Корпус фольклорного канона состоит из 151 КЕ русского языка и 206 КЕ немецкого языка, имеющих в словарях помету об их фольклорном происхождении. Доля фольклорных КЕ в русском и немецком фондах крылатых единиц примерно одинакова и составляет приблизительно 5 % от общего числа КЕ, функционирующих в сопоставляемых языках. Наиболее продуктивным и в русском, и в немецком языках является песенный источник (приблизительно 60 % корпуса фольклорных КЕ в каждом из сопоставляемых языков). Далее по количественным показателям следуют КЕ, восходящие к сказкам и легендам (25 % русских и 30 % немецких). Героический эпос представлен разными жанрами: русский – былинами, немецкий – «Песнью о Нибелунгах». Доля КЕ, восходящих к этому источнику, составляет около 5 % и 7 % соответственно в фольклорной лингвосфере. И, наконец, самая малочисленная группа – это КЕ, восходящие к древнейшим языческим преданиям и ритуалам; их доля среди фольклорных КЕ составляет 3 % и 5 % соответственно. Особым источником, неизвестным русскому языку, являются немецкие народные книги и шванки; к ним восходят в современном немецком языке 12 КЕ, что составляет 5 % всего корпуса немецких фольклорных КЕ.

Хотя в общей массе КЕ доля фольклорных единиц невелика, их значимость для национальной самоидентификации русских людей и немцев трудно переоценить.

Второй параграф отражает процесс складывания корпусов библейских КЕ в русском и немецком языках, который начался в эпоху раннего Средневековья и продолжается до настоящего времени. Данная лингвосфера представлена 1174 русскими и 1163 немецкими библеизмами, извлеченными методом сплошной выборки из наиболее авторитетных словарей КЕ. Вслед за К. В. Яцевич (2000: 6-7) мы выделяем следующие разряды библейских выражений: 1) выражения, выступающие в качестве КЕ уже в тексте Библии (рус. соль земли, гробы повапленные; Врачу, исцелися сам!; нем. Alles ist eitel, der Stein des Anstobes, Ihre Zahl ist Legion и др.); 2) выражения, возникшие в результате переосмысления свободных словосочетаний Библии (рус. хлеб наш насущный, злачное место; нем. unser täglich Brot; sich an die Brust schlagen и др.); 3) выражения, не представленные в Библии данным лексическим составом, а возникшие на основе библейского образа или сюжета (рус. аредовы веки, ноев ковчег, каинова печать; нем. ungläubiger Thomas, Arche Noah, aus einem Saulus ein Paulus werden и пр.); 4) выражения, вошедшие в образный фонд народной речи и нередко представляющие собой фразеологическую серию, возникшую на базе библеизмов, принадлежащих к одной из вышеперечисленных трех групп (ср. рус. адамовы слезы, По бороде Авраам, а по делам хам, выводить вавилоны; нем. Als Adam hack’s (grub) und Eva spann, wo war damals der Edelmann?, von Adam und Eva her verwandt, Das ist so sicher wie das Amen in der Kirche и др.).

Если в выделении первых трех групп ученые, практически, единодушны, то последняя выделяется далеко не всеми. Спорность причисления выражений четвертой группы к библеизмам вызвана тем, что их связь с Библией нередко скорее формальная и «чаще всего реализуется посредством имен собственных; по содержанию они, в лучшем случае, лишь навеяны библейскими образами и событиями», – пишет В. Хлебда и аргументированно обосновывает право на выделение данной группы библеизмов: «<…> именно здесь, <…> общечеловеческое преломляется в национальном. Исключить их <…> означало бы создать искусственную лакуну в документировании влияния Библии на язык и языковую картину мира: ведь эти единицы показывают радиус действия Библии, глубину ее проникновения в ткань языка и мышления данного этноса…» (Chlebda 1977: 134).

Наиболее продуктивными источниками библейских КЕ в русском языке являются Четвероевангелие (217 КЕ), Пятикнижие Моисея (107 КЕ), Псалтирь (34 КЕ) и Апокалипсис (21 КЕ); в немецком языке – Четвероевангелие (152 КЕ), Тора (55 КЕ), Псалтирь (33 КЕ) и апостольские послания (18 КЕ).

