Такое осмысление воды, в свою очередь, детерминировало концептуальную взаимосвязь «Вода» - «Граница между мирами» (вода как граница земли обетованной, вода как область обитания духов (водяной), заложных покойников (русалки), не принятых в «ином» мире. Дублетные именования водяного: дед, дедушка (ср. с номинациями домового духа), то есть предок, - свидетельствуют о связи мифонима с древнейшей похоронной обрядностью, при этом развитие образа происходит в рамках антропоморфного отражения действительности.

В контексте мифологемы «Вода – граница» нами реконструируется семантический архетип мифолексемы русалка, до сих пор не имеющей убедительной этимологии. На основании языковых и культурологических соответствий (с учетом персонажных характеристик образа) можно предположить, что мифоним является однокоренным с прилагательным русый в протозначении «светлый, неяркий светлый». В таком случае слово русалка образовано от несохранившегося глагола *русати – «белеть, светлеть» - по продуктивной для славянских языков модели: словообразовательные модели с опорным консонантным элементом –l- представляют собой достаточно древний пласт производных [Sławski 1974: 103 и след.].

Исходя из концептуального соответствия «Вода» - «Граница», возможно гипотетически очертить ареал, который может быть рассмотрен в качестве европейской прародины славян, - данный вопрос до настоящего времени решается более или менее приблизительно. Мы полагаем, что именно гидронимическая лексика должна была взять на себя функцию обозначения границы своей земли как «этого света» в рамках МКМ.

Так, в гидрониме Морава (с притоками Южной и Западной Моравой) узнается славянский корень и-е. происхождения *mor- (и имя божества смерти) и элемент *-va, возможно, балтийского происхождения, ср. Даугава (наличие данного элемента в гидронимической лексике балтов обычно, а факт межэтнических контактов славян и балтов не вызывает сомнения). Таким образом, гидроним Морава мог являться отражением древних славянских мифологических воззрений и – одновременно - географическим показателем границы, окраины «этого» света, за которым начинался иной для славянского этноса, «тот» свет, мифологически воспринимаемый край обетованной земли. Возможно, именно эта область очерчивает южную границу европейской прародины славян.

Названия левых притоков Дуная в большинстве своем являются собственно славянскими гидронимами: Яломица (с притоком р. Прахова), Дымбовица, Ведя, Жиу. Наименование Яловица восходит к праславянскому *jalovьcь, которое родственно слову яловый – «бесплодный» [Фасмер IV: 554-555]; название Ведя реконструируется нами как «знающая» (возможна связь с гидромантией). Следовательно, эти номинанты могли репрезентировать связь с миром мертвых, характеристиками которого являются как «бесплодность», так и обладание «абсолютным знанием». Гидроним Дымбовица, вероятно, этимологически соотносим с лит. dumblas – «болото», лтш. dumbrs - «топкая болотистая местность». А. Вайан сравнивал последние со славянским *dƍbъ (дуб) и предполагал развитие значения «болото» > «лес» > «дерево». При всей спорности этого суждения, этимологическая общность гидронима и дендронима возможна, и в этом случае историческая связь названия реки с деревом, традиционно соотносимым с культом предков, оказывается неслучайной. Равным образом, название Прахова указывает, по нашему мнению, на непосредственную связь этой реки с древним обрядом погребения. В то же время Жиу (причастное образование от глагола жить), возможно, свидетельствует о том, что данная река протекала по «обетованной (для древних славян) земле» (ср. название Обиток в бассейне Северского Донца): в таком случае бинарная оппозиция Жиу - Морава («жизнь – смерть», «мир живых - царство мертвых») накладывается на гипотетически обозначенную нами южную территориальную границу славянского мира.

Гидроним Вир - приток Сейма - в реконструированном нами значении «рай» может репрезентировать восточную границу «этого мира», ср.: названия правых притоков Днепра (от иран. корня со значением «вода», при этом Днепр известен в славянском фольклоре как Славута, Славутич) - р. Березина, р.Тетерев, р. Волчья, р. Медведица, отражающие архаичные тотемистические представления славян и доказывающие факт проживания этноса на данной территории. Полагаем, что совпадение зоологических имен в народной сказке как жанре, рассматриваемом в качестве позднейшей модификации мифа (Ф.И. Буслаев, В.Я. Пропп), и на карте Европы в части, с древнейших времен занимаемой восточными славянами, неслучайно.

