Значительная часть эвфемизмов, употребляемых в газетном тексте, являются стилистически маркированными. Как правило, это окказиональные эвфемистические замены. Например: “… men sip drinks and quietly admire the smooth-skinned dancers, who strut confidently, stretching long limbs up, down and out and will, in a secluded corner, share certain parts of their anatomy for an agreed-upon sum of money (Nation, 25.11.2002). Особой стилистической нагрузкой также характеризуются эвфемистические переименования при их совместном употреблении с исходной номинацией: Some would dismiss these civilians as “collateral damage” (Guardian, 1.11.2004). В результате такого соположения эвфемизм воспринимается как стилистически маркированное, обладающее ярким выразительным потенциалом: автор подчёркивает, что эвфемизм - циничное, фальшивое, искусственно созданное выражение, посредством которого обозначены страдания невинных людей. Усилению стилистической нагрузки эвфемизмов способствуют различные способы их инкорпорирования в повествование – это может быть краткий (эмотивно-оценочные фразы, междометные аттрактанты внимания) или развёрнутый метакоммуникативный комментарий (напр., обоснование неправомерности эвфемистической замены). Различные способы инкорпорирования позволяют автору открыто выражать своё отношение и влиять на формирование мнения адресата. Особый интерес представляют высказывания, в которых содержится прямое указание на эвфемистичность используемой лексической единицы: “… the government announced the latest abortion figures for England and Wales. These showed that the total number of “terminations”, as they are euphemistically called, had increased…” (Daily Telegraph, 23.07.2004). Указание на эвфемистичность – показатель неприятия автором официозности выражения, так как эвфемизм не позволяет подчеркнуть остроту проблемы, как прямая номинация.

В газетном тексте во всех случаях употребления дисфемизмы представляют собой стилистически отмеченные лексические единицы, что обусловлено лингвистической природой явления дисфемии. Дисфемизм представляет собой экспрессивное, эмоционально заряженное средство выражения, т.к. отрицательные стороны бытия воспринимаются человеком намного острее, чем положительные, способствующие комфорту факторы, которые обычно рассматриваются как естественные, нормальные, а потому и менее эмоциогенные [Жельвис, 1990]. Дисфемизмы затрагивают эмоциональную составляющую личности, поэтому всегда задерживают внимание реципиента, не остаются незамеченными. Например: следующие мысли высказывает доктор о судьбе молодой девушки – проститутки: “I want to bundle her up and take her somewhere safe, where people have respect for each other and she’s not just a piece of meat to be bought and sold. But I can’t…” (Daily Telegraph, 2.07.2004). Как видим, дисфемизмы включаются в текст как яркие, экспрессивные выражения, позволяющие определить эмоции и оценки адресанта, вызвавшие их употребление. С другой стороны, использование дисфемизма детерминирует направление интерпретативной стратегии адресата при понимании смысла и оценке содержания всего текста. Всё это позволяет говорить о том, что дисфемизмы обладают ёмким выразительным потенциалом. В третьей главе «Прагмалингвистические аспекты эвфемии и дисфемии в современном англоязычном газетном тексте» проводится анализ прагматических особенностей использования эвфемизмов и дисфемизмов в информационном, аналитическом, публицистическом и рекламном типах газетного текста.

