В этой главе также рассматриваются понятия “аристократия”, “высшие классы” и “джентри”. Словари не дают четкого представления об их использовании в сегодняшней Англии, более того, они искажают и затушевывают реальное положение дел. Хотя эти слова используются в исследовании синонимично, “джентри”, как показали консультации с представителями высших классов, наиболее точно соответствует изучаемому в работе слою английского общества (титулованной и не титулованной аристократии).

Во второй части диссертации изучается речь аристократа в произведениях английской художественной литературы XIX века.

В первой главе определяются основные принципы исследования материала художественной литературы.

Во второй главе, состоящей из двух параграфов, анализируются произведения первой трети XIX века – роман Фэнни Берни The Wanderer, Or the Female Difficulties (первая книга), представляющий рубеж веков ( 1), и два романа Джейн Остин “Гордость и предубеждение” и “Чувства и рассудительность”( 2).

1787 - 1837 – это период ломки старых представлений о нравах и морали, образовании, и формирования новых, период перехода от Эпохи Разума (Age of Reason) к Викторианской Эпохе. Основные поворотные события этого времени связаны с именами Уильяма Уибефоса, Хэной Мо и Французской революцией. Общество “Синий чулок”, в которое входили в основном женщины, в том числе и Фэнни Берни, сыграло огромную роль в истории Англии, в поднятии статуса женщины высшего круга. Оно сформировало серьезное крыло в культурной жизни общества того времени. Как пишет Мьюриэл Джегер, женщины “Синего чулка” выполняли роль Троянского Коня в Цитадели Высшей Цивилизации. Они были чемпионками среди представителей женского пола в привнесении своих идей в сферу интеллектуальных вкусов и интересов, одновременно ввели существующую долю женского консерватизма, уважения к условностям и неистребимую серьезность, хотя сами отличались очарованием и остроумием.

Обращение к социальной картине Англии того периода, роли аристократии, ее законов и морали, к тем изменениям, которые произошли после французской революции, способствовавшей созданию своего культурного центра в Шотландии (раньше в обучение студентов самых престижных университетов входил тур по Европе, и Франции в том числе, имевший своей целью отшлифовать манеры аристократа, подготовить его к государственной службе), помогает воссоздать хотя бы и в общих чертах социальную структуру, которая являлась материальной основой для лингвистической.

Романы Ф.Берни и Дж.Остин воссоздают особенности речи джентри. Это прежде всего использование французских слов и выражений, которые вплетаются в ткань художественного произведения, становятся ее неотьемлемой и естественной частью. Политические и экономические отношения между Англией и Францией способствовали появлению в английской речи французской лексики, отражающей разные сферы жизни: искусства, музыки, моды и т. д. Среди них (обьем их очень невелик) встречаем следующие: chevalier, protegee, enchantment, tete-a-tete, Adieu, ennui, eccountrement, ассимилировавшиеся французские слова типа comprehend, pardon me, command, commence, permit, enchanted, accommodate, regime, costume, etc. Интересной и заслуживающей внимания является точка зрения Дайаны Бивер, представительницы высшего класса, лингвиста, педагога и писательницы, которая во время нашей беседы отметила, что формальность английского пришла из французского языка двора.

Романы двух писательниц XIX века выявили еще одну особенность – использование джентри большого количества абстрактных существительных, рисующих эмоции, чувства, состояние, мораль и т. д., что отражает как период реформирования морали и нравов, так и то, что с последними всегда связывалось представление об аристократе, представителе высших классов. Например:

Ellis, standing up, with an air of dignity the most impressive, cried, “My lord, Mr. Harleigh rescued me from the most horrible of dangers, in assisting me to leave the Continent, and his good offices have befriended me upon every occasion since my arrival in England. This includes the whole of our intercourse! No calumny, I hope, will make him ashamed of his benevolence; and I have reaped from it such benefit, that the most cruel insinuations must not make me repent receiving it; for to whom else, except to Lady Aurora, do I owe gratitude without pain? He knows me to be indigent, my lord, yet does not conclude me open to corruption! He sees me friendless and unprotected, – yet offers me no indignity!”

Светская речь включала в себя жаргонные слова и сленг. Сленг в романах XIX в., однако, используется в небольшом количестве. Романы Джейн Остин рисуют механизм появления жаргона – существовавшая мода на “светские” разговоры определяла выбор лексики. За двадцать пять лет, отделявшие роман Ф. Берни от произведений Джейн Остин, наблюдается смещение акцента с домашнего театра, в который вовлекались все члены аристократической семьи, на обсуждения писателей, новомодных произведений, природы, повторных браков. Темы “светского” разговора для джентльмена сводились к обсуждению политики, к вопросу об огораживании земель и как приручать лошадей. Все же главной и определяющей была тема о литературе. “Светский” жаргон явно создавался особо популярными писателями, отрывки из произведений которых заучивались и цитировались. Наиболее понравившиеся слова и выражения использовались настолько часто и в определенном контексте, что становились жаргонными, понятными только принадлежащим этому кругу лицам. Марианна, героиня романа “Чувства и рассудительность”, подтверждает данное соображение:”I detest jargon of every kind, and sometimes I have kept my feelings to myself, because I could find no language to describe them in but what was worn and hackneyed out of all sense and meaning”.

Одной из модных была и тема о природе, которая также пришла вместе с литературой – с описанием природы в нашумевших книгах. Образные и поначалу “свежие” описания английской природы скоро превращались в затасканные фразы и выражения, ибо сразу же заимствовались буквально всеми: кто причислял себя и кто реально принадлежал к высшему обществу и, как правило, людьми маловосприимчивыми или вообще невосприимчивыми к прекрасному.

Другой важной особенностью речи английской аристократии XIX века является наличие в ней ругательных слов и выражений. Конечно, они не изобиловали в такой степени и так откровенно, как это происходит сейчас, все же склонность “щеголять” ругательствами отмечалась Бенджамином Дизраэли, премьер-министром Великобритании того периода, и в статье Рошаны МакАртур, помещенной в журнале English Today, свидетельствующей о существующих давних исторических традициях. В романе Фэнни Берни наиболее популярными являются слова devil, the deuce, fool, idiot.

Особый смысл и значение имеет вертикальный контекст в речи английской аристократии. Чтение художественной литературы всегда оказывало влияние на речь, что находило свое незамедлительное выражение в лексике и синтаксисе. Литература была своего рода “законодателем” моды на слова и выражения. Она была и своеобразным “кодом”, который был понятен только тем, кто учился в престижных частных школах и университетах, где образование было построено на классике. По речи изучаемых персонажей мы чувствуем влияние модных во времена Ф. Берни писателей и драматургов. Это Конгрив, Хейвуд, Уайтхед, Буало, Расин, Поп, Шекспир. Ссылки на известных в то время писателей и драматургов служат раскрытию образов, описанию внешности героев. Приведем пример.

Влияние романтической литературы особенно сильно в речи Элинор (The Wanderer), которая изобилует образной лексикой романтических поэтов, в частности, Колриджа. Строка из его ‘Dejection. An Ode’ (1802) ‘Ours is her wedding-garment, ours her shroud’ отражается в следующих вопросах Элинор, обращенных к Эллис:

Ellis could find no further pretext for employing herself in the little apartment; “what garb do you bring me? How am I to be arranged?” Затем продолжила: “Is it a wedding-garment? replied she, gaily;” or . “abruptly changing her tone into a deep hoarse whisper, “a shroud?” )