Эмотивно-оценочная лексика, воплощённая в языковой картине мира, отражает такие универсальные свойства, характерные для русской и английской языковых картин мира, как: а) «воздействие на поведение»; б) «эмоциональное состояние адресата»; в) «создание особого типа коммуникации»; г) «выражение эмоционального состояния»; д) «эмотивно-оценочное выражение». Воплощение указанных интенций взаимосвязано с разного рода семантико-прагматическими интерпретациями эмоции «гнев»: погашениями оценочных или эмотивных смыслов, актуализацией стилистического, социокультурного или эстетического компонентов значения.

Специфику менталитета русскоязычного социума выражают выявленные нами интенции: «эмоция гнева в языке малого социума» и «создание индивидуального вербального портрета».

Установлено, что выражения, употребляемые для обозначения гнева и его разновидностей в английском и русском язы­ках, могут быть проанализированы и структурированы с точки зрения ког­нитивной модели гнева, скрытой в семантике языка.

Проведенное исследование метафорического понимания эмоции гнева в русской языковой картине мира показало, что существующие метафорические выражения для описания эмоции гнева представляют собой набор выражений и могут быть классифицированы в систему концепту­альных метафор, которая дает более или менее полное представление о том, как эмоция гнева концептуализируется в русском язы­ке: а) «контейнер» (горячая жидкость, огонь) - 34%; б) «опасное животное» - 28%; в) «противник в борьбе» - 9%; г) «помутнение рассудка» - 12%; д) «ноша» - 6%.

Прове­денный анализ позволил выявить, что эмоция «гнев» концептуализируется в русской картине мира, прежде всего как горячая субстанция в контейнере, таким образом метафора контейнера является центральной в системе метафор, концептуализирующих эмоции вообще и гнев, в частности.

Лингвокультурологической спецификой концептуализации эмоции «гнев» в русской языковой картине мира является существование следующих метафорических переносов:

а) «гнев – эмоция от которой нужно избавляться»;

б) «выражение гнева – проявление слабого характера».

Русский этнос ограничивается констатацией факта осуждения «гневного» поведения человека. Считается, что переживание гнева является проявлением слабого характера и после совершения «гневных» действий человек, успокоившись, непременно впоследствии раскаивается, что указывает на негативный характер эмоций.

Проведённый анализ метафорической концептуализации эмоции гнева в английском языке позволил смоделировать следующую систему концептуальных метафор: а) «container» - 41%; б) «a dangerous beast» - 27%; в) «an opponent in a struggle» - 15%; г) «a short madness» - 8%; д) «a burden» - 3%.

В английской языковой картине мира к лингвокультурологической специфике метафорической репрезентации эмоционального концепта «гнев» можно отнести следующие выявленные метафоры:

а) «existence is presence», так как существование чего-либо обыч­но рассматривается именно как физическое присутствие.

б)«a bounded space» (Kovesces, 1990), так как существование объекта не может осознаваться вне прост­ранства, точнее, вне какого-либо ограниченного пространства. Эмоция в данном случае и есть ограниченное пространство, которое существует, ког­да в нем находится человек.

Когнитивные исследования метонимической концептуализации эмоций предполагают изучение концептуального толкования метонимии, с одной стороны, и её дискурсивной трактовки, с другой. Метонимическая концептуализация эмоции «гнев» означает его ментальную репрезентацию, которая на языковом уровне выражается в метонимическом использовании эмотивно-оценочных единиц.

Анализ метонимической концеп­туализации эмоции «гнев» позволил утверждать, что лингвокультурологической спецификой эмоционального концепта «гнев» является его единая система концептуальных метонимий в различных естественных языках (русском и английском): а) покраснение в области лица и шеи; б) побледнение лица; в) нарушение точности восприятия; г) возбуждение.

Данная работа позволяет выявить функционирование прототипическго сценария применительно к модели гнева в англо- и русскоязычной лингвокультурах. Возможно также существование отступлений от прототипической си­туации. Переходя к непрототипическим случаям гнева, или, точнее, к парапрототипическим, находящимся рядом с прототипом и присутствующим в сознании носителей языка в качестве возмож­ных путей протекания данной эмоции, мы выделяем следующие их виды:

1) переориентируемый агрессивный гнев;

2) фрустрационный агрессивный гнев;

3) саморазрушающий агрессивный гнев;

4) гнев, проходящий до потери контроля;

5) подавляемый гнев;

6) толерантный гнев;

7) аккумулятивный гнев;

8) «хладнокровный» гнев;

9) гнев – возмущение / негодование.

Нами выделяются также такие парапрототипические сценарии, как: «праведный» гнев и непроходящий агрессивный гнев характерные, по нашему мнению, для русской языковой картины мира:

а) «праведный» гнев, например:

- Как не бы . - начал Кутузов, но тотчас же за­молчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Ку­тузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый чело­век, придя в то состояние бешенства, в которое он в со­стоянии был приходить, когда валялся по земле от гне­ва, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.

- Это что за каналья еще? Расстрелять мерзав­цев! - хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандую­щий, светлейший, которого все уверяют, что никто ни­когда не имел в России такой власти, как он, он постав­лен в это положение - поднят на смех перед всей арми­ей.

(Толстой Л.Н., «Война и мир», Т.4, стр. 82)

Анализ данного отрывка позволяет характеризовать «образ ситуации» (Фесенко, 2003) складывающийся на основании используемых вербальных средств, для выражения ментальных образов и парапрототипических сценариев. Семантическое основание образа ситуации включает в себя ментальные образы, вербализуемые следующими выражениями: «испытывал физическое страдание», «опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед», «трясясь, задыхаясь». Семантическое поле таковых выражений имеет своим ядерным компонентом сему «боль». В качестве периферийных выявляются такие семы, как «страдание», «мука», «разочарование», «обида», «злоба», «досада», «непонимание». В состав данного образа ситуации автор включает также образ верховной власти, представленный вербализациями «светлейший», «никто ни­когда не имел в России такой власти», семантическая база которых включает семы «властный», «могущественный», «деспотичный», «командующий» и др. Алогичность этого образа власти проявляется в использовании выражения «поднят на смех перед всей арми­ей», семантическое поле которого включает в качестве ядерного компонент – «смешной», с периферийными значениями «комичный», «издевательский», «бессовестный», «приносящий обиду». В целом, анализируемый образ ситуации является выражением реальной ситуации, мотивирующей и констатирующей эмоциональное состояние гнева, поскольку в военном деле, в деле защиты России от чужеземных захватчиков бывают такие случаи, когда без гнева не обойтись. Л. Толстой, являясь человеком глубокой нравственности, высокой чести и достоинства, сумел показать в образе Кутузова ту боль и страдание уже уставшего и больного человека, но не смирившегося с бездарностью и преступной халатностью высокопоставленных генералов. Хотя само понятие гнева является порочным, в этом примере проявление гнева воспринимается нами если не как неизбежное, то хотя бы как оправданное.

Образ ситуации, выражающей эмоциональную картину «праведного» гнева, характеризуется использованием вербальных единиц, за которыми стоит репрезентируемый в сознании членов лингвокультурного общества образ эмоции «гнев». К таким выражениям можно отнести следующие: «трясясь, задыхаясь», «побагровел … оттого, что он был достойный», «валялся по земле от гне­ва», «угрожая руками», «что за каналья», «хрипло кричал он, махая руками и шатаясь», «испытывал физическое страдание» и др. Концептуальную основу данных вербальных описаний составляют такие семы, как «старый», «больной», «злой», «бешеный», «безграничный», с ядерным элементом «яростный»; )