1) Слово (без эмоционально нагруженных суффиксов), например, нулевая ступень суффиксации в приложении к терминам родства в русской и чешской языковой традиции, в таких словах, как рус. человек~чеш. človĕk, рус. жена~ чеш. žena, рус. муж~чеш. muž, рус. брат~чеш. bratr, рус. сестра~чеш. sestra и.т.д.

2) Формы с суффиксами “субъективной оценки”, например:

а) ласкательная - рус. мамочка~ чеш. matička.

b) уменьшительная - рус. человечек ~ чеш. človiček, рус. мальчик, братик ~ чеш. bratriček и.т.д.

с) нейтральная - дочка.

3) Фамильярная, антиуважительная, вульгарная, например, рус. бабка~чеш. babka.

4) Презрительная (аугментативная), например, рус. суффикс -ище, не имеющий аналогов в чешском: бабище, мужичище.

5) Пренебрежительная, уничижительная оценка, например, в рус. деваха, в чешском аналогов нет.

6)Уничижительная, например, рус. мужичка~чеш. mužatka.

Естественно, что при рассмотрении конкретного материала, который предоставляют термины родства в русской и чешской языковых традициях, между суффиксами и предложенными в класификации прилагательными не может существовать однозначного соответствия. Если форма мамочка ласкательная, то то же самое можно сказать и о других суффиксах (например, матушка, мамуся), едва ли также “уменьшительный” суффикс -ik, может быть уменьшительным в таких словах, как мужик~чеш. mužik, рус. бабник~чеш. аналог devař, скорее здесь указание на социальный статус и нравственные нормы.

Кроме огромного богатства экспрессивных форм, для которых невозможно найти соответствий вне славянских языков, есть еще одна не меньшая сложность, заключающаяся в изменчивой природе самих суффиксов, которые имеют значительную амплитуду в интерпретации той или иной формы, с использованием разного рода вариативности.

Как свидетельствуют данные русской и чешской языковых традиций в такой лексической подсистеме, какой являются термины родства, суффиксация и последующее словообразование имеют в первую очередь, важное прагматическое значение, в которых отражается характер человеческих взаимоотношений, эмоции, чувства - иными словами весь сложный мир семейной сферы.

Русская и чешская словообразовательная система, характеризующая термины родства, обнаруживает большое количество общих черт.

Подавляющее большинство различий между русским и чешским языками в указанной подсистеме языка обуславливается следующими факторами: в первую очередь, это касается словообразовательных аффиксов, характеризующих либо русский, либо чешский язык: функционирование в одном из языков заимствованных слов: malžena, švager. Например, в чешском языке отсутствуют некоторые суффиксы, которые в русском обозначают различную степень взаимоотношений между людьми (например суффикс -ище). В современном литературном чешском языке слово mužik не употребляется (приводится с пометой уст.), слово ženština содержит экспрессивную отрицательную оценочность, а в русском слово женщина вполне нейтральное, что по-видимому отражает специфику русского и чешского самосознания.

Правда, в качестве обращения слово женщина в русской языковой традиции звучит очень грубо, нивелируя человеческую личность. В широком плане суффиксальные модели в терминах родства отражают одну из главных черт славянского мировосприятия: суффиксы фактически дают возможность открыто проявлять симпатию или антипатию; их семантика отражает ту градацию человеческих отношений, посредством которой принято выражать эти чувства и конкретный характер этих чувств. Анализ суффиксальных моделей в системе терминов родства позволяет дать объективную сравнительную картину, как в русском, так и в чешском языке, отражающих в итоге всю картину славянского мировоззрения в целом.

Исследование терминов родства и их словообразования приводит к выводу о том, что как в русской, так и в чешской языковых традициях открыто проявляются эмоции по отношению к родственникам. Эмоции, соответствующие различным суффиксам, бывают очень специфичными. Точный эмоциональный колорит скорее вырабатывается в процессе употребления суффикса в конкретной ситуации, чем изначально формулируется в его семантической структуре. Таково к примеру, употребление суффикса -ch в чешской, а особенно в русской языковой традиции (например, отбрасывание суффикса -ушка в словах девушка и старушка и присоединение суффикса -ch абсолютно меняет слово, придавая ему совершенно другие не только внешние (грубость, большой размер), но и внутренние черты (злоба, агрессивность), т.е. те качества, которые традиционно сопутствуют концепту “зло”. Характерно, что суффикс -ch обозначает даже болезнь: рус. диал. матуха “лихорадка”, разг. краснуха, желтуха.

Социальные и культурные изменения находят свое выражение в экспрессивном словообразовании терминов родства и в связи с этим открывают поле для дальнейших исследований. Таким образом, языковая форма/ знак, есть средство “сжатия” или компрессии определенной информации, складывающейся на основе взаимодействия человека с окружающей средой. Термины родства демонстрируют это особенно ярко.

Использование феномена значение в структурах представленных словообразовательными моделями русских и чешских терминов родства позволяет установить совпадения и расхождения в строении и наполнении семантического пространства при сопоставительном изучении языков.

Фактически термины родства концептуализируют человека как уникальный организм. В связи с усложненностью человеческой психики эти термины реализуются в целом ряде модификаций, которые зависят от очень многих факторов, и такая дифференциация выражает различные манифестации или способы восприятия близких и дальних родственников (наибольшее количество экспрессивных суффиксов образует словообразовательные модели именно от близких родственников).

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих публикациях:

1. Микитенко Н.Ю. Термины родства в лексико-фразеологическом поле “человек” // Научные труды ученых и специалистов Республики Калмыкия. Сб. научных трудов. Элиста, 1999. - Том 6. С. 112-116. (0,4 п.л.).

2. Микитенко Н.Ю. Система русских терминов родства в диахронии и синхронии (в их сопоставлении с фактами чешского языка) // “Материальные и духовные основы Калмыцкой государственности в составе России (к 360-летию со дня рождения хана Аюки)”. Материалы международной научной конференции (22-25 мая 2002 года). Элиста, 2002. – Часть II. С. 115-117. (0,2 п.л.).

3. Микитенко Н.Ю. Система брачных отношений в славянской культурно-языковой традиции и ее индоевропейские истоки // “Словарное наследие В.П.Жукова и пути развития русской лексикографии” (Третьи Жуковские чтения). Материалы международного симпозиума. Великий Новгород, 2004.- С. 63-79. (0,5 п.л.).

)