Модус процессуальность, выявляемый в структуре концепта, характеризует жизнь как явление, которому присуще движение и развитие. В тексте данный модус эксплицируется ключевым словом-репрезентантом в значении ‘особая форма движения материи, возникающая на определенном этапе ее развития’ и однокоренными лексемами слова-имени концепта, имеющими соотносимые значения. Анализ синтагматических связей лексемы жизнь показал, что данный модус формируют 1) атрибутивные словосочетания, актуализирующие признак «протяженность во времени» (напр., «ускользающая жизнь»); 2) сочетания с фазовыми глаголами («начинаться», «продолжаться»), с глаголами, в значении которых присутствует сема «движение» (или «отсутствие движения); 3) субстантивные словосочетания, отражающие идею жизни как движения, протяженного во времени («жизнь до революции», «возвращение жизни»). Модус выявляется в словосочетаниях со словами, имеющими потенциальную сему «движение» и положительную коннотацию, или в выражениях, содержащих лексемы с индивидуально-авторским значением «насильственное вмешательство в естественный ход вещей» (сема «отсутствие движения») и получающих в тексте, соответственно, негативную оценку. В некоторых контекстах это значение подкреплено и в морфологическом отношении, т.е. автор использует глаголы, причастия, отглагольные существительные.

Результаты анализа парадигматических связей слова жизнь показывают, что модус в тексте объективирован лексемой «движение», находящейся в ядре АСП жизнь, а также словами, имеющими сему «движение» и составляющими ближнюю периферию поля: «ход» (вещей / событий), «поток», «мысль», «миг», «растворенье», «даренье».

Модус духовное бытие формируется посредством различных языковых единиц, репрезентирующих представление о жизни как о духовном бытии, проникнутом духом Евангелия (напр., контекстуальными синонимами слова жизнь – «бытие», «бессмертие», «жертва», «история», «миропорядок», «потомство»; интертекстуальными метафорами и сравнениями, соотнесенными с евангельскими текстами).

Содержание модуса созидание отражает представление о жизни, как о существовании, предполагающем труд.

Модус творчество проецируется в тексте, напр., словосочетаниями «вступление к жизни», «дар жизни»; объективируется в метафорах «книга жизни», «Божья повесть», «книга слова животного», соотносимых с Евангелием.

Модус жертва (страдание) отражен в словосочетаниях «отдать жизнь за (кого-л.)», «жертвовать жизнью» и др.; преломляется в интертекстуальном сравнении жизни с алавастровым сосудом (образ из Священного Писания).

В содержании модуса гармония (порядок) отражено представление о жизни как о быте. Данный компонент структуры концепта «жизнь», напр., объективируется в прозаическом тексте и лирическом цикле лексемами, семантически близкими слову жизнь в значении ‘жизненный уклад, быт, житье’: «уют», «дом», «огонь», «тепло», «заботы», «хлопоты», «обиход» и т.п.

Модус близость (единение) в структуре концепта аккумулирует авторскую идею о взаимосвязи всего живого на Земле, о близости и связности существований людей, животных и даже растений. В частности, содержание модуса передается индивидуально-авторской метафорой «дымится жизнь» и подчеркивается узуальным «пышут здоровьем»; эксплицируется в словосочетаниях «безотчетная живость», «доброжелательница жизнеспособного», «повышенное оживление» и др.; проявляется в целом ряде единиц, составляющих ближнюю периферию поля.

Третья глава «Концепт “смерть”» посвящена анализу содержания данного концепта путем рассмотрения средств его языкового представления в романе «Доктор Живаго» и исследования структуры.

В первом параграфе описываются языковые средства репрезентации художественного концепта «смерть», ключевым словом-репрезентантом которого в тексте романа является лексема смерть, именующая концепт и выполняющая роль его смыслового центра.

Анализ 95 контекстов произведения, в которых присутствует ключевое слово-репрезентант и (или) однокоренные ему слова, позволяет установить первоначальное число лексических единиц, объективирующих художественный концепт в тексте. По данным Словаря А.Н. Тихонова, они являются членами словообразовательных гнезд «смерть», «мереть», «мертвый».

