Одной из важнейших синтаксических особенностей речи представителей высших классов XIX века, как показывают эпистолярные тексты, является большое количество вводных слов и предложений. Мы полагаем, что эта особенность связана с выражением авторитета автора, поскольку социальный статус аристократии ассоциируется со свободой выражения мнения, компетентностью в широком круге вопросов.

Часто употребляются такие внесения- предложения, как I believe, I should say, I suppose, I think (я считаю, я должен сказать, я думаю, я полагаю), которые помогают автору преподнести свою точку зрения.

К следующей категории относятся вводные слова и выражения, связанные со структурой и логической организацией повествования, например, however, by the way (тем не менее, кстати ).

Важную роль в эпистолярных текстах играют вводные слова и предложения, которые указывают на общность интересов коммуникантов, например, between ourselves (между нами):

“Between ourselves I would willingly shorten the season of haranguing and parading” (Lord Macaulay).

“Между нами, я бы с готовностью сократил время разглагольствований и парадов” (Лорд Маколи).

Такие выражения создают атмосферу непринужденности, которая отличает дружеское письмо.

Важная черта рассмотренных писем - это сочетание различных регистров речи, которое проявляется в сосуществовании различных синтаксических моделей. Основой дружеского письма является реализация коммуникативной специфики естественного повседневного общения. Это наделяет письмо элементами разговорной речи, одним из которых является эллипсис. Наличие данной черты можно объяснить, по крайней мере, двумя факторами. С одной стороны, общение корреспондентов происходит в рамках единого контекста, и понимание “с полуслова” является частью коммуникативной компетенции. С другой стороны, может существовать и обоснование, связанное с культурными традициями социальной группы. Такие примеры эллипсиса, как Flew home and dressed (Mary Gladstone) напоминают выдержки из дневниковых записей, и можно предположить, что представители знати, привыкшие к конспектированию заседаний в Парламенте, а также к ежедневным записям в личных дневниках (это было очень популярно), старались излагать свою мысль сжато и лаконично:

Left Dublin at 9.30 amidst cheering and the warmest farewells from the crowds that came to see us off. Soon found we were in for a rough journey. The wind got very high and the waves increased as we got further from Ireland. Sat for an hour enjoying it much on the paddle box, invigorated by the “rushing seas and bounding breeze”, conversing with the nice Captain, who had the cares of my getting (Lady Mary Gladstone).

“Покинули Дублин в 9.30 под ликующие возгласы толпы, пришедшей проводить нас. Вскоре поняла, что предстоит нелегкий путь. Поднялся сильный ветер, и волны росли по мере того, как мы удалялись от Ирландии. Просидела целый час на ящике для весел, воодушевленная “бурным морем и стремительным ветром”, беседуя с милым капитаном, который следил, чтобы я не промокла” (Леди Мэри Глэдстоун).

Эллипсис местоимения подчеркивает динамику описываемых автором событий, которые преподносятся сжато, как в дневниковой записи.

Тенденция упрощения синтаксиса – не общая закономерность языковой картины рассмотренных эпистолярных текстов, а лишь часть ее. Эллипсис, незаконченные предложения, короткие предложения, которые начинаются с междометий, например: Oh, how he loves it (Mary Gladstone) существуют в том же стилистическом формате, что и предложения со сложной, даже порой запутанной синтаксической структурой.

“Тяжеловесность” синтаксиса передается в среде аристократии от столетия к столетию, хотя в XIX веке и не проявляется в речи всех без исключения авторов. Одним из факторов, определивших развитие и сохранение усложненной синтаксической структуры, было наследие творческой элиты предыдущих эпох.

Авторы “литературных” писем XVIII века уделяют особое внимание вопросам, связанным с психологией и философией, что требует особого риторического строения речи. Сложность синтаксической структуры в текстах-размышлениях должна выделять этапы оформления мысли, и авторы XVIII века используют параллельные придаточные предложения, расставляя логические акценты.

Размышление, связанное в XVIII веке с культурными и философскими вопросами, в XIX веке часто носит политический характер, отражая динамику развития изменяющегося английского общества. Бурные политические дебаты, разногласия между политическими деятелями вносят в письма риторические фигуры, типичные для публичных выступлений.

Важную роль в синтаксическом оформлении речи играет использование соединительных частиц. По мнению A.Хэрриса (A.Harris) и Л.Монбоддо (L.Monboddo), существуют конкретная (примитивная) речевая модель и обобщенная, типичная для интеллектуальной элиты. Важной чертой последней, помимо использования абстрактных слов, является широкое использование предлогов, союзов и соединительных наречий. Использование большого числа соединительных частиц в речи является признаком того, что говорящий независим от идей материального мира и отражает мир идей. Многообразие союзов, вносящих различные оттенки смысла в предложение, и, соответственно, в текст, имеет социальное значение, о чем свидетельствуют исследования как XIX, так и XX века. Аристократическая речь опирается на широкий спектр союзов, таких как considering, notwithstanding, no sooner than, as soon as, as long as, since и т.д.

Четвертая глава посвящена сопоставлению писем представителей аристократии и средних классов.

Аристократическое общество и литература были на протяжении веков тесно связаны. Произведения трубадуров, прославлявших “придворную любовь”, были ориентированы исключительно на аристократию и верхушку купеческой элиты- тех, кто мог позволить себе дорогостоящую “игру”. Правила этой “игры”, неотъемлемой частью которой была измена, были наложены в 1180 году священником Андреасом Капелланом в специальной пособии (De Amore libri Tres, Andreae Capellani). Кодекс “придворной любви”, нашедший отражение в произведении Капеллана, полностью исключал возможность возникновения такого рода отношений среди представителей низших классов, “любовные” мотивы которых приравнивались к инстинктам лошади или мула.

Итак, аристократ постепенно превращается из грубого воина в “идеального любовника”, героя произведений, посвященных прелестям утонченной придворной измены и поклонению знатной даме. Одновременно с этим превращением происходит оформление “галантной придворной прозы” (Courtly genteel prose), особого жанра, основанного на таких докоммерческих ценностях аристократического мира, как долг (obligation), честь (honour), служение (service), воля и интересы лорда (will and interest), милость (favour).

Важнейшим литературным течением, отразившим аристократический мир, был рыцарский роман. Образ рыцаря был связан с идеализацией любовных отношений и таким статусным символом, как дуэль. Главный герой рыцарского романа XVII века, совмещавший в себе качества воина, дуэлянта и любовника, становится олицетворением кодекса аристократии вплоть до XVIII – XIX веков. Можно утверждать, что придворная проза не только олицетворяла образ жизни аристократа, но и являлась связующим звеном между литературными произведениями и реальной придворной жизнью.

Исторический путь аристократии неотделим от образования. На протяжении веков правящие классы делают все возможное для того, чтобы достичь недоступного другим социальным группам уровня знаний, и преуспевают в этом, по крайней мере, до XX века. Высокий уровень образованности был духовным воплощением власти, одним из объединяющих элиту факторов.

Эпистолярное творчество, как и образование, было вплоть до Викторианской эпохи доступно только высшим классам - еще в средние века формируется жанр “светского письма” (Letters of High Friendship). В XIX веке представители практически всех социальных групп получили возможность заниматься эпистолярным творчеством, однако было бы ошибочным отождествлять опыт представителей разных классов в области эпистолярного жанра. Правящий класс, воспитанный на произведениях классической литературы, традициях французской эпистолярной школы, трудах просветителей, безусловно, находился на более высоком литературном уровне, чем подавляющее большинство представителей средних классов. )