Интересно отметить, что некоторые жесты, пройдя вместе с человеком долгий путь развития, в процессе эволюции не только утратили первоначальное значение, а даже изменили его на противоположное. Например, такой безусловно дружелюбный жест, как улыбка, первоначально, в нашем первобытном прошлом, имел совершенно противоположное значение – выражение угрозы.

Жест чрезвычайно информативен; он не только национален, но и социален, может сформироваться в процессе определенной трудовой деятельности.

Жест, мимика, движение, взгляд, - словом, весь спектр невербальных способов передачи информации служит тем средством, с помощью которого человек передает информативное эмоциональное послание внешнему миру.

Во второй главе «Иллокутивная связь и перлокутивность жестов, пауз и эмоционально-экспрессивных вербальных выражений в языке произведений русской, немецкой и французской художественной литературы» доказывается, что смысловое высказывание требует определенного воздействия планов содержания речи и жеста: партнер должен воспринять информацию как целое, т.е. правильно соотнести слышимое и видимое. Подчеркивается, что при выборе мимического поведения, особенно с иностранцем, важно определить, с какими элементами речи могут совпадать жесты и мимика. Дается типология жестов, за основу которой взяты различные виды деятельности как элементы культуры. Типология жестов как знаков тела дополняется другой типологической сеткой в художественной культуре, в которой жест используется в качестве символа и входит в структуру художественного образа. Множественность информационно-коммуникативных функций зависит от морфологии искусства, от многообразия выразительных средств различных видов искусств.

Невербальное речевое поведение проявляет коммуникативно-информативные и эстетические референции личности – компетенцию, способности, культуру и другие важные для разработки аспекты гармоничного общения в целом и в воспитании культурной личности.

Как отмечает А.М.Мухин, в устном сообщении невербальные средства языка могут “сопровождать элементы языкового кода (выступая как паралингвистические), сочетаться с ними (интерференция) и, наконец, замещать их (субституция)”.

Сопровождая элементы языкового кода и иллокутивно сочетаясь с ними, невербальные явления делают речь в смысловом отношении более яркой и точной, например: “Der Mann sagte: - Halt’s Maul! - Er stamfte auf. (A.Segers. «Das siebte Кreuz») - Заткнись! - сказал мужчина, топнув ногой.” Выражение «Halt’s Maul!» само по себе является эмоционально-емким и ярким, а с сопровождающим его и сочетающимся с ним жестом – тем более. Еще пример: “Он ударил кулаком по столу. – Что ты мелешь?! Дура! Где ты этого набралась? Прекрати сейчас же! Как ты смеешь это говорить? При мне!” (А.Рыбаков. «Дети Арбата»).

В случае субституции невербальные средства языка приводят к максимальной конденсации речи, делая ее понятной только для общающихся и предельно сокращая время, необходимое для понимания: “Иван Ильич, обогнув стол, подошел к ней и поцеловал ее в теплое плечо, она быстро обернулась, он спросил: “Даша, вы будете моей женой?” Она только взглянула.” (А. Толстой. «Хождение по мукам»).

Существует мнение, что именно с биологической природой невербальных языков связаны такие понятия, как интуиция, предчувствие и «шестое чувство». Когда человек говорит, что он интуитивно чувствует, допустим, ложь или лицемерие, в действительности он имеет в виду, что, обладая наблюдательностью и способностью читать невербальные сигналы другого человека и сравнивать эти сигналы с тем, что ему говорят, он замечает разногласия между кинетическими явлениями и словами говорящего, например: “Non, - murmura-t-il en rougissant tant, que son mensonge est devenu evident (H.Basin. «Un feu devore un autre feu»). - Нет, - прошептал он, краснея так, что ложь его стала для всех очевидной”.

