Хотелось бы особо выделить метатекстовый элемент “н??”, встре-чающийся в разных комбинациях. Он заключает в себе семантическое значение, выходящее за чисто лингвистические рамки. Он заключает в себе не только значение, непосредственно выраженное в буквальном пере-воде “не так ли?”, а и очень важное для развития диалога психологи-ческое содержание, названное нами феноменом “Ты меня слушаешь? Я правильно говорю?”. Этим средством проверяется не только канал связи (“Ты меня слушаешь?”), но и то, насколько партнер понимает развитие мысли или мыслей и поддерживает оценочные суждения (“Я правильно говорю?”). Наиболее часто элемент “н??” употребляется на этапе вхождения в тему и на этапе рассуждения и аргументирования. Напр.: “Йер / Америк?йи тыхх?й куыд у / н??” (Д-г Г). Эот элемент чаще встречается в речи коммуникантов, находящихся в положении “снизу” в статусно-ролевой оппозиции, что не дает им возможность открыто и прямо навязывать свое мнение. В споре или дискуссии они бывают вынуждены прибегать к более мягким формам убеждения, вынуждены быть менее категоричными.

Следующий тип метатекстовых средств, встречающихся в диало-гической речи, это - пословицы и поговорки. 12 МДЕ (2,28% от общего числа МДЕ) содержат эти элементы. 46,15% от общего количества реплик, содержащих пословицы и поговорки, встречаются в речи коммуникантов женского пола, 53,85% - мужского пола, 61,54% - в речи коммуникантов старшего возраста, 38,46% - молодого возраста.

Пословицы и поговорки выполняют в исследуемых диалогах следующие метатекстовые функции: инициирование нового ТФ или подтемы (23,08%); инициирование новой темы обсуждения с предостав-лением партнеру права выбора линии продолжения темы, другими словами, предложение через пословицы двух точек зрения на один вопрос; усиление эффекта от своего высказывания (38,46%); завершение ТФ, подведение итогов своего высказывания; заключение своего высказывания или подтемы в своеобразную “рамку”, обрамляющую единый инфор-мационно-смысловой блок;

Анализ нормального (гармоничного) развертывания диалогов и сбоев различной тяжести (дисгармоничного типа диалога) показывает значимость знания и соблюдения коммуникантами как лингвистических, так и экстралингвистических (психологических) предписаний и запретов.

По мере продвижения и развертывания диалогового взаимодей-ствия происходит сокращение межличностной дистанции между комму-никантами, что проявляется в увеличении активности партнеров, относи-тельном сокращении числа пауз, возрастании количества перебивов.

Эта же тенденция проявляется и в диалогах ранее знакомых коммуникантов всех типов оппозиций в определенном закономерном выборе тем коммуникантами. По мере развертывания диалога происходит постепенное смещение фокуса из сферы формального и профессионального контактирования в сферу межличностного общения и взаимодействия

Подводя итог всему вышеописанному, можно утверждать, что осетинский диалог – это всегда результат двустороннего взаимодействия людей, осуществляемого при помощи богатого набора речевых, нере-чевых, метатекстовых и национально-специфических действий с обяза-тельным соблюдением предписаний и запретов, характерных для осетин-ской лингвокультурной общности.

Одной из задач нашего исследования явилось определение степени влияния русского языка на осетинский в вербальном поведении коммуни-кантов. С этой целью были проанализированы следующие параметры:

- частотность употребления слов, словосочетаний, синтагм и предложений на русском языке в потоке осетинской речи у отдельных коммуникантов и в осетинском диалоге в целом;

- специфика функционирования вышеперечисленных элементов в речи,

- явления лексико-семантической и грамматической интерфе-ренции;

- особенности перехода коммуникантов на русский язык: этап, цель, длительность функционирования русского языка.

В диалогах коммуникантов русский язык функционирует в виде слов и словосочетаний, синтагм и предложений.

