Важнейшим амплуа невербальных знаков в разговорной речи и в речи персонажей художественных произведений следует считать интонационную функцию, т.е. способность подчеркнуть определенный ритмический рисунок высказывания. В этом смысле роль жеста схожа с ролью интонации в организации высказывания. Жест может отмечать границы синтагм, указывать на ускорение или замедление темпа речи, подчеркивать логическое ударение (центр интенсивности). Вразрез, наперекор заданной интонации человек в естественной ситуации жестикулировать не может, так как и кинетика жеста, и кинетика нашей артикуляционной базы подчиняются в момент речи единому моторному центру мозга, единому импульсу. Это и создает картину подвижной игры ускорений и замедлений, напряжений и ослаблений в разговорной речи. Например: “А когда возвращался Пустовалов, она рассказывала ему вполголоса про ветеринара и его несчастную семейную жизнь, и оба вздыхали и покачивали головами” (А. Чехов. «Душечка»).

Определенные интонационно-синтаксические структуры естественнее производятся и легче воспринимаются при участии в акте речи жеста. Такова, например, конструкция перечисления. При перечислении как бы включается наш внутренний метроном — и говорящий выявляет ход этого своего внутреннего времени жестом: “Primo, - il leva le pouce – je voudrai m’en jeter un. Secundo, - il leva l’index – j’ai deux valoches encore en bas. Tu vas me les chercher? (R.Sabatier. Trois sucettes a menthe) - Во-первых, - он поднял большой палец – я бы чего-нибудь выпил. Во-вторых, - он поднял указательный палец – у меня внизу еще два чемодана. Ты не спустишься за ними?” Сама структура приведенной фразы — повторение однородных в интонационном отношении отрезков — вызывает потребность поддержать динамическую структуру фразы динамикой жеста.

Важнейшей следует признать иллокутивную «дипломатическую» функцию жеста, то есть возможность выразить невысказанное. Это те случаи, когда жест вносит новые кванты смысла, вербально в высказывании никак не выраженные, но побуждающие адресата к определенным длействиям: “Поговорив несколько времени и заметив, что Вронский взглянул на часы, Яшвин спросил ее, долго ли она пробудет еще в Петербурге и, разогнув свою огромную фигуру, взялся за кепи» (Л.Толстой. «Анна Каренина»).

В случаях, когда воспользоваться словом нельзя или нежелательно по тем или иным ситуационным причинам, жест, на первый взгляд, вполне привычный, может содержать намек на целую ситуацию, например: “Seine Worte klangen selbstverschtändlich. Aus ihrem Ton liess sich nicht erraten, ob er sich absichtlich hier auf offener Strasse eine Zigarette ansteckte, nur um mich fuhlen zu lassen, dass er Freiheiten besass, die mir versagt waren (B.Uhse. Wir Sohne) - Слова его звучали уверенно. По их тону нельзя было угадать, не для того ли только он здесь на улице, на виду у всех закурил папиросу, чтобы дать мне понять, что он может позволить себе то, что запрещено мне”.

В главе также рассматриваются иллокутивность и перлокутивность вербальных знаков на месте паузы, в случаях сопряжения с местоименем и с полнознаменательным словом.

Наблюдения показывают, что жест может занимать субъектные, объектные, предикативные и обстоятельственные позиции в синтаксической структуре высказывания.

Сравнение соматических выражений, сопровождающих жесты, позволяют утверждать, что чем выразительнее жест, тем эмоциональнее и ярче слова, употребляемые с этим жестом. Можно, очевидно, говорить об определенной зависимости: речевое высказывание тем эмоциональнее, чем выразительнее жест, им сопровождаемый. Устойчивые связи жеста с определенными эмоциональными соматическими речениями являются, по нашему мнению, одним из тех объективных критериев, которые помогают идентифицировать означенные жесты. Эмоционально-яркое высказывание, употребленное вместе с жестом, можно считать как бы дополнительным ключом к смыслу предложения. Кроме того, привнося дополнительную эмоциональность и выразительность в повествование, соматические речения активизируют жест. Это именно те случаи, когда высказывание представлено наиболее полно.

