В области лингвогеографии шотландская (как, впрочем, и английская) наука несколько отставала от континентальной. К моменту учреждения Шотландской диалектологической комиссии в 1908 г. такие задачи, как создание диалектологических обзоров и атласов в Шотландии еще не обсуждалось, а фундаментальная работа Дж. Марри оставалась единственной в своем роде. Деятельность самой этой комиссии также не увенчалась созданием какого-либо общего лингвогеографического описания Лоуленда. Активизация диалектологических исследований приходится на 1930-е годы, но и до этого было опубликовано несколько трудов, имевших большое значение для шотландской диалектологии (Wilson 1921; Grant, Dixon 1926 и др.). Во II-й половине 30-х гг. сформировался масштабный проект «Лингвистического обзора Шотландии» (Linguistic Survey of Scotland), для осуществления которого была создана специальная комиссия (Language Survey Committee).

К середине 1960-х годов под общим руководством Мэтера и Шпейтеля был завершен этап полевых исследований. В 1975 г. был издан первый том «Лингвистического атласа Шотландии», посвященный лексике скотс, а вслед за ним в 1977 г. вышел второй том, содержащий фонетический материал. Таким образом, лингвогеографическое описание равнинной Шотландии появилось почти через десять лет после издания «Атласа английских диалектов» Ортона и Дита.

Социолингвистические исследования скотс. К середине 1970-х гг. в британском языкознании значительно возрос интерес к социолингвисти­ческим исследованиям и, в частности, к последним достижениям школы У.Лабова. В этот период в британской науке произошло несколько важных событий, ознаменовавших поворот в исследованиях в сторону изучения реального функционирования языка в обществе. Так, было опубликовано исследование речи жителей г. Норидж (Англия), выполненное Питером Традгиллом (Peter Trudgill), был осуществлен проект С. Ромейн (Suzanne Romaine), посвященный изучению особенностей речи эдинбургских школьников, кроме того, в Эдинбургском университете, выступил с лекциями и сам основатель школы микросоциолингвистики У. Лабов.

Социолингвистические методы на шотландской почве получили дальнейшее развитие в трудах таких известных исследователей, как А. Дж. Эйткен, Дж. и Л. Милрой (J. Milroy and L. Milroy), К. Макафи (C. Macafee), Р.К. Маколи (R.K. Macaulay) и некоторых других. Ученые шотландских университетов стали широко использовать микросоциолингвитсический подход, основанный на идее языковой переменной, предложенной У. Лабовым, при изучении сложной языковой ситуации в Лоуленде. При этом в центре внимания оказались городские говоры, изучением которых раньше пренебрегали, т.к. за ними закрепился крайне негативный стереотип просторечия рабочего класса и городских низов.

Во второй главе диссертации «Анализ социолингвисти­ческого статуса скотс» рассматриваются роль и место скотс в языковой ситуации в равнинной Шотландии. Исходным пунктом анализа служит представление о том, что вопрос об автономности скотс нельзя решить, исходя лишь из структурных (например, фонетических и лексических) особенностей этого идиома. Подобные построения оказываются в значительной степени умозрительными без учета социолингвистического измерения статуса скотс. Действительно, существуют близкородственные системы, отличающиеся друг от друга даже в меньшей степени, чем скотс и английский язык, и в тоже время рассматриваемые в качестве самостоятельных языков. И, наоборот, сравнительно далеко отстоящие от стандарта и друг от друга системы могут традиционно считаться территориальными диалектами.

Скотс как идиом подразделяется на несколько групп диалектов, находящихся в подчиненном положении по отношению к стандарту, которым в настоящее время в Шотландии является местный национальный вариант английского языка. В быту на диалектах скотс говорят преимущест­венно представители рабочего класса, усваиваю­щие эти диалекты в семье. Литературный английский неизменно воспринимается ими дополнительно к уже сложившейся речевой компетенции на родном диалекте.

«Малые» языки. Для языковых ситуаций, подобных шотландской, характерна уверенность носителей исконных идиомов в том, что владение более престижным языком (в Великобритании, естественно, английским) представляет собой большое преимущество. Из этого следует вывод, что усилия по планированию развития и последующему изучению родного языка не будут оправданными. Эти тенденции, несомненно, только нарастают в процессе глобализации, несмотря на то, что в последние десятилетия в Шотландии, как и в других регионах Великобритании активизируется стремление сохранить или возродить культурно-языковую самобытность различных этнических групп населения и целых областей, в которых распространены «малые» языки и традиционные диалекты.

В качестве основы для рассмотрения языковой ситуации в Лоуленде может быть принят термин «диглоссия», понимаемый широко, как функциональное распределение идиомов, при котором один из них используется в «высоких» регистрах, а второй принят только в повседневном общении и в «низких» жанрах письменности и литературы. Как указывает Эйткен, диглоссия не может быть проявлением стабильного и сбалансированного сосуществования двух идиомов и сопровождается постепенным вытеснением одного из них (Aitken, 1980б: 43-44). Это подтверждается наблюдениями за другими «малыми» языками Западной Европы, большинство которых находится в состоянии перманентного отступления под натиском доминирующих языков. Это наблюдение справедливо и для скотс.

В странах Европейского Сообщества насчитывается около 40 млн граждан, чей родной язык не совпадает с официальным языком государств, в которых они проживают. При Европейском Парламенте действует специальный орган, «Европейское Бюро по малым языкам» (European Bureau for the Lesser Used Languages), занимающееся вопросами поддержки языковых меньшинств и базирующееся с 1984 г. в Дублине. В соответсвии с классификацией Уайта (White, 1987), Бюро подразделяет все сообщества и группы населения, говорящие на «малых» языках, на следующие четыре общие категории:

1. Небольшие, обычно моноэтнические, независимые государства, официальный язык (или один из официальных языков) которых имеет узкую сферу применения и не является рабочим языком Совета Европы (например, ирландский и люксембургский);

2. Языковые меньшинства, проживающие на территории какого-либо одного европейского государства (например, уэльсцы или бретонцы);

3. Сообщества, распространенные на территории более чем одного государства Европейского Сообщества (например, каталонцы и окситанцы, проживающие в Испании, Франции и Италии);

4. Сообщества, являющиеся языковыми меньшинствами в одной из стран и одновременно соответствующие большинству населения в других европейских странах, не обязательно входящих в ЕС (например, немецкое население Дании или шведское население Финляндии).

Применяя классификацию Бюро, можно констатировать, что в Великобритании насчитывается пять «малых» языков - гэльский, скотс, валлийский, ирландский, и корнский. Очевидно, что это системы, глубоко различающиеся по численности языковых коллективов, степени официального признания, социолингвисти­ческому статусу, а также по уровню стандартизованности и степени переживаемого упадка. Однако все они могут расчитывать на внимание и поддержку ЕС. Проблематика «малых» языков получила новое звучание с появлением такого международного документа, как Европейская Хартия, принятого в марте 1988 г. на XXIII-й сессии Совета Европы.

Несмотря на востребованность терминов «региональный язык» и «миноритарный язык» и их явную соотнесенность с реальным бытованием многих современных европейских идиомов, до сих пор не существует общепризнанных формулировок соответствующих понятий. Три критерия являются ключевыми для определения европейских региональных и миноритарных языков: 1. исторический, т.е. возможность отнести идиом к европейскому культурному наследию; 2. географический, т.е. наличие у идиома «территориальной основы»; 3. собственно лингвистический, т.е. возможность классифицировать идиом как «самостоятельный язык». )