По мнению Д.С.Лихачева, вечными в приложении к историческому времени следует считать непреходящие духовные ценности, относящиеся к сфере религии и культуры. Для русского сознания эти ценности связаны прежде всего с Библией. Библия - одна из величайших книг на земле. Постижение её - процесс бесконечный, протянувшийся на многие столетия. Существует большое количество школ, изучающих Библию, интерпретирующих её содержание, образный строй языка.

«Библия обладает двойственной природой – человеческой и божественной. Это духовная книга, написанная никем иным, как Самим Богом. А посему Библию начинают понимать душой… Но Библия еще и человеческая книга, подчиняющаяся законам литературного жанра. Поэтому человеческий разум должен видеть в ней все признаки обычного литературного произведения: определенный набор слов, логика расположения текста, литературные приемы, исторический контекст и пр.» (Обзор и основные методы изучения Библии 1996).

Библия - это не только "священное писание", знамя христианства, свод жизненных правил, "явление высшей духовной ценности", как сказал С. Булгаков, но и историческая летопись, выдающийся памятник литературы. Древнегреческий текст Библии был переведен на старославянский язык. Текст славянской Библии известен современному читателю уже в русском переводе. Но и старославянский, и русский варианты параллельно являются источниками фразеологизмов современного русского литературного языка. Устойчивых сочетаний, афоризмов из Книги книг в нашем языке известно более трехсот. Многие из них имеют хождение также и в других языках у христианизированных народов. Это объясняется тем, что в библейской фразеологии отложился сгусток длительного, уникального исторического опыта.

Еще в первой половине ХХ века В.В.Виноградов отмечал: «Есть слова, которые по своему морфологическому облику могли бы быть признаны исконно русскими, но с которыми неразрывно срослись церковно-библейские образы и представления» (Виноградов 1994).

Отмечая, что библейские слова и фразы, ранее преданные забвению, все чаще и чаще проникают в нашу речь, особенно в газетные статьи, телерепортажи, радиокомментарии, М.Н. и Л.Л. Кононенко обращают внимание на то, что в связи с утратой многих общекультурных и речевых традиций «иногда встречается неправильное употребление библейских выражений в повседневной речи, что обусловлено их неверным толкованием» (М.Н.Кононенко, Л.Л.Кононенко 1999. Так, например, даже в диссертационном исследовании В.И.Гаврись (1971) крылатое выражение зарыть талант в землю ошибочно отнесено к историческим крылатым выражениям, выступающим в настоящее время в качестве безымянных фразеологических единиц, утративших связь с первоисточником. Это, вероятно, вполне объяснимо, поскольку впервые в нашей стране библеизмы были собраны в отдельном справочном издании лишь в 1998 году (см. Николаюк 1998). На долгие годы мы были лишены возможности понимания многих и многих образцов мировой культуры и литературы, огромная часть которых представляет собой иллюстративно-реминисцентные явления, питающиеся, «выросшие» или ориентированные на глубокое осознание религии, знание библейских сюжетов.

Однако эта причина не годится для трактовки следующего факта. В словаре М.И.Михельсона выражение «зарывать талантъ свой; Sic vos non vobis» помещено как иллюстративное в одну словарную статью с библеизмом «жнетъ где не сеял», объясняемым как «собираетъ где не расточал» (Михельсон 1992). Мы пока не можем найти логичного объяснения такому соседству в объемном и серьезном дореволюционном издании.

В России религиозное знание было особенно значимым, ибо не только на книжных знаниях держалась вера, но представления о сущности и смысле бытия, запечатленные в Библии, с первых же лет распространения христианства естественно усиливались сознанием русского человека, формировали его мировоззрение, пронизывали все сферы жизни. «Библия, ставшая повсеместно самой читаемой (или слушаемой) книгой на Руси, формировала не только религиозное, но и обыденное сознание. Она понуждала к осмыслению бытия в категориях добра и зла, истины и заблуждения, правды и лжи, греха и праведности. «Конечно, Библия особенно важна для верующего человека – ведь в ней он видит непосредственное Богоявление, откровение Богом сокровенных тайн. Но и для неверующего Библия – не рядовая книга: ее сюжеты, притчи, пословицы, афоризмы, ключевые слова, ее духовность настолько повлияли на европейскую культуру и так глубоко вошли в нее, что знание Библии любым человеком, независимо от отношения к религии, - это непременная предпосылка истинной образованности. Выразимся определенно, европейская, в том числе и русская, культура – культура библейская. Большинство европейских наций сложились на основе библейских конфессий, а православие в них входит» (Верещагин 1993 (б)).

Для немецкого языка Библия также на протяжении многих столетий была и остается главной книгой, во многом определяющей дух, культуру и мировоззренческую специфику нации.

Проникновение в разговорную речь библейской лексики и фразеологии проходило не только под влиянием непосредственного общения с текстом Библии, но и под влиянием художественной литературы. От истоков и до сего дня она вбирала в себя библейские «глаголы» и доносила их до читателя уже слившимися со стихией живой речи»» (Николаюк 1998).

До последнего времени проблема взаимоотношения языка и религии, хотя и «привлекала к себе внимание исследователей, но большей частью в аспекте социальных, исторических и культурологических исследований, в которых собственно лингвистический аспект названной проблемы рассматривался попутно при решении других задач» (Агеева 1998).

Устойчивые выражения, вышедшие из Библии, различны и по своему характеру, и по активности употребления в разных языках: одни из них встречаются часто - ничтоже сумняшеся, камень преткновения и т.д., другие - стали архаизмами - аредовы веки; много званых, мало избранных. Различаются они и по характеру связи с библейскими текстами. Часть их не встречается в таком виде в Библии, но опирается на её сюжет, включает в свой состав библейские имена: Иудин поцелуй, петь Лазаря. Другие имеют выражения, сходные словесно с текстом Библии, но там они употреблены с иными, прямыми значениями - краеугольный камень, не от мира сего и др. Наконец, есть выражения, употребленные иносказательно, уже как фразеологизмы: соль земли, камни вопиют и т.д.

Многие выражения в силу общности старославянской и русской грамматик так тесно вошли в запас русских фразеологизмов, что уже не осознаются как заимствованные или утратили стилистическую окраску. Бесспорно, что эти языковые процессы весьма подвижны. Новые отношения, возникшие между государством и церковью, признание роли церкви в жизни общества породили новую волну массового интереса к Библии, и, как следствие, к библейским выражениям. Этот интерес появился не только со стороны публицистов, писателей, простых носителей языка, но и со стороны ученых-лингвистов, лексикографов. Однако исследования и работы по фразеологии носят разрозненный характер и, как эти ни парадоксально, за много сотен лет своего существования и активного бытования в русском и немецком литературных языках библеизмы еще не кодифицированы в полной мере.

Учитывая, что в религии и в языке коренятся все начала человеческой культуры, что религия – это область повышенного внимания к слову и поэтому в истории религий вопросы языка часто приобретали жизненную важность (Мечковская 1998), мы полагаем чрезвычайно важным любое исследование языковых элементов религиозных текстов. Кроме того, представляется важным выяснить, что есть общего и специфического между библеизмами, их употреблением в русском и немецком языках. Все это определило актуальность темы нашего исследования.

Научная новизна работы состоит в выявлении специфики перевода и понимания библейских слов и устойчивых выражений для современного русского и немецкого языков, в уточнении перевода ряда библеизмов, в изучении тех лингвистических аспектов, которые еще детально и комплексно не исследовались лингвистами применительно к библеизмам – семантико-прагматического, коннотативного, экспрессивно-стилистического, социокультурного. )