Бассейн Припяти (ср. псков. и полесск. припечь – «песчаный берег реки, песчаный нанос») также не только свидетельствует о присутствии здесь славянских племен (р.Уборть, р.Горынь, р. Стырь, р. Уж, р. Птичь), но и репрезентирует следы древнейших языческих представлений и ритуалов. Так, номинанта Уборть (по-видимоу, приставочное образование) обнаруживает гипотетическую связь с лит. burtas – «жребий», buriu, burti - «колдую, гадаю». Гидроним Горынь представляется родственным антропониму Горыня и мифониму Горыныч; образ огня, актуализируемый этими именами, также соотносим с царством умерших и с соответствующим похоронным обрядом.

Наименование Стырь М. Фасмер соотносит с др.-инд. sthuras - «сильный, важный». В то же время здесь возможно вычленение того же корня, что и в глаголе стоять от и.-е. корня *stū- (с возможным чередованием гласных) – «сжиматься, уплотняться», родств. греч. ςτύε – «чудовище», «нечто отвратительное», «пронзительный холод», к которому восходит название мифической реки Стикс (в древнегреческой мифологии Стикс – главная река подземного царства, опоясывающая ад ).

Названия рек Уж и Птичь, вероятно, проистекают из представлений о сезонных переходах гадов (при этом уж – восточнославянский символ пращура, непосредственно связанный с водным пространством) и птиц в мифический Вырий, где они находятся до весеннего «отмыкания» земли, и обратно. Далее славянские гидронимы обнаруживаются в Повислье (от зап.-слав. visla - «река», «ручей», «болото», «весенние разливы»): Дрвенца (вероятно, родственно лит. dirva – «пашня, нива»), Брда (ср. брод как «путь, переход») и др. (вплоть до Одры - германский оним с древним корневым элементом со значением «вода»). В связи с нашим материалом представляет интерес польский топоним Лодзь («лодка») - город на реке Лудка (с той же семантикой «лодка»). Географический смысл названия река Лодка неясен. Однако если рассмотреть данный гидроним в ряду таких номинаций, как Могилянка (река на западе Белоруссии), то можно предположить, что и здесь, на западной границе славянской прародины, терминологически был обозначен край мира живых, поскольку лодка на уровне концепта связана с древнейшим обрядом переправы усопших в иной мир (лодка – исходное значение «корыто» - образно и символически соотносится с лексемой гроб, ср. с зафиксированным археологами обрядом трупосожжения в ладье). Данные рассуждения позволяют очертить западную границу славянской земли, которая постепенно смещалась (от современной западной Белоруссии до Повислья).

Северная граница разделяла земли славян и балтов. Балтийская принадлежность гидронимов Нямунас, Даугава и др. не подлежит сомнению, как и название Балтийского моря (от baltas). Высказывались предположения о литовском происхождении номинанты Ока (лит. aka – «источник»).

Что касается территории южной России, рассматриваемой некоторыми исследователями в качестве европейской прародины славян, то здесь не обнаруживаются следы древнейшего присутствия славянских племен на уровне гидронимической лексики (Илек, Ворскла, Уды, Нежеголь, Псел, Оскол, Айдар и др.).

Следовательно, гидронимическая лексика выполняла в языковой картине мира периода мифотворчества функцию обозначения границы своей земли как «этого света» и чужого («иного») мира, репрезентируя концептуальное соответствие «Вода» - «Граница».

В то же время понятийная и образная связь воды с жизнью и смертью детерминировала концептуальное соотношение «Вода» - «Судьба», с чем были связаны обрядовые гадания «по воде», например заглядывание в колодец, которое, по мнению Н.И. Толстого, есть не что иное, как «провидческое заглядывание в иной мир» (ср.: Как в воду глядел). Номинанта судьба (от суд) восходит к и.-е. *somdhe- (ср.: др.-инд. samdhis, samdha – «договор, связь, объединение»), от которого образованы также др.- рус. судъ - «сосуд» (аналоги - в украинском, белорусском), польск. sąd – «бочка, чан» (параллели имеются в чешском, словацком и других славянских языках). Исходя из принципа производности абстрактного значения от конкретного («сосуд», «бочка»), можно гипотетически реконструировать протозначение лексемы судьба (с синонимическим рядом участь, доля – «то, чем наделен») как «сосуд жизни», вместилище уготованных человеку событий. Известно, что в восточнославянском пантеоне присутствовало божество под именем Суд (Усуд), управляющее судьбой человека. Суд определял, «чертил» линию судьбы (ср.: предначертанный – «вперед, заранее начерченный» > «уготованный, неизбежный»). Полагаем, что МК1 «Суд» актуализировал в сознании носителей мифологического сознания образ линии судьбы, мифологически связанной с концептом «Вода» и возникшей как «проекционное отражение» русла, поскольку образ русла включает представление о заданном направлении (ср. параллельное употребление в современном русском языке быть в русле событий и быть в курсе событий). )