Такая характеристика интенсивности, как градуальность, позволяет построить шкалу, операторы которой сигнализируют степень интенсивности признака. Свою трактовку шкалы интенсивности предлагают Р.Квирк и соавторы, И.И.Туранский, В.В.Дегтярёва, Е.Н.Сергеева и др. все они исходят из понятия нормы, при этом операторы шкалы могут располагаться как выше, так и ниже ординара. Наречия, выступающие в качестве операторов-понизителей (или даунтонеров) подробно классифицированы в работе Р.Квирка, в которой выделено 4 группы даунтонеров: компромайзеры, диминишеры, минимайзеры и аппроксиматоры. Наше исследование показало, что снижение интенсивности осуществляется с помощью различных средств и не ограничивается только наречиями.

Снидение интенсивности не всегда означает понижение уровня экспрессивности высказывания, однако всегда ориентировано на достижение определённого прагматического эффекта.

Исследование политического дискурса относится к одному из самых актуальных направлений лингвистики сегодня, т.к. достаточно долгое время эта тема была под запретом в нашей стране (см. работы Д.Болинджера, Р.Водак, Ж.В.Асеева, Е.В.Бакумова, А.Н.Баранов, Д.А.Бокмельдер, А.Дорлигийн, Е.Г.Казакевич, Н.А.Купина, Е.И.Шейгал).

Полный и глубокий анализ политического дискурса представлен в монографии Е.И.Шейгал, в которой выявлены его характерные особенности и функции, смоделировано семиотическое пространство, охарактеризованы базовые концепты и типология знаков, установлены жанровые признаки.

Исходя из определения В.В.Карасика, что дискурс – это текст в ситуации общения, можно сделать выводы, что политический дискурс – это текст в политической ситуации. Как и любой другой дискурс, политический дискурс имеет свои характерные особенности. Он относится к институцианальному виду коммуникации, т.е. осуществляется в рамках общественного института. В политическом дискурсе массовый адресат преобладает над индивидуальным. Лингвисты по-разному оценивают соотношение информативности и экспрессивности в политическом дискурсе. Так, Е.Н.Ширяев полагает, что в парламентских выступлениях информативность преобладает над экспрессивностью (Ширяев, 1994: 160), а по мнению Е.И.Шейгал, которое мы разделяем, их соотношение обусловлено жанром и превалирующей в определённой ситуации функцией дискурса, всегда выступающего в качестве инструмента политической власти (Шейгал, 2000: 50).

В политическом дискурсе всегда существует конфликт двух тенденций – к понятийной точности и к смысловой неопределённости. Последняя обусловлена рядом семантических и прагматических факторов, таких как: 1) использование слов с абстрактным размытым значением; 2) слов специальных, трудность восприятия которых задана внеязыковой действительностью; 3) отсутствие семантических границ у градуальных политических терминов (Е.И.Шейгал приводит шкалу «реакционный-консервативный-либеральный-прогрессивный-радикальный», отмечая, что непонятно, где точно заканчивается консерватизм и начинается либерализм); 4) случаев, когда выбор номинации зависит от политической позиции говорящего; 5) грамматические конструкции (пассив, модальные глаголы и др.) и т.д.

В число основных характеристик политического дискурса входят также фантомность, фидеистичность, эзотеричность, дистанцированность, театральность и динамичность. Политический дискурс обладает также специфической ролевой структурой и собственным жанровым пространством.

Парламентские слушания могут быть выделены в отдельный жанр политического дискурса по следующим характерным признакам:

- парламентское выступление осуществляется в рамках обособленного общественного института – парламента;

- субъектом такого публичного выступления является политик, член парламента;

- адресат – также члены парламента;

- содержание парламентского выступления обусловлено профессиональной целью;

- форма выступления содержит традиционный набор языковых средств, обусловленный существованием парламентского корпоративного социолекта;

- парламентские дебаты относятся к сложным речевым событиям, квалифицируемым как календарные.

Главной особенностью дискурса парламентских слушаний является то, что он имеет коллективного автора, т.е. каждый участник общения принимает участие в его производстве посредством собственного речевого акта. В дискурсе слушаний прослеживается определённая последовательность и связанность речевых актов: предыдущий акт задаёт контекст для оценки последующего речевого акта. Так, например, речевой акт-ответ становится возможным только после речевого акта-вопроса, также как акт-возражение возникает только после акта-мнения.

Другая важная особенность дискурса парламентских дебатов – его направленность на достижение некоей глобальной цели, которая определяет прагматические установки участников общения и влияет на выбор тактик общения, которые, в свою очередь, задают определённую последовательность речевых актов. Дискурс парламентских слушаний в силу своих особенностей сужает диапазон экспрессивных единиц литературного языка.

Выступающий старается убедить аудиторию оценивать используемые факты с той же позиции, что и он сам. Е.Н.Белова объясняет относительную бедность экспрессивных средств языка в дискурсе слушаний спонтанностью речевых ходов коммуникантов (Белова, 1995: 118).

Многие исследователи (J.Gorer, В.И.Карасик, А.Вежбицкая, A.Miall и др.) отмечают, что в основе национального характера британцев лежат такие качества, как неприятие внешнего контроля, свободолюбие, стойкость, предупредительность, деликатность по отношению к другим, консерватизм, сдержанность в проявлении эмоций. К числу основных национально-культурных концептов британцев относят концепты “свобода”, “частная жизнь”, “здравый смысл”, “джентльментство”, “частная игра”.

Парламент великобритании – одно из старейших представительных собраний в мире. Здесь свято чтят традиции, даже если они кажутся иностранцамархаичными и смешными, например, форма адресации, процедура голосования и др. Парламентский этикет строго соблюдается. Речь британских парламентариев весьма церемонна и демонстрирует безупречное владение приёмами ораторского искусства, сдержанность, уважение к оппоненту. Всё это определяет национально-культурные предпосылки для снижения интенсивности высказывания в дискурсе парламентских слушаний.

Во второй главе «Средства снижения интенсивности высказывания в политическом дискурсе» анализируются морфологические, синтаксические и лексические средства снижения интенсивности высказывания в дискурсе парламентских слушаний, определяются цели использования этих средств в данном жанре политического дискурса.

Среди морфологических средств снижения интенсивности высказывания одно из важнейших мест занимают модальные глаголы. Наряду с сослагательным наклонением их употребление является одной из самых ярких характеристик британского характера с его склонностью к полутонам, намёкам. к уклончивости, уходу от прямого выражения своего отношения. Детализация семантики модальных глаголов в английском языке, передача ими различных оттенков модальности свидетельствуют о культурной значимости данной грамматической категории. Средством снижения интенсивности высказывания, передачи значений неопределённости, уклончивости, в силу особенностей их семантики служат не все, а лишь некоторые модальные глаголы. Анализ стенограмм заседаний Британского парламента свидетельствует, что в этой функции обычно выступают глаголы may (might), can (could), will (would), should.

Глагол may выражает не реальную возможность и способность, а лишь мысль о возможности, допущение возможности или предположение. Одним из наиболее частотных значений may является значение разрешения, т.е. возможности совершения действия. Однако данная этикетная формула используется для выражения язвительной иронии и упрёка, когда форма просьбы и её содержание противоречат друг другу. Просьба предполагает получение разрешения на совершение действия, например:

“May I remind the Chancellor that he is answering for Goverment policy?” (Debates for 25 Jan. 2001, Col. 1061). )