К, сформированные на основе обращений, также характеризуются особой прагматической силой, например: “Батюшки мои!” Да как было и не удивляться, когда пыльной Сосновской улицей двигался джентльмен английской выпечки…(«удивление, недоумение») /В. Липатов. И это все о нём…/; - Боже мой! Сегодня утром проснулась, увидела массу света, увидела весну, и радость заволновалась в моей душе, захотелось на родину страстно. («радость») /А. Чехов. Три сестры/. В подобных примерах происходит сужение семантики от номинативно-характеризующей к собственно характеризующей (то есть эмоционально-оценочной). Прагматическая сила этих К определяется предназначенностью обращений для выполнения апеллятивной функции. «Обращение – принадлежность эмоционально-волевого языка. По этому признаку оно близко императиву…» (Кручинина, 1990, 341).

Поскольку большинство К используется в диалогическом тексте, необходимо отметить, что в коммуникативно-функциональном аспекте прагматическая сила больше у тех К, которые выступают в роли реплики-стимула. Волеизъявительные, вопросительные, контактоустанавливающие К стимулируют различные реакции, например: – Назад, назад! Расходись! Освободи дорогу! – кричал кто-то , перекрывая говор и гул толпы /А. Иванов. Вечный зов/. Эмоционально-оценочные, этикетные К, К утверждения/отрицания являются реакциями, например: - Ты будешь ужинать? - спросила мать. - Конечно! - ответил Андрей. /М. Шолохов. Поднятая целина/. Текстообразующие К в этом аспекте невозможно оценить, потому что они используются, как правило, в монологической речи, например: – Станция Хацепетовка! Выходите, гражданин! Приехали! Кстати. Совсем забыл вам сказать: может быть, вы собираетесь меня зарезать? Так знайте – я против. И потом, меня уже один раз убивали. Был такой взбалмошный старик… /И. Ильф, Е. Петров. Золотой телёнок/.

Стилистическая характеристика большинства К определяется стилистической окраской производящей основы. Например, К Провались ты! (грубо-прост. «побуждение избавиться от кого-, чего-л.») образована от производящей основы, обладающей окраской просторечия (Провалиться, (прост.). Пропасть, исчезнуть. [Настя:] Дуняша! Дуняша! Куда это она провалилась? /А. Толстой. Нечаянная удача/.). Например: – Да отпусти ты его, Сидорыч. . Дай ему лошадей, да провались он к чёрту. /А. Пушкин. Дубровский/.

Прагматическая сила К в определенной мере детерминируется их эстетической ценностью. Источником эстетической ценности К является ряд их языковых свойств и особенностей речевого использования.

Энантиосемическое переосмысление значения К. Противоположность формы и содержания К по знаку становится источником ее эстетической ценности, например: – Я тоже сам очень рад. Без вас я, признаюсь, долго бы просидел здесь: совсем не знал, чем заплатить. – Да, рассказывай! Не знал, чем заплатить. («несогласие, возражение, недоверие…» + «ирония, негативная оценка предмета речи и собеседника») /Н. Гоголь. Ревизор/; Ср.: – Рассказать тебе новый анекдот? – Да, рассказывай! («согласие»). Энантиосемическое переосмысление приводит к появлению эффекта неожиданности, аффектации, поскольку слушающий ожидает прямо противоположного высказывания, что увеличивает прагматическую силу К.

«Форма подобных предложений может расцениваться как «маска», прикрывающая истинное значение («лицо») высказывания. Эмоционально-негативные по содержанию высказывания намеренно, по воле говорящего, надевают на себя «маску» позитивных конструкций» (Меликян, 2004, 144). Такое переосмысление позволяет говорящему передать свое отношение к собеседнику, а также обнажить, сделать более выпуклой, контрастной, резкой неприятную для собеседника информацию.

