Исходя из того, что миф как когнитивная парадигма одновременно есть способ концептуализации действительности, его можно представить как систему концептов особого типа - мифоконцептов. На наш взгляд, специфика мифоконцепта заключается в том, что его синэйдос представляет собой мифологему. Примером мифологем являются комплексы представлений о Бабе Яге, русалке и других мифологических персонажах. Переходя из архаичного мифа в сказку, поверье они не переживают существенных трансформаций, а потому являются надежным источником для реконструкции МКМ. Имеются специфические отличия мифоконцепта, в частности, в области его фреймовых репрезентаций. Фрейм-структура мифоконцепта являет собой симбиоз реальных (Р) и ирреальных (ИР) фреймов. Как показал анализ, ирреальные фреймы преимущественно относятся к акциональным, в то время как дескриптивные фреймы основаны на реальных представлениях, хотя возможны и исключения. Ирреальные фреймы соотносят слово-понятие с мифологемой. Реальные фреймы являются основой для развития вторичных значений слов-концептов.

На современном языковом срезе средством объективации мифоконцепта не обязательно оказывается мифоним (именование вымышленного объекта), реалионимы в своем происхождении (на уровне семантического архетипа) также могут высвечивать комплекс мифологических представлений. В результате мифоконцепты (далее – МК) могут по-разному соотноситься с актуальной картиной мира: они могут располагаться либо внутри МКМ, либо являются элементами НКМ, исходя из чего мы выделяем два типа мифоконцептов (МК1 и МК2), средствами вербализации которых являются мифоним и реалионим - соответственно.

Между тем мифологическая концептуализация действительности проявилась не только в области собственно лексических значений, но нашла отражение в системе грамматических категорий, что обусловило необходимость учета грамматических характеристик имени в ходе реконструкции семантических архетипов слов, соотносимых с МКМ. По нашему убеждению, многое из аксиоматично воспринимаемой нами грамматики современного языка может быть объяснено как отражение ментальных реминисценций этноса периода мифотворчества.

В частности, в распределении существительных по родам решающую роль на определенном этапе сыграла персонификация, причем мостом между миром живых существ и миром неодушевленных предметов стала лексика природы, поскольку в первую очередь персонифицировались элементы растительного мира. Мы полагаем, что сам выбор имени-персонификатора обусловлен «гендерным решением» персонифицируемого объекта. Примеры доказывают, что дифференциации имен в отношении рода во многом способствовали различные семантические факторы: внутри тематических, понятийных полей происходит уподобление, аналогическое выравнивание существительных по тому или иному роду: мужчина; Хорс, Даждьбог и т.д. (персонификации солнца); день, свет, огонь – женщина, Луна, ночь, тьма, вода. Отметим, что большинство мифологических номинаций относятся либо к мужскому, либо женскому роду, имен среднего рода несопоставимо меньше.

Таким образом, поскольку грамматические характеристики слов участвуют в обозначении объективной действительности, грамматические значения, наряду с прочими семантическими компонентами, формируют феномен, который мы обозначаем «слово как микротекст».

Исходя из вышесказанного, мы полагаем, что одним из основных методов изучения механизма мифологического осмысления бытия и мифологической концептуализации является лингвокультурологическая реконструкция процесса номинации, генетически связанной с МКМ. Метод лингвокультурологической реконструкции предполагает диахроническое изучение в пределах того или иного этнокультурного сообщества процессов языкотворчества, результирующих посредством языковых единиц разного уровня формирование и взаимодействие концептуальных структур. Использование данного метода предполагает привлечение экстралингвистических (культурологических, исторических, этнографических) доказательств, иначе разыскания в области этимологии и языковой концептуализации мира остаются умозрительными и зачастую малоубедительными гипотезами.

Применение этого метода целесообразно в совокупности с элементами этимологического анализа и методикой внутренней реконструкции, которые в данном случае обеспечивают новый метод дополнительным комплексом технических приемов и процедур, что обусловило необходимость выработки методики анализа лексем как репрезентантов концептов, обеспечившей возможность реконструкции мифологического комплекса «Человек – Природа» по данным языка.

