Самое активное использования в сопоставляемых языках глагольных метафорических описаний эмоций мы объясняем динамизмом данной части речи. Глаголы в силу динамизма их семантики способны более эффективно, более адекватно кодировать эмоциогенные ситуации. С семантической точки зрения глаголы, сочетающиеся с номинантами эмоций, относятся к следующим основным группам: motusverbum (глаголы движения), emotioverbum (глаголы, выражающие эмоции), localverbum (глаголы места), dicendiverbum (глаголы говорения), morbusverbum (глаголы, выражающие понятие болезни).

Для метафорических описаний эмоций в немецком языке характерны сенсорный (sanfte Freude и т.п.) и утилитарный типы оценки (sinnlose Wut, sinnloser Zorn и т.п.), а в русском языке – преимущественно сенсорный (сладкая радость, горькая печаль и т.п.). Этот лингвистический факт объясняется различием в системе культурных предпочтений разноязычных этносов: выбор способ освоения эмоционального мира этноспецифичен. Утилитарность оценки в немецком языке по сравнению с русским более актуальна также и для другого типа текста – пословично-поговорочных высказываний.

Пословично-поговорочный материал мы признаём культурологически релевантным в силу чётко выраженной в нём рационально-эмоциональной квалификации эмоций. Следует заметить, что именно в данном типе текста наиболее эксплицитно «высвечиваются» национально-специфические особенности немцев и русских в оценке эмоций.

В немецком пословично-поговорочном фонде номинации эмоций представлены большим количеством, чем в русском (соотношение 126 к 39), что и обуславливает различную степень разнообразия их описания в данном типе текста. Примечательно, что группа эмоций печали более детально «распредмечена» в пословицах и поговорках русского языка. Судя по квантитативным показателям, в русских пословицах и поговорках чётко эксплицированы следующие основные образные представления о ней её носителей – печаль психологически в высшей степени деструктивна; русским в отличие от немцев известно место её пребывания (сердце); она связана с образами конкретных, согласно русскому сознанию, отрицательных существ (червь, моль). Русская печаль в целом имеет негативную общефилософскую и эстетическую оценку. Согласно представлениям русских, единственный способ избавиться от неё – обращение к Всевышнему.

Эквивалент русской печали Trauer в немецких пословицах и поговорках описан менее образно, более однообразно. Немецкий этнос, судя по проанализированному паремиологическому материалу, сосредоточен на поисках конкретных способов избавления/профилактики появления данной эмоции в отличие от русского этноса, фиксирующего своё внимание преимущественно на формах её протекания. Фактор времени, терпение и самовнушение, по мнению немцев, избавляют человека от подавленного состояния. Немецким этносом актуализируется релевантность утилитарного типа оценки эмоций. Немецкие пословицы считают переживание эмоций Gram и Kummer нецелесообразными с точки зрения жизненных, бытовых интересов человека, в то время как для русского языкового сознания характерна некая грустная созерцательность, пассивность. В целом же, правомерно указать на относительную бедность метафорического описания группы эмоций Trauer в немецких пословично-поговорочных выражениях по сравнению с русскими.

В пословично-поговорочном фонде немецкого и русского языков эмоции Angst и страх корреспондируется с идеей её психической действенности. Данная негативная эмоция управляет человеком. В немецких пословицах и поговорках она имеет ярко выраженную этическую негативную оценку – Furcht bessert nicht; Furcht macht Abgoetterei.

Общими характеристиками эмоций Freude-радость являются следующие: «сменяемость эмоции радости другими (негативными) эмоциями», «переживание радости благотворно для здоровья человека; «соматическое выражение радости»; «положительность эмоции радости»; «противопоставление радости негативным эмоциям». В русскоязычном материале выражена специфическая идея раритетности радости. В немецких пословицах и поговорках указаны такие специфические характеристики Freude, как причины появления и исчезновения радости, её кратковременность и пути поиска.