Исполняя «дипломатическую» функцию, жест может приходиться на паузу внутри высказывания или в конце его на границе с другим высказыванием. Тогда жест как бы вклинивается внутрь высказывания, претендуя на какое-то синтаксическое место в нем, например: “Слушай, Га-Ноцри, - заговорил прокуратор, глядя на Иешуа как-то странно: лицо прокуратора было грозно, но глаза тревожны, - ты когда-либо говорил что-нибудь о великом кесаре? Отвечай! Говорил? Или . не . говорил? - Пилат протянул слово «не» несколько больше, чем это полагается на суде, и послал Иешуа в своем взгляде какую-то мысль, которую как бы хотел внушить арестанту” (М.Булгаков. Мастер и Маргарита). В приведенном примере жест и мимика перлокутивны, т.е. применяются адресантом с целью воздействия на мысли и чувства и посредством этого на поведение собеседника, восполняют смысловую и синтаксическую разорванность и неполноту высказывания, а также прерванность интонационной линии и интонационную незаконченность высказывания. Это дает основание говорить о том, что невербальные знаки способны замещать не только слово, но целое понятие. В этом случае «дипломатическая» функция жеста открывается несколько иной стороной – жест используется как средство маскировки интенций, например: “Чтобы не спорить и вместе с тем сохранить достоинство, старуха закурила новую папироску” (А. Михальский. Свадебное платье №327).

При выполнении «дипломатической» функции, жест не только включает в диалог те или иные дополнительные смыслы, но и, заменяя слова, сокращает вербальный текст. Пример: “Она начала оправдываться, но муж приложил палец к губам и улыбнулся ей” (Б.Васильев. «Гибель богинь»). Если бы вместо жеста автор использовал только вербальные средства языка, ему пришлось бы сказать много слов: что нет необходимости оправдываться, что он верит героине и прощает ее, и не потому, что она не виновата, а просто потому, что он хорошо к ней относится, что все произошедшее ерунда, что все закончится хорошо и т.д. Вместо этого автор применяет жест, перлокутивный эффект которого в сочетании с мимическим жестом (улыбкой), не только прекрасно передает информацию, делая это просто, доходчиво и быстро, но и побуждает адресата к определенным действиям.

Иногда и мимика способна самостоятельно выполнить ту же функцию: “- Нет, не то. Я никогда не перестаю тебя любить, и больше любить нельзя; а это особенно… Ну, да… - он не договорил, потому что встретившийся взгляд их договорил остальное” (Л. Толстой. Война и мир).

Мимика может полностью заменять словесные сообщения там, где по дипломатическим причинам невозможно воспользоваться речью, например: “Вышла я из ворот, мои ко мне. Я им мигаю – не подходите. А то бы их засекли враз” (А. Золотухин. Рассказы бабки Екатерины). Еще пример: “Вронский действительно обещал быть у Брянского,…но товарищи сейчас же поняли, что он не только туда едет. Петрицкий, продолжая петь, подмигнул глазом и надул губы, как бы говоря: знаем, какой это Брянский” (Л.Толстой. Анна Каренина).

В художественной литературе существует много примеров того, как люди распознают разницу иллокутивных сил между вербальными и невербальными знаками. Такова, например, сцена прощания матери с сыном из романа А.Рыбакова «Дети Арбата»: “Саша смотрел на нее, улыбался, но сердце его обливалось кровью… Он веселился, хотел приободрить ее, но она видела его страдания, страдала сама, вымученно улыбалась его шуткам, тоже хотела его ободрить, пусть знает, что он не одинок, о нем будут заботиться”.

Также и особое взаимопонимание, так называемое «понимание без слов», которое бывает у любящих друг друга людей, имеет причиной, скорее всего, ту же способность особенно внимательно замечать и анализировать каждый жест, взгляд, движение любимого человека. Пример: “Die Jungens sahen ihr alles nur so vor den Augen ab (F.Wоlf. «Heimkehr der Sohne») - Мальчики по одному только выражению ее глаз предупреждали все ее желания".

Внимательное отношение к невербальным аспектам коммуникации позволяет более точно, быстро и, главное, безошибочно понять собеседника. “Nee! – rief Borkhausen… Ich bleibe, oder willst du mir verhaften? – Er sah es dem andern an der Nase an, dass er das nicht konnte. (H.Fallada. Jeder stribt f´ür sich allein.). - Ничего подобного! – вскричал Боркхаузен…- Я никуда не пойду. Или ты собираешься меня арестовывать? – Он видел по носу фельдфебеля, что тот не имел полномочий на арест”. )