Употребление форм с «отсрочкой» и «перебоем» в реализации коммуникативного смысла. В блоке, состоящем из двух высказываний, предшествующее оказывается контекстуально зависимым от последующего. Первое до момента реализации второго воспринимается в его прямом значении и вводит в заблуждение адресата. После некоторой паузы появляется второе высказывание, и происходит актуализация первого. Такая актуализация речевого смысла К увеличивает прагматическую силу всего отрезка текста, например, – Выпросишь у него признание! Как же! /М. Шолохов. Судьба человека/. Первое высказывание (Выпросишь у него признание!) в отрыве от второго до момента его появления воспринимается слушающим в прямом («утвердительном») значении. Когда же вводится второе высказывание (Как же!), слушающий переосмысливает первое высказывание и воспринимает единый («отрицательный») коммуникативный смысл: «не выпросишь…».

Функционирование аппликативной модели семантической сочетаемости. Эстетическая ценность аппликативных моделей, построенных при участии К, заключается в том, что в таких сочетаниях возникает не просто арифметическая сумма значений, а появляется единый коммуникативный смысл, представляющий собой тесное переплетение и взаимопроникновение различных аспектов содержания обоих высказываний. При аппликации происходит наложение семантики двух предложений, при этом апплицируемое высказывание опирается на один из смысловых компонентов другого, повторяя, усиливая, осложняя его.

Так усиливается воздействующая сила текста, в котором в роли апплицируемого высказывания выступает К, выражающая приказ: Пустая каменная коробка гимназии теперь ревела и выла в страшном марше, и крысы сидели в глубоких норах, ошалев от ужаса. – Веселей! – прочищенным голосом кричал Мышлаевский. – Алексеевцы, кого хороните? («веселей… + вы же никого не хороните, поэтому нет повода грустить, поэтому нужно быть веселей…») /М. Булгаков. Белая гвардия/; Ср.: – Кого хороните? – Сторожа. Базовое высказывание Алексеевцы, кого хороните?, употребленное без апплицируемого высказывания, выражает прямое значение, содержащее сведения о похоронах, и позволяет предположить соответствующее настроение участников события. В результате его взаимодействия с К Веселей! оно, во-первых, меняет свое значение на противоположное – «никого не хороните, значит, нет повода грустить, поэтому нужно быть веселей», во-вторых, удваивает значение соответствующего «побуждения» и, кроме того, в-третьих, приобретает дополнительное эмоциональное значение «негативной оценки ситуации, неодобрения, порицания и т.п.», которое также увеличивает прагматическую силу данного высказывания.

Использование приема градации. Аппликативная модель, состоящая из нескольких синтаксических конструкций, в том числе и сочетания нескольких К, иногда строится так, что в каждой последующей фразе происходит увеличение (уменьшение) степени интенсивности выражаемого значения или его эмоциональной оценки, например, – Ну, пожалуйста, Павлин Савельич, ну, будь другом. Не в службу, а в дружбу, братец, понимаешь? /А. Островский. Волки и овцы/. К Ну!, повторяемая в этом высказывании дважды, выражает «побуждение к совершению действия». Следующая за ней К Пожалуйста! – «вежливое побуждение, усиленную просьбу, мольбу». К Будь другом! реализует такое же значение: «усиленная просьба, мольба». К Не в службу, а в дружбу – «дружескую усиленную просьбу, мольбу, когда просят оказать услугу по доброте, из любезности». Таким образом, наблюдается увеличение интенсивности просьбы от побуждения к усиленной просьбе, мольбе до дружеской усиленной просьбы, мольбы, когда апеллируют к доброму отношению собеседника.

Контраст между формальной сжатостью и информативной емкостью коммуникем. К характеризуются краткостью и информативной емкостью, благодаря чему они приобретают эстетическую значимость, привлекая внимание и вызывая эмоциональный отклик слушающего. Например: Такая легкая улыбка появлялась на этом лице [девушки], что краснофлотцы только вздыхали и говорили про себя: “Вот это да!” В этом возгласе было и восхищение, и благодарность, и любовь. /К. Паустовский. Дым отечества/. В этом примере К Вот это да! выражает разные эмоции и чувства, для экспликации которых нефразеологическими средствами потребовалось бы несколько предложений. )