СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

В первой главе «Роль как социопсихологический и лингвистический феномен» рассматривается феномен «роль» с позиций социологии, психологии, гендерных наук, лингвистики; раскрываются понятия ролевых ожиданий, ролевого набора, социальной, коммуникативной и речевой роли; анализируется взаимосвязь роли и социального статуса. Роль является одним из ключевых понятий диссертации, в связи с чем в главе дается обзор существующих в современной лингвистической литературе точек зрения на возможные классификации ролей.

В социологии нет однозначного понимания феномена «роль»: определения варьируются в широких рамках от понимания роли как существующей в обществе системы ожиданий относительно поведения человека до называния ролью наблюдаемого поведения человека, занимающего определенное положение. В исследованиях выделяются следующие оппозиции ролей: по степени актуализации (латентные и активные); по отношению к обществу (конвенциональные и межличностные); по степени идентификации с ролью (личностно значимые и личностно нерелевантные); по заданности (предписанные и достигнутые).

Роль, являясь динамической стороной статуса, подчеркивает различие людей, в то время как статус акцентирует их сходство. В социолингвистике под социальной ролью понимают комплекс стандартных общепринятых ожиданий, набор психологических, социологических и лингвистических характеристик поведения личности, соотносящихся с ее статусным положением. Представления о типичном исполнении роли составляют ролевые стереотипы; специфический набор прав и обязанностей, составляющих роль, определяет набор ролевых ожиданий. Роли могут быть разделены на постоянные и ситуативные, а ролевые отношения – на симметричные и асимметричные.

Представляется, что термин «социальная роль» гиперонимичен по отношению к терминам «коммуникативная роль» и «речевая роль». В свою очередь, коммуникативная роль шире, чем речевая, т.к. включает, кроме вербального, и невербальное коммуникативное поведение.

В политической коммуникации говорящий выступает как представитель определенного социального института в рамках установленных статусно-ролевых и ситуационно-коммуникативных норм. Институциональное общение, будучи «коммуникацией в своеобразных масках» (В.И. Карасик), фиксирует ролевые характеристики агентов и клиентов институтов.

Ролевая структура политического дискурса предполагает разграничение профессионалов/агентов и непрофессионалов/клиентов. В качестве агента в данном случае выступают политики как представители политических институтов, главная задача которых в самом общем виде – установление, поддержание и укрепление политической власти. В качестве клиентов рассматривается все население, прибегающее к услугам политических институтов. Спецификой политической коммуникации является то, что «клиент» в политическом дискурсе в абсолютном большинстве массовый, что доказывает, в частности, анализ жанров политической коммуникации (Е.И.Шейгал).

В различных сферах и ситуациях общения институциональная ролевая структура коммуникации конкретизируется и воплощается в нескольких вариантах. Ролевая структура политического дискурса может быть конкретизирована по целому ряду параметров.

В основе семитического подхода к анализу ролевой структуры лежит архетипная семиотическая оппозиция «свой» - «чужой». Конкретизацией данной оппозиции являются следующие роли: друг, союзник, сторонник ↔ враг, оппонент, вредитель, предатель, шпион.

При психологическом подходе учитываются психологические характеристики коммуникантов, формирующие определенный тип коммуникативного поведения в рамках институциональной роли. В данном случае политик рассматривается как воплощение конкретных психологических архетипов: постылый муж, коварный обольститель, надежный мужик, жестокий отчим.

Нарративный подход предполагает рассмотрение агентов политики как типовых персонажей, выполняющих определенные функции в развитии политического сюжета: герой, лжегерой, злодей, жертва, помощник, искатель, даритель волшебного средства.

Риторический подход предусматривает разграничение ролей по типизованным формам речевого поведения и характеру взаимодействия с аудиторией.

Драматургический подход предполагает выделение различных масок-образов, которые делают политиков узнаваемыми (например, в современной российской политической коммуникации: хороший парень, свой человек, отличник-интеллектуал, кормилец, старший брат, советник, человек-скандал, патриот).

