Настя тихонько засмеялась. (В. Шукшин. Классный водитель).

НК-2, хотя она строится как будто бы по законам НК, есть явление уже гораздо более простое и поддающееся систематизации в лингвистической терминологии. Главное, НК-2 нацелена на единственную интерпретацию со стороны адресата (хотя прямых языковых средств для достижения данной цели может и не существовать). В целом НК-1 и НК-2 можно противопоставить как бессознательное и сознательное начала, обусловливающие те или иные свойства текста. В языке нет средств, которые специально обслуживали бы НК-1, — язык может иметь лишь средства для выражения НК-2 (косвенные речевые акты и т. д.).

Для реализации трех важнейших общественных функций языка: общение, сообщение, воздействие (по В.В. Виноградову) используются как прямые (языковые), так и непрямые коммуникативные средства; соответственно можно говорить о непрямом общении, непрямом сообщении и непрямом воздействии, представляющих собой три разных типа НК.

Наиболее очевидные ситуации непрямого сообщения состоят в передаче множественной несемиотической информации. Данное явление мы предлагаем обозначать при помощи устоявшегося термина эвфемизм. Однако разные типы эвфемизмов имеют разное отношение к НК. Если цель использования особой кодировки — сообщить что-то собеседнику так, чтобы это было понятно только ему (так понимает эту цель Л.П. Крысин, не разграничивающий, например, эвфемизмы и криптолалию), то это не НК. Но использование шифра, тайноречия, эвфемизма является средством НК, когда значим сам факт перехода на иной код. Например, посредством использования специальной терминологии адресант дает понять адресату, что отвергает его в качестве собеседника (как неспециалиста, неинтеллигента, человека “не своего круга”). НК имеет место только в случае такой эвфемистической передачи информации, когда передаваемые смыслы не могут быть адекватно переведены на привычный код, то есть средства языка, и множественная интерпретация со стороны адресата требуется в обязательном порядке. Самая высокая степень НК имеет место в том случае, когда неопределенность присуща самому замыслу говорящего:

В это-то самое мгновение и вошла Аглая спокойно и важно, церемонно отдала князю поклон и торжественно заняла самое видное место у круглого стола. Она вопросительно посмотрела на князя. Все поняли, что настало разрешение всех недоумений.

– Получили вы моего ежа? – твердо и почти сердито спросила она.

– Получил, – ответил князь краснея и замирая.

– Объясните же немедленно, что вы об этом думаете? Это необходимо для спокойствия мамаши и всего нашего семейства.

– Послушай, Аглая . – забеспокоился вдруг генерал.

– Это, это из всяких границ! – испугалась вдруг чего-то Лизавета Прокофьевна.

– Никаких всяких границ тут нету, MAMAN, – строго и тотчас же ответила дочка. – Я сегодня послала князю ежа и желаю знать его мнение. Что же, князь?

– То есть какое мнение, Аглая Ивановна?

– Об еже.

– То есть . я думаю, Аглая Ивановна, что вы хотите узнать, как я принял . ежа . или, лучше сказать, как я взглянул . на эту присылку . ежа, то есть . в таком случае, я полагаю, что . одним словом .

Он задохся и умолк.

– Ну, не много сказали, – подождала секунд пять Аглая. – Хорошо, я согласна оставить ежа; но я очень рада, что могу наконец покончить все накопившиеся недоумения. Позвольте наконец узнать от вас самого и лично: сватаетесь вы за меня или нет? (Ф. Достоевский. Идиот)

Различаются эвфемизмы (1) как приём — это речевое явление, у которого тем самым есть общие свойства с НК; и (2) как средства, обслуживающие возможный речевой прием — это языковое явление. В двойной природе эвфемизма раскрывается сущностное различие между языком и НК: став явлением языка, эвфемизм утрачивает отношение к НК, например, выражение полная женщина — прямая коммуникация.

Следует отметить, что различные лексико-грамматические средства непрямой передачи информации — такие, как метафора (метонимия, синекдоха), непрямая номинация и т. п., широко изученные в традиционной лингвистике, — представляют собой один из наиболее наглядных способов, при помощи которых человеческий разум старается осмыслить и выразить явления бесконечно многообразного мира.