Словосочетания с ключевым словом-репрезентантом, составляющие атрибутивную группу, характеризуют смерть с точки зрения ее реальности/нереальности, времени ее наступления и последствий (ср.: «мнимая смерть», «реальная смерть», «ужасная смерть», «долгая смерть). Смерть при обстоятельствах, требующих от человека проявления лучших качеств его характера во имя сохранения чьих-либо жизней, озарена особым светом жертвенности (напр., «геройская смерть»).

Среди образных глагольных выражений с ключевым словом-репрезентантом концепта «смерть» можно выделить те, в которых смерть предстает некоей одушевленной материей (ср.: «смерть нависла», «смерть стоит»). В контекстах, содержащих подобные сочетания, используется олицетворения (напр., образ землемерши в лирическом цикле). Понимание жизни и смерти как активных материй, находящихся в вечном противоборстве, присуще Юрию Живаго, воспринимающему мир во всем многообразии его связей (ср.: «смерть была редкостью», «смерть возьмет верх», «смерть можно будет побороть» и др.).

Чаще всего явление смерти в тексте произведения получает негативную оценку, поскольку оно является причиной внутреннего опустошения человека, утраты им самого себя (напр., состояние Юрия Живаго автор сравнивает с чувствами человека, потерявшегося в лесу). Смерть для главного героя может быть неким стимулом к творчеству, хотя, в отличие от жизни, она всегда была лишена созидающего начала (напр., «размышлять о смерти»).

Субстантивные словосочетания с ключевым словом-репрезентантом концепта «смерть» позволяют выявить пространственные и временные характеристики явления смерти, значимость его для различных героев произведения, определить его с точки зрения содержательности или бессодержательности, таинственности или ее отсутствия.

Словосочетания «явление смерти», «тяжесть смерти», «под страхом смерти», «страх смерти», «преодоление смерти», а также фразеологизм «борьба не на живот, а на смерть» позволяют определить отношение героев романа к смерти. Оценка этого явления чаще отрицательная, хотя способность человека заглушить сильное чувство страха смерти является, по мнению автора-повествователя и героев, залогом движения и развития жизни (напр., «побеждать страх смерти», «преодоление смерти»).

Противопоставление жизни и смерти как «духовного бытия» и «духовного небытия» обнаруживается в номинативных словосочетаниях «тайна смерти», «разгадка смерти». Явление смерти имеет сакральный характер для Юрия Живаго и его дяди, размышляющих о смерти и понимающих ее как момент перехода от жизни к бессмертию.

В выражениях «море смерти», «царство смерти», «вечер смерти», «сцены смерти» смерть предстает как некое пространство, существующее в некоем временном отрезке.

Контексты, содержащие однокоренные лексемы ключевого слова-репрезентанта концепта «смерть», репрезентируют индивидуально-авторское представление о смерти как о полном отсутствии развития и движения (напр., «мертвый покой», «смертельно устать», «смертельная истома»); как об отсутствии индивидуальности («смертная бескрылость», «мертвящие силы»); как о душевном оцепенении; как о моменте перехода от жизни к смерти.

Ядро АСП смерть составляют лексема смерть и родственные ей слова смертоубийца, бессмертие, мертвец, умерщвление, смертельный, смертный, бессмертный, мертвый, мертвецкий, мертвенный, обмирать, обмереть, умирать, мертвящий, умерший, замертво, насмерть, замертво, смертельно, синонимы ад, распад, разложение, тление, гибель, послесловье, конец, столбняк, скончание, антонимы жизнь, весна, Магдалина, бессмертие.

В число единиц, составляющих ближнюю периферию АСП, входят глаголы «кончаться / кончиться» и их дериваты «покончить» (с собой), «кончать» (в значении «убивать»), отражающие осмысление автором и героями романа смерти как остановки или отсутствия движения; контекстные синонимы глагола «умирать / умереть»: «гибнуть», «погибать», «помертветь», «убить», «убивать» и т.п.; языковые единицы, входящие в состав устойчивых сочетаний, – «приказать кланяться», «вынуть далекий билет», «поехать отдыхать», употребляющихся в переносном значении «умереть», «прекратить существование». )