[1] Например, субъективная номинация и тем более обращение маманя семантически не равнозначны выражению моя мама.

[2] Некоторые областные словари также отмечают эту особенность женской речи. Так, в “Псковском областном словаре” часть форм с суффиксами эмоционально-экспрессивной оценки имеет помету, указывающую на “смягченность выражения, обычно в женской речи”.

[3] Такова, например, записанная автором на территории нескольких говоров свадебная песня “Сборы, сборы да Танины”, в которой задана модель обращения выходящей замуж девушки к её новым родственникам свекру, свекрови, деверю, золовке: на новую для девушки семью переносится семантика общения родной семьи, поэтому к свекру рекомендуется обращаться так же, как к родному отцу, к свекрови обращаться, как к родной матери, и т.д.[Гольдин 1978а].

[4] В части говоров — независимо от пола адресата.

[5] Одно из важнейших различий между спором и ссорой проходт как раз по линии представленности личностного начала в данной коммуникативной ситуации.

[6] В с. Погорельцеве Железногорского района Курской обл., по нашим наблюдениям, взаимные женские обращения в форме Дуняха, Танюха, Манюха, Дунь, Тань, Мань воспринимаются самими носителями говора как нейтральные или в очень незначительной степени пренебрежительные (возможные функциональные различия между полными и усеченными формами выявить в полевой работе не удалось); обращения к тем же лицам только по отчеству - Николаевна, Петровна, Ивановна - оцениваются как почтительные; редкие обращения по имени и отчеству имеют более официальный характер, а обычная форма именования женщин (за глаза) - уличные прозвища типа Николаиха, Петриха, Иваниха. Варианты коммуникативного поведения, представленные этими формами именования и обращения, манифестируют часть актуальных для сельского общения параметров ситуации, но лишь часть, - полная система семантики общения, несомненно, сложнее и для своего выявления требует учета всех или почти всех указанных выше вербальных и невербальных единиц.

[7] Произведения А.С.Пушкина, особенно написанные в 1830 г. , дают хорошую возможность проследить осознание им того, как ситуативные коммуникативные роли создателей художественных текстов, ретрансляторов, адресатов, наблюдателей превращаются в социально типизированные позиционные роли с соответствующими атрибутами-именами (сочинитель, издатель, книготорговец, публика, критики) и достаточно императивными ожиданиями относительно ролевого поведения лиц, занимающих в обществе соответствующие позиции. В отрывке “Участь моя решена. Я женюсь .” семиотически точно сравниваются коммуникативные ситуации семейно-бытового уровня и уровня профессионального художественного общения:

“Итак, это уже не тайна двух сердец. Это сегодня новость домашняя, завтра - площадная.

Так поэма, обдуманная в уединении, в летние ночи при свете луны, продается потом в книжной лавке и критикуется в журналах дураками”.

[8] Ср. с подобными структурами в литературно-художественном тексте: “ .за маленьким треногим столом сидят сам Яшкин и его гость, штатный смотритель уездного училища Пимфов. Оба без сюртуков; жилетки их расстегнуты; лица потны, красны, неподвижны; способность их выражать что-нибудь парализована зноем . Лицо Пимфова совсем скисло и заплыло ленью, глаза его посоловели, нижняя губа отвисла. В глазах же и на лбу у Яшкина еще заметна кое-какая деятельность .” (Чехов А.П. "Мыслитель").

[9] Иногда число повторяемых лексем прямо передает состав множества: у миня самый старшый сын з двацать васьмовъ годъ // он был малиньким / а патом меньшы / и меньшы / и меньшы //четвиръ у миня былъ // (с. Будановка Курск. обл.).

[10] Вот "эскимоска-ночь укачивает день":

В моржовой зыбке светлое дитя

До матушки-зари прикурнуло, грустя .

("В заборной щели солнышка кусок .")

И тот же мотив в "Избяных песнях":

Мы матери душу несем за моря,

Где солнцеву зыбку качает заря,

Где в красном покое дубовы столы

От мис с киселем, словно кипень, белы .)

("Четыре вдовицы к усопшей пришли .")

[11] Вы же, кого я обидел

Крепкой кириллицей слов .

("Погорельщина")

[12] Любо тебе во лесях

В скрытой избе, у окошка .

("Тучи, как кони в ночном .)

[13] У Сеньки кони-салазки,

Метель подвязала хвост .

Но вот с батожком и в ряске

Колядный приходит пост.

("Заозерье")

[14] Развитие компьютерной техники, интенсивно протекающее увеличение объема памяти на жестких дисках, объема оперативной памяти и быстродействия машин неуклонно усиливают значение источников этого типа и связанных с ними машинных текстовых корпусов (см., например, работы Р.Ф. Касаткиной, Кр. Саппока и др.).

[15] Значение этого типа источников в последнее время чрезвычайно возрастает не только в связи с развитием техники записи и воспроизведения, но и с развитием программных средств, позволяющих хранить в машинных базах данных информацию в виде графических и звуковых образов, применять мультимедийные и гипертекстовые представления информации (см., например, проект гипертекста “Говор” С.В. Лесникова).

[16] В орфографической записи дана речь диалектолога, ведущего диалог; курсивом выделены включенные в текст комментарии; {{ . }} — начальный и конечные маркеры речи диалектоносителя, << . >> — маркеры речи диалектолога; (S . S) и (# . #) — маркеры различного типа комментариев, сделанных в процессе подготовки текста.

[17] Материал текстовых диалектологических корпусов Кабинета русской диалектологии Саратовского университета использован в части кандидатских диссертаций, выполненных под руководством автора (Данилина Н.И. Расширение гласных верхнего подъема в русских говорах. Саратов, 1995; Уздинская Е.В. Частица “-то” в диалектах и в разговорной речи <функциональный аспект>. Саратов, 1996; Фадеева С.Ю. Номинация лиц как отражение специфики разговорного общения <на материале текстов диалектной и городской речи>. Саратов, 1997), и в других работах по изучению русской диалектной речи. )