Номинации эмоций группы Zorn-гнев имеют более детальную дескрипцию в немецких пословицах и поговорках. В обоих языках переживание отрицательной эмоции гнева сопряжено с идеей иррационализма. В немецком языке при этом даётся обоснование нецелесообразности гневного поведения: неумение оформлять аффекты ведёт к неуспеху в жизни, умение подавлять гнев положительно санкционируется обществом, переживание данной эмоции наносит вред здоровью её носителю. Утверждается, что с гневом может справиться только сильный духом человек. Как в немецком, так и в русском языках предлагаются способы избавления/профилактики появления эмоции гнева (соответствующее вербальное поведение человека, напр., Sanfte Rede stillt den Zorn; Ein sanftes Wort stillt grossen Zorn, покорное слово гнев укрощает).

Хорошо известно, что в языке, в особенности в его семантике, отражаются разнообразные социальные изменения, происходящие в этносе (В.Г. Гак, В.И. Карасик, Л.П. Крысин и др.). Фиксация общественных трансформаций в семантике номинаций эмоций – важный аспект лингвокультурологического исследования концептосферы эмоций в динамике ее становления. Изучение коммуникативного поведения слов, опредметивших концепты в диахронии и синхронии их существования, необходимо для выявления представлений и знаний человека определенного исторического отрезка времени о том/ином явлении. С тем чтобы проследить эволюцию формирования немецкой и русской эмоциональных концептосфер, необходимо лингвокультурологическое описание соответствующих номинативных систем сопоставляемых языков в динамическом аспекте (§ 5). В исследовательских целях мы пользуемся по аналогии с исторической классификацией времени – древние века, средневековье и Новое время – соответствующими культурологическими терминами – мифологическая, мифолого-религиозная и современная наивная картины мира (А.И. Арнольдов, Г.С. Батищев, Т.П. Григорьева и др.).

Эмоциональная концептосфера – социальная, преимущественно существующая в вербальной форме ценностная система, становление которой имеет принципиально исторический характер. Её становление – результат познавательной деятельности человека, следствие освоения им окружающего мира. Формированию ЭК как самостоятельной концептосферы предшествуют первичные эмоции-представления архаичного человека, строящиеся на архетипах (огонь, вода, земля, воздух и др.). Сакрализация данных первоэлементов мира и их «производных» (фетишизм и анимизм) есть попытка древнего человека объяснить окружающую его действительность, психологически защитить себя. Архетипы как социально-исторический феномен универсальны, что подтверждается как данными мифологии (К.-Г. Юнг, Б. Малиновский, К. Леви-Стросс), так и сохранившимися лингвистическими (этимологическими) фактами (М.М. Маковский, Ю.В. Монич и др.). Архетипы вкупе с постоянно развивающимся языком и другими примитивными семиотиками представляют собой материальный способ распредмечивания действительности. Её понимание изначально мифологично.

Миф является особым, первичным типом человеческого сознания. Мифолого-магическое сознание древнего человека синкретично по своей сути; оно не различает глубоких причинно-следственных отношений в мире, в том числе и в его эмоциональном фрагменте. На своей эмбриональной стадии сознание архаичного человека не дифференцировало действительность реальную, тактильно, зрительно, аудитивно воспринимаемую и действительность субъективную, живущую изначально в нём в форме неких диффузных, нечётко оформленных, не осознаваемых (эмоциональных) образов; внешнее и внутреннее им не различалось.

В основе познавательной деятельности архаичного человека лежали переживания первичных элементарных инстинктивных эмоций (страх, опасность), генетически запрограммированные в приматы, в наиболее высокоразвитые живые существа. Поскольку первичные реакции древнего человека, оформляющие его отношения с внешним миром, эмоциональны, постольку и хронологически вторичные его ощущения, смутные, размытые представления о предметах окружающей действительности также эмоционально окрашены. Здесь, таким образом, имеются в виду инстинктивные представления-эмоции – своеобразная реакция архаичного человека с его неразвитой психикой на объекты мира, т.е. внешние стимулы. О синкретизме сознания древнего человека свидетельствуют языковые факты, многочисленные диффузные номинации объектов разных форм действительности – физической, физиологической, психологической. Феномен синкретизма есть дефицит человеческих знаний, ограниченность его эвристических возможностей на определённом этапе развития цивилизации и культуры. )