Функционирование элементов русского языка в осетинском имеет свои закономерности и особенности. Большую часть составляют слова, заимствованные из русского языка, используемые для обозначения предметов и явлений, исторически не существовавших в повседневной (быто-вой) культуре осетин и, соответственно, не имевших специального языкового знакового обозначения. Особенностью использования этих слов является их употребление в соответствии с правилами грамматической согласованности осетинского языка. Коммуникант, употребляющий в речи русские слова этой категории, автоматически осуществляет словообразо-вательную функцию, образуя новые словоформы при помощи русского корня и осетинских аффиксов. Например: машин?й?, указанит?, сельхоз-м?, бригадир?й, занавест?, телевизорм?, программ?т?, организацит?, парти, психологи, и др.

Прилагательные и порядковые числительные (склоняющиеся по падежам и изменяющиеся по родам в русском языке), как правило, сохраняют начальную форму: уыдысты тынг аккуратный, шестнадцатый число, двадцать пятый августы уонг, обручальный кольцо, футбольный команда, мусорный ящикты, особый ныхас и др.

Все глагольные формы, заимстованные из РЯ, используются в составе составного глагольного сказуемого, в котором изменяется только глагол на осетинском языке: утрясать кодтой, обстрелять скодтой, объяснять скодтой, нищенствовать к?нигкой, научный куыст и др.

Широко распространена также межъязыковая лексическая интерфе-ренция – вторыми по частотности являются используемые русские слова, имеющие соответствующие формы в осетинском языке. Например: мамайы (мады), переживать к?нынц (катай к?нынц), суббот? (сабат), воскресени (хуыцау бон), государство (паддзахад) и др. К этой же группе относятся числительные (порядковые и количественные), употребляемые для обозначения дат и денежных сумм, названия месяцев и дней недели, названия должностей и учреждений.

Среди наречий самым широкоупотребительным является “уже”, “просто”, “нормально”, “конечно”. Среди вводных слов чаще всего употребляются “значит” и “в общем”. Положительная частица “да” и отрицательная “нет” употребляются сравнительно редко по сравнению с осетинскими аналогами. Чаще всего употребляются “ну” и “давай”. Последняя употребляется как в ситуации прощания, так и с целью побуждения партнера к определенному действию (вербальному и невербальному).

Анализ использования отдельных слов и словосочетаний на русском языке в осетинском устном спонтанном диалоге позволяет констатировать функцинирование двух противоположных (как по направленности, так и по степени полезности) тенденций в осетинском языке. С одной стооны, происходит обогащение словарного фонда за счет инокультурных заимстовований. Проникновение в повседневную культуру осетин продуктов развития человечества требует заимствования и речевых знаков, присвоенных этим предметам. С другой стороны, происходит вытеснение из постоянного употребления целых пластов слов и слово-сочетаний, что ведет к обеднению языка. А это, в свою очередь, как давно признано учеными, неизбежно ведет (или сопутствует) к сокращению сферы функционирования этнического языка, и, следовательно, к сокра-щению этнокультурной базы лингвокультурной общности.

Переход одного коммуниканта на другой языковой код ведет к аналогичному переключению также и в речи собеседника. Достоверность именно этого тезиса не подвергается нами сомнению, т.к. эти коммуни-канты принимали участие в записи еще одних диалогов (с партнерами своей возрастной группы), где процент встречаемости русских синтагм и предложений гораздо ниже.

Проведенное исследование позволило выработать некоторые реко-мендации, касающиеся вопросов возрождения национального самосоз-нания, культуры и языка.

По материалам диссертации опубликовано 8 работ:

1. Этнопсихолингвистический анализ структуры диалога осетин // Тезисы секции “Психология” Международной конференции студентов и аспирантов по фундаментальным наукам “Ломоносов – 96”. – М., 1996. – С.13.

2. Некоторые психолингвистические особенности речевого воздействия осетин в условиях диалогической речи / Материалы Всероссийской научной конференции “Проблемы речевого воздействия” (Лиманчик – 96). Вып.4. – Ростов-на-Дону, 1996. – С.16-17. (В соавторстве.) )