Синкретизм значения жеста не исключает, по-видимому, и таких случаев, когда иллокутивная сочетаемость слов именно с этим, а не другим жестом может служить разграничению тонких семантических оттенков слов. Для каждой тематической сферы отражаемого вербальным языком внешнего мира вырабатываются специализированные языковые единицы—слова, устойчивые словосочетания. Некоторые номинативные единицы языка закреплены за отражением жестов, мимики, поз, выражений лиц и симптомов. В дальнейшем эти специализированные слова, устойчивые словосочетания и воспроизводимые фразы мы называем соматическими речениями.

В современном русском, немецком и французском языках имеется обширный пласт соматических речений, которые фактически описывают не сами жесты, мимику, телодвижения, симптомы, а стоящие за ними ненаблюдаемые эмоции и другие душевные состояния и процессы. Включаясь в высказывание, содержащее экспрессивно-эмоциональные выражения, невербальные средства увеличивают свои ресурсы, как информационные, так и экспрессивные. Эти средства связаны с полнотой экспрессивно-эмоционального выражения, пребывая в обратно-пропорциональной зависимости от нее. Полнота выражения возрастает в случае сочетания с семантически неполным высказыванием и снижается в том случае, когда она накладывается на синтаксически законченное экспрессивно-эмоциональное выражение.

Культура невербального речевого поведения, соблюдение лингвистических и этических норм позволяет осуществить эффективное общение в современном обществе. Лингвокультура личности характеризуется такими признаками, как национальный характер, язык, невербальная коммуникация, ценностные ориентации, модели поведения, речевое и невербальное поведение.

Чем полнее и многостороннее связь жеста с другими знаками-элементами невербальной системы, тем большую информацию несет жест, и коммуникация превращается в общение. Такая взаимосвязь обнаруживается уже на уровне отдельного знака. В ней выявляются условия социально-культурного этикета невербальной речи, способность межличностного разноязычного общения с помощью жестов, определяется роль невербального речевого этикета в организации культурно-коммуникативного общения личности.

Таким образом, в организации культурно-невербального речевого пространства личности знания невербального этикета играют роль доминанты объединения слоев знаний временных, исторических, национальных, психологических, социальных, культурных и вербальных, выполняя такие функции, как контактно-устанавливающая, коннотативная, вежливости, жестовая, эмотивная, реализуя поведение личности в лингво-культурных ситуациях.

В третьей главе «Интерпретация и эстетика невербальной коммуникации в художественом и техническом творчестве, в деловом общении, в трансовой и биоэнергетической культурах» исследуется, какую информацию могут нести и как воспринимаются, трактуются адресатом невербальные знаки в спорте, в игре, в биоэнергетике, в нравственно-эстетической культуре - в фортепианном творчестве, хорегорафии, скульптуре, живописи, а также в информативных системах, в нейролингвистическом программировании, в трудовой деятельности, в восточных системах совршенствования, в деловом и бытовом общении.

Изучаются внутренние и внешние причины появления невербальных знаков и такие их функции, как заместительная, экспликативная, интонаторная, уточняющая, эмоциональная и дипломатическая.

Речь является главным, но не единственным средством общения. Процесс человеческой коммуникации, в широком смысле, можно представить как совокупность знаковых систем, каждая из которых несет собственный пласт информации, дополняя, обогащая и координируя предыдущие. Среди этих знаковых систем различают обычно следующие: первоначальную, поверхностную, «физическую» информацию, которая становится очевидной при первом же взгляде на человека; речь и звуковые явления, сопровождающие речь; звуковые, зрительные и тактильные коды; язык фактов, иначе говоря, сведения, которые посылает нам природа; наконец, пятый пласт информации – невербальные средства коммуникации, невербальные языки. )