В готском языке существовали специальные флективные формы для выражения медиума в рамках оппозиции АКТИВ Vs МЕДИУМ. В целом функции готского медиума приближались к функциям русских форм на -ся, обозначая состояние, возвратность, взаимность, пассивность. Некоторые готские глаголы выражали одновременно и активное и медиальное значение: gawasjan — одевать и одеваться.

В лингвистической литературе высказывается и иная точка зрения на первоначальное значение медиума. И.А.Перельмутер считает, что первоначальной функцией индоевропейского медиума была рефлексивность. Мы придерживаемся позиции Э.Бенвениста, А.Н.Савченко и М.М.Гухман по этому вопросу, поскольку считаем, что рефлексивность по своей природе вторична. Аргументом в пользу признания более архаичного значения медиума может быть система неправильных глаголов в английском языке, имеющих корреляты в системе регулярных глаголов: в соотношении типа to lie — to lay (ср. в русском языке “висеть — вешать, лежать — класть, расти — выращивать”) глаголы, обозначающие состояние, относятся к числу нерегулярных, т.е. более древних, в то время как глаголы, обозначающие действие, образуют свои парадигматические формы по стандартной модели.

Принципиально важным для нашего исследования является вывод Ю.С.Степанова (1976) о том, что первоначальная оппозиция актива и медия была связана не только с тем, что медий развивается в субъекте, а актив — вне субъекта, но и с противопоставлением субъектов по признаку одушевленности (особенно ценной представляется градация этого признака: “неактивное — активное, неживое — живое, нечеловек — человек, человек как тело — человек как особая сущность”).

Сопоставительный анализ медия в различных языках (армян-ский, вьетнамский, китайский, литовский, французский, английский и русский) с учетом комментариев исследователей, изучавших залоговые конструкции в разноструктурных языках, показывает, что медиальное значение в любом случае выражается на лексическом уровне. В тех языках, где отсутствует формальный показатель залоговости, лексика может служить даже единственным средством выражения соответствующего категориального значения. Типологически можно построить определенную градуальную модель способов выражения медиальности (ступени грамматикализации) в языках разного строя: 1) полнозначная лексика; 2) полнозначная лексика вместе с синтаксическими (порядком слов); 3) полнозначная лексика и синтаксические средства вместе со служебными словами; 4) полнозначная лексика, служебные слова, порядок слов вместе с общекатегориальным морфологическим формантом; 5) полно-значная лексика, служебные слова, порядок слов вместе со специализированным морфологическим формантом. В предпоследнем и последнем случаях обычно и говорят о грамматической категории в традиционном понимании.

В чистом виде лексика лишь условно может выражать грамматическое значение медиальности в той мере, в какой глагол типа “лущиться” по своей семантике сориентирован на неодушевленный субъект, внутри которого (или с которым) происходит соответствующий процесс. Более распространенными являются случаи значимого порядка слов. Так, вьетнамская фраза со значением “Пуля убила тигра” не допускает такой интерпретации, согласно которой пуля наделяется признаком одушевленности. Сравните: “Охотник убил тигра”. Именно такие фразы позволяют выделить семантические падежи, т.е. разновидности понятийных категорий и субкатегорий, связанных с деятелем, внешними обстоятельствами, инструментом и т.д.

Весьма интересен способ выражения медиальности в китайском языке, где, как известно, преобладают синтаксические средства выражения грамматических значений. Фраза “Книга нашлась” буквально переводится “Книга ища пришла”, при этом компонент, приблизительно соответствующий русскому глаголу “приходить”, т.е. “становиться”, является, по мнению С.Е.Яхонтова, служебным.

