Структура диссертации.

Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованной литературы, списка использованных словарей и списка Интернет-ресурсов. Общий объем работы составляет 372 страницы. Иллюстративный материал представлен 5 таблицами. Список использованной литературы содержит 378 наименований.

СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во Введении определяются объект и предмет исследования, дается обоснование выбора темы работы, раскрывается ее актуальность, научная новизна, теоретическая и практическая значимость, формулируются цель исследования, его задачи и методы.

Первая глава «Отражение проявления гендера на разных уровнях языковой системы» посвящена изучению выражения гендерного фактора на различных языковых уровнях. В этой главе рассматривается взаимодействие и взаимовлияние гендера и грамматических, фонетических, дискурсных и прагматических аспектов языка.

Чуть более тридцати лет назад Р. Лакофф опубликовала статью, которая, как выяснилось, имела далеко идущие последствия. Эта статья легла в основу книги, изданной автором в 1975 году под названием: “Language and Woman’s Place” (Lakoff 1975). Научный мир разделился на два лагеря: 1) тех, кто утверждал, что тема довольно тривиальна и является еще одним проявлением "феминистской паранойи" и 2) тех (их было большинство, и они были представлены, в основном, женщинами), кто ухватился за возможность вступить в научный спор, подтверждая или опровергая тезисы, выдвинутые Р. Лакофф. Так было положено начало гендерным исследованиям в лингвистике.

Уже в 1978 году журнал “Signs”, выпускаемый в Чикаго, опубликовал обзорную статью трех пионеров-исследователей в области феминистской лингвистики в США – Б. Торн, Ч. Крамер и Н. Хенли – озаглавленную “Perspectives on Language and Communication”. Исследователи отмечали огромный интерес ученых к изучению взаимосвязи языка и пола (B. Thorn, Ch. Kramarae, N. Henley 1978: 638).

Сегодня, спустя много лет, можно констатировать, что этот интерес не только ничуть не угас, а, скорее, даже возрос. Представляется справедливым утверждение, что данная область лингвистики испытывает настоящий бум. Это в равной степени относится и к появлению большого количества соответствующих кафедр и специализаций во многих университетах всего мира, и к огромному количеству публикаций и конференций по данной тематике. Столь бурное развитие этой сравнительно молодой отрасли гуманитарного знания становится более понятным, если учесть влияние ряда экстралингвистических факторов. В качестве примера такого рода факторов можно привести состоявшееся в июне 2005 года голосование в Швейцарии по вопросу легитимности однополых браков. На общенациональном референдуме швейцарцы высказались за узаконивание и социальную приемлемость такого рода отношений между людьми. Не учитывать подобные настроения в современном обществе и не изучать их с позиций целого ряда антропоцентрически ориентированных наук (включая лингвистическую гендерологию) было бы неверно. Естественной поэтому представляется попытка проанализировать и обобщить то, что уже сделано в сфере гендерной лингвистики на Западе, с одной стороны, и осмыслить современные тенденции и новые направления в данной области лингвистических знаний – с другой.

Анализ проявления гендера на разных уровнях языковой системы показал его поистине вездесущий характер: по сути, нет ни одной области языкознания, в которой концепт пола не находил бы своей манифестации. Следует при этом указать, что в разных языковых сферах гендер проявляется с разной степенью интенсивности, являясь то существенным фактором исследования (напр., проблема инклюзивности личных местоимений в английском языке), то играя менее заметную роль (напр., отражение гендерных отношений в синтаксисе). Представляется, что среди проявлений гендера на морфологическом уровне языка особого внимания заслуживает вопрос об инклюзивности/специфичности личного местоимения третьего лица единственного числа he. Попытки обратить внимание на гендерную специфичность этого слова и асимметричность отражения им мужского и женского объявлялись выражением своеобразного "pronoun envy" (по меткому выражению проф. К. Уоткинса – бывшего главы департамента лингвистики Гарвардского университета), либо объяснялись как очередное проявление "феминистской паранойи". Следует признать, что усилия ученых, занимающихся гендерными проблемами, не пропали даром. Об этом красноречиво свидетельствуют новейшие пособия по грамматике и узусу современного английского языка, в которых находит отражение изменившийся в обществе взгляд на не/нормативность, например следующих высказываний: Everybody should get their hat when they leave this room/Everybody should get his hat when he leaves this room. Представляется, что именно первый вариант сегодня является нормой. Таким образом, можно отметить, что нормативное для традиционной классической грамматики использование личного местоимения мужского рода третьего лица единственного числа в качестве инклюзивного, гендерно-нейтрального перестало быть общеприемлемым. Напротив, подобное использование местоимения he сегодня является свидетельством определенной позиции говорящего по отношению к проблеме преодоления гендерной асимметрии в языке.

В значительной степени успешными следует признать усилия ученых, работающих в области гендерной лингвистики на Западе (Д. Камерон, С. Миллз, Дж. Сандерланд, М. Талбот и многих других), направленные, в том числе, на элиминирование гендерной асимметричности у конституентов различных классов слов. В частности, речь может идти об именах существительных. В настоящее время у многих изначально гендерно специфичных слов существуют вполне полноправные, активно используемые в языке (нередко более активно, чем слова, которые они заменили), гендерно-нейтральные субституты: craft worker, angler, police officer, firefighter, refuse collector, postie и т.д. Последнее из упомянутых слов является, пожалуй, исключением в этом ряду: введенное по предложению королевского почтового ведомства Великобритании в качестве альтернативы слову postman, оно не прижилось, так как, по мнению носителей языка, воспринимается как звучащее слишком неформально для официального названия профессии. Вместе с тем, переоценивать достигнутые успехи было бы неправильным. Так, например, гендерная специфичность – а не инклюзивность – слова man хорошо видна на примере многочисленных устойчивых выражений с этим словом: to be man enough, to be one’s own man, to be the right man for the job и т.д. Изменить эти сочетания на гендерно-нейтральные, заменив, например, слово man на слово person довольно трудно, так как словосочетания ‘to be person enough’, ‘to be one’s own person’ не имеют тех же оттенков значения, что и выражения, которые они призваны заменить. В английском языке существует множество других устойчивых выражений со словом man, которые трудно заменить на гендерно-нейтральные в силу фиксированного характера компонентов таких выражений. Таковы, например, выражения ‘men in white coats’ (ученые) или ‘man in the street’ (обычный человек). Представляются невозможными – за исключением намеренного, как правило, ироничного употребления – такие замены, как ‘women in white coats’ или ‘woman in the street’. В языке существует также глагольная форма to man, например, he manned the spaceship. (Следует отметить отсутствие параллельной глагольной формы to woman. Например, предложение аn all woman-crew womanned the ship звучало бы несколько странно).

Исследования в области грамматики касались самых различных аспектов отражения гендера в этой лингвистической дисциплине. Ученые фокусировали свое внимание как на более глобальных вопросах, связанных, например, с изучением схожих черт и различий в языках с грамматической и "естественной" категорией рода, так и на более частных проблемах (например, огромное количество публикаций посвящено вопросу использования так называемого разделительного вопроса женщинами и мужчинами). )