Итак, заимствование инокультурного концепта есть, по нашему мнению, заполнение концептуальной лакуны, проявляющейся в процессе межкультурной коммуникации при расхождении лингвокультурного опыта, которое осуществляется обычно путем описания инокультурного феномена с помощью насыщенного в смысловом отношении текста и может сопровождаться заимствованием иноязычного выражения в качестве имени инокультурного концепта.

Изучение инокультурных концептов базируется на признании того факта, что в сознании представителей различных культурно-языковых сообществ формируются концептуальные системы, являющиеся основанием для их идентификации и самоидентификации. Концепт как когнитивный феномен представляет собой ментальное образование, служащее средством познания действительности, объективной и субъективной, и находящее свое воплощение в языке. Именем концепта обычно служит слово, реже – словосочетание. Не имея определенного имени, концепт может быть объективирован при помощи текста (Кубрякова).

Концепт следует рассматривать как ядерную структуру, в центре которой располагается понятийная часть, являющаяся относительно стабильной и в определенной степени общей для носителей одной и той же лингвокультуры, а периферия представляет собой сложное переплетение ассоциативных связей, включает образные и оценочные элементы и имеет во многом индивидуальный характер, но приближается к инварианту в той степени, в какой человек является типичным представителем данного культурно-языкового сообщества.

В лингвокультурологии концепты рассматриваются как устойчивые структуры хранения и репрезентации коллективного опыта, обеспечивающие преемственность и единство общекультурного развития, как мыслительная основа языковых единиц и их речевых реализаций. Мы принимаем дефиницию лингвокультурного концепта, данную В. И. Карасиком, который определяет основную единицу лингвокультурологии как многомерное смысловое образование, в котором выделяются ценностная, образная и понятийная стороны (Карасик). Мы также согласны с мнением С. Г. Воркачева о том, что родовым признаком культурного концепта можно считать принадлежность к области идеального, а видовыми – вербализованность и этнокультурную маркированность (Воркачев).

Наличие ценностного отношения к феномену как непременное условие формирования лингвокультурного концепта делает невозможным применение данного термина в отношении потенциальных концептов, т. е. концептов, которые не существуют, но могут быть сконструированы по аналогии с существующими в сознании носителей данной лингвокультуры (Карасик, Слышкин 2001). В этой связи мы можем сказать, что развернутый контекст употребления имени инокультурного концепта, дающий достаточное представление о ценностном отношении к данному феномену в чужой лингвокультуре, позволяет заимствовать инокультурный концепт, заполняя тем самым концептуальную лакуну.

Рассмотрев различные варианты классификаций концептов и различные основания типологического анализа инокультурных концептов, мы пришли к выводу, что наиболее приемлемой является классификация инокультурных концептов по характеру концептуализируемой информации, так как в основе процесса заимствования лежит именно принцип приобретения новой информации. Например, проанализировав с точки зрения этого критерия классификации книгу Э. Робертс “Xenophobe’s Guide to the Russians”, в которой автор распредмечивает инокультурные концепты с целью облегчения межкультурного общения, мы выделили предметные инокультурные концепты (troika, dacha, avoska и др.), абстрактно-понятийные инокультурные концепты (dusha, nakhodchivost, blat и др.), сценарные инокультурные концепты (posidelki, smekh skvoz’ slyozy, pominki и др.) и текстовые инокультурные концепты (Dead Souls, The Government Inspector, Oblomov и др.).

Свидетельством наличия определенного концепта в концептосфере и основанием для его моделирования становится обнаружение его вербального обозначения. Например, присутствие в англоязычном тексте иноязычного включения может свидетельствовать как о его использовании в качестве стилистического средства, так и о его заимствовании в качестве имени инокультурного концепта, что влечет за собой необходимость его моделирования и выяснения механизмов включения заимствуемых концептуальных смыслов в концептосферу заимствующей лингвокультуры. Максимально приблизить модель-конструкт к подлинному концепту представляется возможным, если рассматривать воплощение данного концепта в речи, его реализацию в текстах, его связи с другими концептами.

