текстов автора в одной художественной реальности. В романе «Чапаев и Пустота» упоминается Вовчик Малой, новый русский и по совместительству коммерческий директор сумасшедшего дома, в котором находится Петр Пустота. В романе «Generation “П”» он становится активным персонажем, рекламным заказчиком Татарского. Если вспомнить, что в романе «Чапаев и Пустота» мир конца ХХ века (где Петр существует в качестве пациента психиатрической лечебницы) является реальностью (симулякром), созданной демиургом Котовским, значит и все люди, населяющие этот мир, действуют, подчиняясь фантазии его создателя. Только один Петр Пустота приходит к пониманию этого и, осознав возможность выбора собственной реальности, он предпочитает Внутреннюю Монголию. Остальные продолжают существование во вселенной Котовского, который в данный момент находится в Париже. Таким образом, В. Пелевин подводит читателя к мысли, что реальность романа «Чапаев и Пустота» и реальность «Generation ”П”», в которой существует новый русский Вовчик Малой — одна и та же. Котовский у себя в Париже продолжает ее творить. Подобные выводы читатель может сделать благодаря антропонимической единице, встречающейся в текстовом пространстве двух произведений автора.

В текстах В. Пелевина можно найти несколько подобных имен собственных. Урган Джамбон Тулку VII, Председатель Буддийского Фронта Полного и Окончательного Освобождения, эксплицитный издатель романа «Чапаев и Пустота» появляется и на страницах романа «Generation ”П”», напоминая читателю о возможности существования другой реальности. Персонажи «Generation ”П”» Вавилен Татарский и Малюта — криэйторы рекламных текстов, возникают и в романе «Числа» («ДПП (НН)»). Можно предположить, что реальность этих трех романов — одна и та же. И создана она Котовским.

В «Чапаеве и Пустоте», в реальности России начала ХХ века, упоминается Бабаясин — таинственный, наделенный огромной властью человек, которому подчиняются революционные массы. Этот же герой появляется и в одном из рассказов В. Пелевина, но уже в качестве памятника.

Реальность, в которой существуют герои рассказа «День бульдозериста» — продолжение одного из миров романа «Чапаев и Пустота».

Один из главных персонажей романа «Чапаев и Пустота» — Юнгерн — мистический Черный Барон, аватара, помогающий достичь просветления обычным людям. Он своеобразно появляется на страницах повести «Желтая стрела». Поезд в произведении — метафора нашего мира. Автор книги, которую читает главный герой Андрей, размышляет о стуке колес, сопровождающим человека всю жизнь, который отличается в языках разных народов. Во Внутренней Монголии колеса стучат "ун-гер-хан-хан". Скрытая автоаллюзия В. Пелевина на свой роман «Чапаев и Пустота» и одного из его героев Барона Юнгерна доступна лишь внимательному читателю. Тем более что автор несколько искажает фамилию персонажа: пишет с прописной буквы, заменяя букву «ю» на «у», возвращая антропопоэтоним к реальному прототипу Унгерну, и выбрасывает последний звук. Не случайно рядом с именем собственным Юнгерн в стуке колес возникает имя персонажа «Желтой стрелы» Хана. Они оба являются носителями высшего знания, достигшими «золотого трона». Хан и барон Юнгерн создали свою реальность — Внутреннюю Монголию духа. Читатель может вспомнить эпиграф к роману «Чапаев и Пустота», якобы цитирующий монгольского завоевателя Руси;

б) антропонимические единицы с необычным звучанием, связывающие произведения и их центральных персонажей: Омон Ра из одноименной повести, Петр Пустота из романа «Чапаев и Пустота», Вавилен Татарский из романа «Generation “П”». Писатель не случайно дает главным героям своих трех произведений необычные имена или фамилии — с помощью антропонимических единиц автор объединяет повесть и два романа в трилогию, с разными персонажами и разными реальностями. Три героя стоят перед выбором: принять навязанную кем–то другим реальность или попытаться создать свою.

Для Омона Ра полет в космос действительно состоялся, несмотря на то, что он произошел на самом деле в подземельях московского метро: герой вымечтал этот полет, осмыслил его, заплатил максимальную цену боли и страданий, и поэтому для него этот полет — реальность, а иной реальности в мире тотальной симуляции быть не может. Для персонажа романа «Чапаев и Пустота» высшим смыслом всех его философских поисков является миг, «когда особый взлет свободной мысли дает возможность увидеть красоту жизни». Красота и превращает любую иллюзию в реальность. Только переживание подобного рода обладает единственной абсолютной ценностью в «пустотной» вселенной романа В. Пелевина. Петр Пустота творит собственную реальность согласно собственному пониманию свободы и счастья. В романе «Generation “П”» симулякры превращаются в реальность массово. Каждый рекламный клип — лишь симулякр свободы и счастья. Творца при массовом воспроизводстве заменяет криэйтор, а Петра Пустоту — Вавилен Татарский. Герой позднего В. Пелевина не только не может вырваться из реальности, в которой находится, но и сам добровольно становится персонажем рекламных клипов, перестает существовать. На примере центральных персонажей можно проследить эволюцию образа главного героя от раннего творчества В. Пелевина («Омон Ра») до позднего («Generation “П”»). )