Недифференцированное морфологическое выражение категориального значения залоговости представлено, в частности, в армянском и русском языках. Русские фразы “Девочка потерялась” и “Девочка умылась” формально совпадают по внешнему выражению залоговости. Вместе с тем трансформация залогового форманта -сь в полную исходную форму себя показывает, что в первой фразе перед нами не возвратное, а медиальное значение залога. Отметим, впрочем, что этимологически эта фраза могла иметь метафорическое возвратное значение, которое еще более наглядно в глаголах “растеряться, возмутиться, расстроиться”. В случае недифференцированного морфологического выражения категории только лексика и контекст высказывания дают ключ к пониманию грамматического смысла фразы. В армянском языке рефлексивный формант -v- является способом выражения комплекса значений, которые относятся к медию, например: kkocvel — щуриться (ср.: hanel — снять с себя что-либо, hanvel — раздеться, hanvecnel — заставить раздеться, раздеть). Представляет большой интерес классификация отобъектных рефлексивных армянских глаголов, предложенная Н.А.Козинцевой (1981), выделяющей декаузативные, автокаузативные, абсолютивные и каузативно-модальные глаголы. Вывод о том, что данные глаголы, обычно рассматриваемые как средние (т.е. медиальные), не представляют собой однородного семантического множества и их разбиение на семантико-синтаксические классы зависит от их соотношения с производящим глаголом, ставит перед исследователем задачу искать глубинные семантические различия внутри единого значения медиальности.

Собственно медиальные глаголы являются разновидностью формально-рефлексивных глаголов и в литовском языке. Э.Ш.Генюшене (1981) выделяет в составе рефлексивных глаголов подкласс отобъектных, внутри которых в свою очередь выделяются три класса глаголов — декаузативные, автокаузативные и квази-пассивные, последние разбиваются на потенциально-пассивные и результативно-пассивные. Квази-пассивные глаголы и являются собственно медиальными. Потенциально-пассивные глаголы имеют дополнительное модальное значение возможности, например: trupmena prastinasi — дробь упрощается (дробь допускает упрощение, дробь можно упростить), результативно-пассивные глаголы имеют значение нежелательности и случайности (игрушка поломалась).

Медиальные глаголы во французском языке формально совпадают с рефлексивными. Существенной характеристикой этих единиц в сравниваемых языках являются наречия образа действия: facilement — легко, bien — хорошо, d’habitude — обычно. Е.Е.Корди (1981) показывает, что для большинства французских рефлексивных глаголов характерна грамматическая многозначность применительно к залоговости. Например, глагол se faire может быть декаузативом, пассивом и косвенным рефлексивом.

В результате сопоставительного анализа медиальных глаголов в различных языках мы можем сделать вывод о том, что медиальность обычно представляет собой своего рода косвенную грамматическую категорию, которая проявляется через другую категорию (обычно рефлексивность).

Представляет интерес сопоставление проявления медиальности в языках с бедной морфологической системой и богатыми флексиями. Примерами таких языков являются английский и русский.

В английском языке весьма распространены высказывания типа The meat will not keep in hot weather. Глагольные конструкции в таких предложениях по форме должны быть отнесены к активному залогу, но их содержание пассивно. О.Есперсен называл их “notional passive” — “понятийный пассив”. Таким образом, в английском языке различаются два вида пассива: формальный и понятийный. Понятийный пассив, т.е. медий в нашем понимании, употребляют тогда, когда считают, что явление происходит само по себе или спонтанно, естественным образом. Ф.Пальмер (1987) вносит тонкое различие в понимание медия: сравнивая предложения The window broke и The meat cuts easily, ученый характеризует первую конструкцию как лексический пассив, а вторую как адвербиальный пассив, поскольку глагол в конструкциях второго типа обычно употребляется с наречиями образа действия. Несмотря на некоторую терминологическую неточность, такое подразделение медия представляется весьма продуктивным для более глубокого понимания структуры этой категории. В германистике часто высказываются весьма скептические мнения относительно выделения других залоговых типов, кроме активного и пассивного залогов. Показательны термины reflexivized, reciprocalized, которые вводит М.Я.Блох (1983). С точки зрения М.Халлидея (1967), различие между конструкциями, традиционно относимыми к залоговым, сводится к типам подлежащего (эргативное, номинативное и аккузативное) и признаку переходности/непереходности. Сочетание этих двух характеристик дает шесть типов предложений, в составе которых выделяются медиальные конструкции. Лингвисты, изучающие медиальные конструкции, замечают, что эти конструкции часто используются в “бюрократическом” языке: The baggage transfers efficiently. Пассивизация, как известно, является одним из приемов сокрытия субъекта. )