К языковым средствам непрямого воздействия относятся многие синтаксические и прагматические средства с периферии “поля побудительности”, в частности, манипулирование / демагогия и косвенные побудительные иллокутивные акты.

Непрямое воздействие составляет особый участок поля НК: воздействие всегда предполагает активную направленность коммуникативных процессов и программируемую интерпретацию слушающего. Непрямое воздействие, в отличие от непрямого общения и непрямого сообщения, выражается преимущественно НК-2, что упрощает конвенционализацию в языке данных форм.

Очевидно, что любое обращение для передачи смыслов не к традиционным языковым средствам вносит элемент неожиданности. Элемент воздействия есть в любой коммуникации: тот факт, что слушающий что-то узнаёт, что-то понимает, чего-то хочет, является результатом воздействия, которое — прямо или непрямо — оказывает на него любое высказывание говорящего. В то же время достаточно сложно представить ситуацию сознательного воздействия, когда говорящий побуждает слушающего сделать что-то неопределенное, что-то такое, что определяется в окончательном виде только самим слушающим. Такие ситуации возможны только как курьезы и явные коммуникативные неудачи. Ср. выражение Пойди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что, обыгрываемое в русском фольклоре как заведомо нелепый и бессмысленный приказ.

В случае непрямого воздействия как НК-1 неопределенность присуща интенциональному состоянию адресанта, и перед адресатом стоит нелегкая задача — понять, чего от него хочет адресант, когда тот сам этого точно не знает. Неопределенность намерений говорящего порождает интерпретацию с высокой степенью непредсказуемости, поэтому относить подобные высказывания к директивам можно лишь с долей неуверенности, например:

(А. ВХОДИТ В КОМНАТУ, ГДЕ НАХОДЯТСЯ Б. И В., ПОГРУЖЕННЫЕ В РАБОТУ)

А. Кто как хочет / но время обеденное //

Б. Угу // (А. МОЛЧА СОБИРАЕТСЯ И УХОДИТ ОБЕДАТЬ) [Китайгородская, Розанова 1999: 360].

Высказывание Кто как хочет / но время обеденное можно истолковать как предложение пойти пообедать вместе, но предложение неопределенное. Никак нельзя быть уверенным в том, какую именно цель преследовал адресант, на основании последующих действий собеседников — А. не пытается уговорить коллег, а кроме того, ее вполне удовлетворяет уже совсем неопределенная ответная реплика Угу. Последняя, возможно, свидетельствует о том, что высказывание Кто как хочет / но время обеденное понимается адресатом как чисто информативное (сообщение неизвестной слушающим информации о времени) и не содержащее побуждения. Неясна, однако, цель первой части реплики А. Кто как хочет, которая как будто бы должна заставить адресата понять эту реплику скорее как предложение. По-видимому, перед нами непрямая коммуникация, где неопределенность присуща самому интенциональному состоянию адресанта, и этот факт понимается адресатом. Ответная реплика Угу является и определенным сигналом о том, что определенная информация принята к сведению (время обеденное), и неопределенным отказом на неопределенное предложение.

В речи достаточно часто используются побуждения с неопределенной формой, цель которых, в отличие от приведенного примера, ясна адресанту. Непрямое воздействие как НК-2 можно разделить на две группы:

(а) косвенные директивные иллокутивные акты. То, что высказывание является побуждением, понимают и адресант, и адресат. Неопределенности фактически нет, но с точки зрения формы высказывания возможна множественная интерпретация. Обращение к такой форме (свойственной средствам НК) диктуется экстралингвистическими факторами, и прежде всего — требованием вежливости: хотя бы формальная неопределенность, хотя бы теоретическая возможность двойного прочтения, согласно общественной конвенции, считается более вежливой, чем прямое воздействие. Можно сказать, что неопределенность присуща такому высказыванию с точки зрения наблюдателя (“нададресата”); )