Пополнение корпуса библеизмов происходит двумя путями. С одной стороны, от уже существующих библеизмов образуются новые единицы в результате действия собственно лингвистических законов. С другой стороны, сам текст Библии продолжает порождать новые библеизмы. Интенсивность, с которой пополняется корпус библейских КЕ, может зависеть от различных экстралингвистических факторов, влияющих на языковые процессы. В X – XIII вв. в Германии этот процесс осложнялся соперничеством германских королей с папством за верховенство в Священной Римской империи, частью которой она являлась, и соответственно ведущей ролью латыни во всех сферах духовной и общественной жизни страны. Большую роль в освоении библейских КЕ сыграли произведения изобразительного искусства, музыки и литературы, использовавшие сюжеты из Ветхого и Нового Заветов. Вплоть до XXI в. они дают творческий импульс художникам, композиторам, писателям и кинематографистам.

При примерно равном количестве русских и немецких библеизмов, вошедших в данное исследование, число интернационализмов среди них составляет приблизительно одну треть – 360 единиц, то есть примерно 31 % от общего количества единиц данной лингвосферы в каждом из сопоставляемых языков. Значительная их доля приходится на частичные интернационализмы (270 КЕ). Такие факторы, как конфессиональные различия (православие для русских, католицизм и протестантизм для немцев) не оказали серьезного влияния на количественное соотношение эквивалентных библеизмов в сопоставляемых языках, но нашли свое отражение в формальных и лексико-семантических отличиях библеизмов. Наличие же значительного пласта эквивалентных КЕ – результат длительного взаимодействия языков (засилие немцев в России в эпоху Петра Великого и Екатерины II), а также отношения отдаленного генетического родства (русский и немецкий языки относятся к индоевропейской семье языков).

В основе широких эквивалентных связей той или иной русской КЕ с КЕ из других языков лежат два противоположных по своей сути диахронических процесса: 1) независимое параллельное возникновение КЕ, тождественных по семантике, образу, стилистической окраске и сопоставимых по лексическому составу и грамматической структуре в самых разных языках христианского мира; 2) калькирование КЕ одного языка другим или рядом других языков, что имеет место при культурно-исторических контактах народов-носителей этих языков. Оба процесса приводят к одному результату – определенной унификации, интернационализации какой-то части фондов КЕ. Об этом писали М. Д. Степанова и И. И. Чернышева (1962), А. В. Кунин (1966), А. Г. Назарян (1976), Э. М. Солодухо (1982), Ю. П. Солодуб (1985) и др. В данной работе под КЕ-интернационализмами понимаются слова (КС), совпадающие по своей внешней форме с учетом закономерных соответствий звуков и графических единиц в сопоставляемых языках, или сверхсловные образования (КВ), представляющие собой кальки или полукальки КВ языков-источников, с полностью или частично совпадающим смыслом, представленные различными лингвосферами и функционирующие в разных (не менее, чем в трех; см. БЭС 1998: 197), прежде всего неродственных языках.

Большую роль в освоении библейских КЕ как в России, так и в Германии на протяжении многих веков играла церковная служба (проповедь, чтение отрывков из текстов Священного Писания, пение молитв, псалмов, а также созерцание икон и других произведений изобразительного искусства на библейские сюжеты). С конца XVII в. композиторами создавались законченные циклы песнопений. Свою роль в процессе освоения библейских КЕ сыграло и традиционное школьное образование. Для всех стран христианского мира уроки Закона Божьего были обязательны (в России вплоть до 1917 г., в Германии они обязательны и по сей день). Со второй половины 1980-х годов отношение к религии и к каноническим книгам христианства в СССР резко изменилось. Вновь открылись церковно-приходские школы, тексты Священного Писания стали звучать в средствах массовой информации. Поэтому многие КЕ библейского происхождения в России переживают сейчас период второго рождения. )