В третьей главе - «Мифологический комплекс «Человек - Природа»: физиоморфизм как идентификация» - языковая картина мира анализируется с точки зрения отражения в ней особенностей мифологической концептуализации действительности. В сферу таких мифологизаций оказываются вовлеченными ключевые понятия культуры, в том числе понятие «человек». Мифологическая концептуализация человека у славян является двунаправленной, что находит отражение в естественном языке. С одной стороны, человек предстает как носитель разума. Свидетельством этого является включение слав. *mon-g-io-s, откуда рус. муж, в семантический ряд лат. Mental - ст.-сл. ПАМѦТЬ (ср.: рус. память, поминать) – рус. мудрость - др.-инд. manas - «ум» (где as - суффиксальный элемент), исходя из чего рус. муж этимологизируется как «существо, наделенное разумом». У славян такое осмысление познающего субъекта сформировалось в контексте патриархальных представлений, в соответствии с которыми разум ассоциирован прежде всего с мужчиной, что нашло отражение в указанной номинанте.

Мы полагаем, что можно говорить об изначальном синкретизме пракорня *man-:*men- (и разум, и память, а затем и носитель этих свойств – Homo sapiens). Соответственно, память в МКМ концептуализировалась как оболочка разума, о чем свидетельствует словообразовательная структура лексемы, выключающей упомянутый корень и префикс па- со значением «поверх, сверху». Типологические соответствия и факты диалектного характера подтверждают гипотезу, на основании которой можно утверждать, что муж в исходном значении - существо разумное, занимающее центральное - субъектное - положение в системе мироздания.

В свете данного умозаключения в работе предлагается авторская этимологизация существительных с формантом *men, трактуемых современной грамматикой как «разносклоняемые», а по сути - сохраняющих в своей основе парадигму древнейшего склонения на согласный. Исходя из того, что индоевропейские консонантные склонения древнее прочих, в них могли сохраниться реликты глубокой древности. Усматривая в детерминативе указанного типа склонения (формант *-men) экспликацию познающего субъекта, мы обосновываем семантическую и грамматическую общность данных лексем их функциональной спецификой в архаичной языковой картине мира.

В результате лингвокультурологической реконструкции семантических архетипов русских существительных на -мя обозначился фрагмент мифологической картины мира, который может быть квалифицирован микрокосм. При этом ряд существительных на –мя «кодирует» важнейшую информацию о человеке и репрезентирует концептуальные связи, установленные носителем мифологического сознания и вербализованные им, что нашло отражение на уровне семантических архетипов и символических значений слов: бремя (рус. беремя) - зарождение человека (ср. значение входящего в тот же словообразовательный ряд слова брак, соотносимого с идеей продолжения рода; а также семантически близкие понести - «забеременеть», носить плод, на сносях и т.п.); знамя - рождение человека как открывание, узнавание его (и.-е. *g,en- совмещал в себе значения рождения и познавания; подобные представления нашли отражение в языковой картине мира восточных славян, ср. : др.-рус. знание – «родственники», «знакомые», знак – «близкий, домочадец» и этимологически родственное жена , в архетипе - «рождающая»); пламя (др.-рус. поломя) - отражает магический акт обретения души (семантика праславянской формы *pŏlmen - «рукотворный, человеческий огонь», ср. литовские и прусские образования от корня *pŏl- в значении «очаг»; ср. с символикой обряда «опекания младенца»); имя - именование как обретение человеческой сущности (ср. с мифонимом безымень – призрак-двойник, являющийся человеку перед смертью и не имеющий своего лица, исходя из чего полагаем, что лексема имя этимологически родственна глаголу иметь: *jьm-men < *jьmo: jęti); вымя - вскармливание человека ( от и.-е. *udhmen, родств. лит. sumen, др.-инд. udhar, лат. uber со значениями «обильный, плодородный, вымя»; включение элемента *-men репрезентирует сему «предназначенный для человека», ср. этимологически родственные дитя и доить и др. соответствия); темя - обретение разума (ср.: темяшить, втемяшиться, фольклорн.: Положить язык в темя; Тянуть язык со темени, родств. лит. temytis – «примечать, запоминать», лтш. temet – «смотреть, замечать, метить» ); семя - продолжение рода (буквально «то, что сеется человеком», откуда метафорическое значение семя - «потомки»); племя - формирование рода (родств. плод, от куда племя - – буквально «плоды человека», употребляется только в отношении родственных объединений людей); время (рус. веремя) - жизнь человека (в славянском слове заключена идея субъектности времени, ср. уйти в безвременье – «умереть»; мое время пришло/ушло); стремя - жизнь рода, его движение во времени (родств. глаголу стремить(ся) < праслав. *strьmъ, откуда и др.-рус. стрьмление – «движение вперед», «порыв», при семантическом архетипе - «возвышаться», ср. праслав. *(s)tremenь - «ступенька; лестница», отсюда *strьm-men – «движение человека вверх» как направление «вектора» рода). )