Представление о ролевой структуре политической коммуникации складывается в сознании участников политического дискурса эмпирически, в процессе непосредственного наблюдения за речевым поведением политиков. В результате в сознании аудитории откладываются типичные черты манеры поведения и говорения политиков, которым впоследствии даются однословные или описательные номинации. Ролевое поведение политиков обобщается наблюдателями и затем классифицируется в отдельные типы.

В целом ряде лингвистических работ, посвященных исследованию различных понятийных категорий (эмотивности, социального статуса, приватности), выделяется их выражение и обозначение/описание. Разграничение выражения и описания/обозначения релевантно и относительно такой социолингвистической категории, как роль. В работе рассматривается выражение ролевых отношений в языке политиков, а затем представляется их описание в жанре политического портрета.

Во второй главе «Ролевое воплощение институциональных типов политиков» рассматриваются социо-политическая вариативность языка политики и понятие политического социолекта; политик представляется как модальная личность; анализируются стратегии идентификации и дистанцирования в политическом дискурсе; на основе ряда параметров выделяются коммуникативные характеристики институциональных типов политиков.

В основе политического социолекта лежит идеологическая ориентация, которая определяет специфические лингвистические характеристики политического социолекта: чем сильнее идеологические разногласия и расхождения, тем явственнее проявляется его лингвистическая специфика.

Наличие оснований для выделения политического социолекта обусловлено характером социально-политической динамики в обществе. В «доперестроечной» России противопоставлялись два языка: язык власти («деревянный», тоталитарный язык) и язык сопротивления («язык истины»). В период перестройки и пребывания у власти Б.Н. Ельцина наблюдалось сильное размежевание политических сил России. Современные интегративные процессы, происходящие в обществе, нивелируют ярко выраженную дифференциацию политического языка, наблюдавшуюся еще несколько лет назад и характерную для «допутинского» времени. Поэтому, вероятно, применительно к современной политической ситуации в России о политическом социолекте говорить в полной мере нельзя, можно лишь отмечать отдельные тенденции, наблюдающиеся в силу происходящих интегративных процессов.

Способность общества быть охарактеризованным через «модальную личность», т.е. наиболее частотный и массовый тип личности в данной культуре, подразумевает возможность исследования модальной личности политика в политической коммуникации. Анализ модальной личности политика как представителя определенного институционального типа заключается в описании особенностей его коммуникативного поведения.

Институциональная структура политического дискурса обусловлена тем, что в любой политической структуре существует оппозиция идеологических взглядов. В рамках политического института любое политическое объединение занимает определенное место в спектре политической ориентации. Отнесенность политика к тому или иному политическому лагерю в данном спектре и определяет его институциональный тип.

Традиционно политическая ориентация обозначается в терминах ориентационных (пространственных) метафор: правые, левые, центристы, маргиналы. Наблюдения за политической жизнью в современной России позволяют выделить четыре институциональных типа политиков: коммунисты (левые), демократы (центр), либералы (правые) и маргиналы (крайне левые). Поясним, что к либералам мы относим молодых политиков «новой волны», представителей Союза Правых Сил (Б.Немцов, И.Хакамада и др.), к маргиналам – представителей крайне левой оппозиции в России (Э.Лимонов, А.Проханов и др.). Демократы как институциональный тип наиболее ярко проявляли себя в «допутинский» период (к ним мы относим Б.Н.Ельцина и его окружение), но в настоящий момент они либо ушли с политической сцены, либо передвинулись к центру. Однако, поскольку основная часть исследования была проделана на материале текстов четырех обозначенных выше типов, мы посчитали правомерным дифференцировать их в данной диссертационной работе. В этом отношении отметим своеобразную трудность анализа политического дискурса: его тексты быстро устаревают, поэтому иногда может показаться, что исследование этих текстов выглядит не совсем актуальным. С этим свойством политических текстов приходится мириться, оно нисколько не мешает их анализировать, выявлять определенные закономерности. Для нас важно не столько выделение тех или иных типов политиков, сколько разработка критериев их описания, которые являются стабильными, не зависящими от социально-политической динамики. )