Лексикографической фиксации смыслов в реальной мыследеятельности предшествует их порождение в результате межсубъектного общения. В процессе активной речемыслительной деятельности смысл проявляет себя как интерсубъективным, так и индивидуально-субъективным, так как принадлежит и продуценту, и реципиенту и реализуется в тексте.

В случае отсутствия денотата в лингвокультуре и, соответственно, концепта в концептосфере и, как следствие, заимствования инокультурного концепта, заимствование происходит именно через понятийную составляющую концепта, которая является основой значения слова-имени концепта. В дальнейшем концепт формируется с помощью текста. Проиллюстрируем важность контекстуального анализа следующим примером: A venerable old father complained that after he’d given his daughter away in marriage the man had refused to pay the lobola imposed by tribal custom (Brink). Из контекста ясно, что lobola – это нечто вроде калыма за невесту, хотя автор соотносит данный инокультурный концепт с концептом dowry ‘приданое’. Следовательно, мы можем сделать вывод, что в лингвокультуре автора нет концепта калым, плата за невесту, так как деньги и имущество принято давать в приданое невесте, а не отдавать ее родителям.

Если с помощью контекстуального анализа можно составить представление о любом, вербализованном или невербализованном, концепте, понятийный анализ возможен только при наличии имени концепта. Согласно таблице, описывающей соотношение структурных компонентов концепта и слова, предложенной Н. Ф. Алефиренко, понятийный слой концепта соотносится с субкатегориальными семантическими признаками и первичными денотативными семантическими компонентами, этнокультурный слой соотносится с ценностно-смысловыми семантическими признаками и вторичными денотативными семантическими компонентами, а образно-ассоциативный – с экспрессивно-образными семантическими признаками и коннотативными семантическими компонентами. Например, если проанализировать инокультурный концепт muleta (Sheckley) ‘мулета’, мы получим следующее: ‘короткий красный плащ, которым матадор завлекает быка’ (понятийная составляющая концепта), ‘символ смелости, ловкости, мужской красоты для носителя испанской лингвокультуры’ (ценностная составляющая концепта), ‘палящее солнце, яркое, захватывающее зрелище, «кровь и песок»’ (образная составляющая концепта).

Контекстуальный анализ и интерпретация выступают на передний план при моделировании инокультурных концептов, имена которых во многих случаях не зафиксированы еще в словарях, но уже функционируют в текстах заимствующей лингвокультуры в виде иноязычных включений и являются элементом инокультурного опыта, который интегрируется в концептосферу заимствующей лингвокультуры. Таким образом, текст является одновременно и средством включения инокультурного концепта в ментальное и речевое пространство лингвокультуры, и средством его моделирования на основе интерпретации. Интерпретация в данном случае представляет собой комплексное освоение текста, распредмечивающего лингвокультурный концепт, возможное в силу того, что смысл и понимание выступают в единстве: смысл как субстанциальная, а понимание как процессуальная сторона единого целого.

Отличие интерпретации от других видов содержательного моделирования заключается, таким образом, в том, что знания интерпретатора изменяются в ходе понимания. По Г. И. Богину, интерпретация есть высказанная рефлексия. Рефлексия представляет собой связку между наличным опытом и осваиваемым гносеологическим образом, при этом образ окрашивается опытом, а отношение к опыту меняется, что и приводит к тому, что рефлексия превращается в еще один, наряду с чувственным восприятием, источник опыта. Рефлективную реальность человека как представителя определенной лингвокультуры составляет его жизненный опыт и коллективный опыт его лингвокультуры. Так как эти два вида опыта представляют в реальности неразрывное целое, рефлексия оказывается обращена одновременно на субъективность человека и на объект познания. Если объектом познания становится инокультурный феномен, концепт заимствуется как сочетание элементов лингвокультуры-донора, заимствующей лингвокультуры и субъективных смыслов. Основную часть этого сложного смыслового образования естественно составляют элементы иной лингвокультуры, поэтому мы считаем возможным говорить о заимствовании инокультурного концепта, который воздействует на понятийную систему заимствующей лингвокультуры, расширяя ее смысловое пространство и стимулируя ее развитие через когнитивные способности носителей заимствующей лингвокультуры к познанию, заимствованию и выражению в тексте результатов познания. )