В информационном типе газетного текста активно эвфемизируется лексика в таких тематических областях как социальные и политические проблемы и эвфемизмы можно распределить на две группы: эвфемизмы “doublespeak” и политически–корректные эвфемизмы. Термин “doublespeak” появился в начале 50-х гг. XX в., когда Дж. Оруэлл в романе «1984» наглядно продемонстрировал как обусловленное пропагандой употребление языка влияет на сознание. К “doublespeak” относятся те выражения, которые изображают действительность не так, как это есть на самом деле. От других эвфемизмов их отличает намеренное использование правительственными, военными и корпоративными учреждениями с целью ввести в заблуждение, обмануть, скрыть неприятное, внести изменения в восприятие реальности» [Lutz, 1990, Zöllner, 1997]. При квалификации определённой лексической единицы в качестве эвфемизма “doublespeak” особо подчёркивается роль идеологии общества как определяющего экстралингвистического фактора. С другой стороны, анализ эвфемизмов “doublespeak” позволяет судить о характере запретов, существующих в обществе в рамках его идеологии. Так, например, имиджу США как оплоту демократии в современном мире угрожают предпринимаемые этой страной военные действия в Ираке. Использование идеологически невыдержанных с этой точки зрения выражений в СМИ может привести к формированию образа страны-агрессора. Поэтому идеологически табуизированными для этого общества являются слова, семантика которых прямо указывает на угрозу жизни, жестокость, насильственный и незаконный характер предпринимаемых действий. В связи с тем, что избежать освещения этих событий невозможно, используются скрывающие, вуалирующие суть явления слова – эвфемизмы “doublespeak”, например: casualty, detainee, abuse, asylum seeker, confrontation, operation, conflict, campaign, friendly fire и др. [http://en.wikipedia.org/wiki/Doublespeak]. Регулярно повторяясь в информационных текстах, они стали клише англоязычного информационного текста. Например: One of the first combat casualties: U.S. Marines leave St. Margaret Mary Catholic Church with the coffin of fellow marine Lance Cpl. Jose Gutierrez on Monday in Lomita, Calif. [USA Today, 10, 04, 2003]; The BBC programme will tonight show officers verbally abusing vulnerable detainees while others boast of abuse techniques they used on failed asylum seekers (Mirror, 3.02.2005). Механическая реакция при восприятии данных эвфемизмов отвлекает от сути происходящего, автоматизированность, «просмотровый» характер восприятия усиливает эффект смягчения и снижает остроту восприятия. Потенциально возможное осуждение определённых действий или возмущение ситуацией сглаживается, негативный прагматический эффект нейтрализуется – таким образом, удаётся скрыть негативную суть явлений или создать расплывчатое представление о тех негативных явлениях, о которых нельзя умолчать. Всё это позволяет сделать вывод о том, что данном типе текста эвфемизация выступает в качестве манипулятивного средства, посредством которого осуществляется скрытое воздействие с целью формирования определённого, заранее заданного эмоционально-оценочного отношения к репрезентируемому событию.

Наряду с эвфемизмами группы “doublespeak”, в информационном типе текста актуальным является использование политически-корректных эвфемизмов, при этом наиболее продуктивно это происходит в следующих понятийных сферах: расовая и этническая принадлежность, умственные и/или физические недостатки, старость, бедность. Быть политически корректным – это стратегия, макроинтенция, обусловливающая использование эвфемизмов, созданных в рамках концепции, а сами эвфемизмы – тактика, тактические уловки, использование которых гарантирует создание коммуникативного и этического комфорта, соблюдение баланса взаимодействия между отдельными членами общества. Несмотря на критику многих выражений, целый ряд политически-корректных эвфемизмов прочно закрепился в формате информационного текста и многие эвфемизмы прочно ассоциируются с теми или иными социальными явлениями.

Дисфемизмы практически не используются в информационном типе текста, что обусловлено достаточно строгими коммуникативно-прагматическими требованиями к его созданию.

Согласно коммуникативному предназначению, эвфемизмы, используемые в аналитическом типе газетного текста можно условно разделить на две группы. Первую группу составляют эвфемистические переименования, которые приводятся наряду с исходной номинацией и представляют собой выражения, регулярно воспроизводимые в новостных текстах. В аналитике эти эвфемизмы становятся объектом авторского комментария, в котором автор раскрывает их эвфемистичность. Это проявляется в том, что параллельно приводя исходную номинацию, автор-аналитик акцентирует внимание читателя на денотате эвфемизма. Таким образом, реципиент всегда имеет четкое представление о денотате эвфемистического переименования, так как автор рассчитывает на то, что основной прагматический эффект при восприятии эвфемизма возникает в процессе соотнесения двух смыслов – денотативного и ассоциативного. Именно осознание того, каким именем обозначается соответствующий фрагмент действительности порождает запрограммированный адресантом прагматический эффект, реакцию говорящего – в основном, это ирония, сарказм, упрёк. “In the event of a prolonged invasion and occupation (what is also called a "pacification program"), a communications system would have to be built almost from scratch” (NYT, 4.06.2005). Вторую группу составляют эвфемизмы, прагматика использования которых заключается в стремлении быть вежливым, тактичным, внимательным к чувствам участников коммуникации. Исходные наименования этих эвфемизмов являются запретными на том основании, что вызывают трагические переживания, являются слишком откровенными и болезненно воспринимаются участниками коммуникации. Например, в статье “Eyes and ears’ of war also give casualties human face” о гибели двух американских журналистов автор размышляет над тем, какой ценой достаётся информация и повествует об обстоятельствах, приведших к смерти. При этом вместо вполне приемлемой в современном газетном тексте прямой номинации to die журналист использует эвфемизмы, для того, чтобы быть тактичным по отношению к близким журналистов, проявить сочувствие, выразить участие в судьбе убитых коллег: “Michael Kelly a columnist for the Washington Post lost his life Friday after the Humvee he was riding in veered off the road as it tried to evade enemy fire. NBC correspondent David Bloom, 39, collapsed Sunday … as he traveled with the 3-rd Infantry Division” (USA Today, 8.04.2003). )