Понятие бинаризма согласуется с особенностями функционирования текстового пространства (Лотман 1999б). Теория о прототипе Э. Рош применима к классификации текстов и к устройству текстового пространства. То, что способ бинарных оппозиций и способ категоризации по Э. Рош находят применение в теории текста, является закономерным, ведь текстообразование и познание – два неразрывно связанных процесса, поэтому как во внутренней, так и во внешней деятельности человек пользуется сходными способами категоризации.

Текстуализация сознания осуществляется по принципу непреходящих ценностей или по принципу прецедентных текстов. В работе понятие прецедентности рассмотрено в контексте теории Ю.Н. Караулова (Караулов 1987), которому данный термин обязан своим существованием, а также в контексте взглядов других авторов (Арнольд 1999; Гудков 1996, 1998, 1999; Долозова 2004; Захарченко 1997; Костомаров 1994; Красных 2002; Крюкова 2004; Слышкин 2000, 2004а, б; Сорокин 1993 и др.).

В нашей работе понятие прецедентности было переосмыслено на основе логических рассуждений. В основе прецедента лежит разрешение на какое-то действие, ведущее затем к его последующему воспроизведению. При экстраполяции на теорию текстообразования прецедентом является отчужденный от автора текст, занявший свое место в текстовом пространстве. Таким образом, прецедентность в нашем понимании – это воспроизводимая при порождении текста или группы текстов часть текстового пространства. Прецедентные тексты – это тексты текстового пространства, выявляемые при анализе того или иного литературного произведения или группы произведений. В качестве прецедентных текстов нами рассматриваются образцы текстов текстового пространства, построенные по однотипным моделям, позволяющим идентифицировать порожденный текст (например, композиционная модель текста), а также включенные в порождаемый текст тексты текстового пространства. В зависимости от контекста синонимами к термину "прецедентные тексты" являются: "предтексты", "прототексты", "опорные тексты", "тексты-ассоциаты". Для включенного в основной текст текста, служащего средством идентификации прецедентного текста, используется термин "интекст".

Глава 2 "Теория интертекстуальности: история, теоретико-методологические основы, современное состояние" посвящена анализу работ по проблеме интертекстуальности, направленному на определение теоретико-методологического фундамента и ключевых понятий исследования.

Интертекстуальность как способ и как прием интересовала древних мыслителей. Еще Аристотель писал о необходимости подражания жизни и лучшим образцам при создании произведений и о включении чужого текста в текст оратора (Аристотель 2000).

Сам термин "интертекстуальность" возник сравнительно недавно. Он был введен в научный обиход в 1967 году Ю. Кристевой (Kristeva 1967), представительницей французской литературоведческой школы, вытеснив другие, близкие по значению термины: "схождения" (Томашевский 1930), "влияния", "традиции", "следования образцу", "развитие не от отца к сыну, а от дяди к племяннику" (Тынянов 1977), "текстовые реминисценции" (Супрун 1995).

На современном этапе развития наук о тексте постановку проблемы интертекстуальности часто связывают с французским постструктурализмом (Фуко 1994, 1996; Деррида 2000; Лиотар 1998; Делез 1990; Deleuze 1992; Барт 1989; Kristeva 1967, 1978 и др.). Под постсруктурализмом имеется в виду обобщенное название для разных научных течений, объединенных по принципу более или менее единого научно-методологического подхода к осмыслению культуры, сложившихся в 1970–1980-х годах на основе преодоления и трансформации структуральной общетеоретической парадигмы.

Ошибочно искать теоретические истоки интертекстуальности исключительно в работах французских постструктуралистов. Они обнаруживаются у Аристотеля, в работах русских формалистов (Тынянов 1977; Томашевский 1930; Жирмунский 1977). Известна теория Э. Берна (Берн 1999) о прасюжетах. Согласно этой теории, писатель неизбежно пользуется созданным ранее сюжетом. Он может модифицировать его, наполнить своим содержанием, однако при этом связь с первоначальным сюжетом не утрачивается. Сходные взгляды и еще более глубокие истоки теории интертекстуальности находим в "Исторической поэтике" А.Н. Веселовского (Веселовский 1940). Прямое отношение к интертекстуальности имеют теории о подтексте (Сильман 1969; Магазаник 1967; Мыркин 1976; Гальперин 1981; Кухаренко 1974, 1979; Долинин 1983; Маслова 1989; Hausenblas 1972;Schaar 1975; Tristram 1978; Hirst 1987; Rayan 1987) и теория о "вертикальном контексте" (Ахманова 1977; Гюббенет 1980).

Идейно теория интертекстуальности была подготовлена в рамках философских диалогических концепций, восходящих к Сократу и представленных на современном этапе работами М.М. Бахтина (Бахтин 1972, 2000), В.С. Библера (Библер 1990, 1991), М. Бубера (Бубер 1992, 1995), П.А. Сорокина (Сорокин 1997), С.Л. Франка (Франк 1990), К. Ясперса (Ясперс 1994). По В.С. Библеру, в частности, культура как общение живет в настоящем. Формой общения является текст, понимаемый в широком смысле слова, т.е. текст как живая речь человека, или как речь, запечатленная на бумаге или другом носителе, или как любая знаковая система (иконографическая, например). Каждый текст опирается на предшествующие ему и последующие тексты, и в этой своей ипостаси он несет смысл прошлых и последующих культур (Библер 1991). Текст, таким образом, согласно взглядам В.С. Библера, которые в целом соответствуют концепции диалогичности М.М. Бахтина, есть важное связующее звено в диалоге культур и должен быть понят именно в диалоге культур.

Истоки самого термина "интертекстуальность" обнаруживаются при прочтении следующей цитаты из М.М. Бахтина: "два высказывания, отдаленные друг от друга и во времени и в пространстве, ничего не знающие друг о друге, при смысловом сопоставлении обнаруживают диалогические отношения, если между ними есть хоть какая-нибудь смысловая конвергенция (хотя бы частичная общность темы, точки зрения и т.п.)" (Бахтин 1972). Не случайноэтот термин возник в концепции Ю. Кристевой в результате переосмысления его работ.

В настоящее время интертекстуальность становится предметом обсуждения в рамках международных конференций (см. краткий обзор докладов конференции "Текст. Интертекст. Культура": Известия РАН. Сер. литературы и языка. – 2001. – Т. 60. – № 5). Статьи об интертекстуальности включаются в справочные издания (Jardine 1986; Руднев 2003). В учебных пособиях последних лет (Хализев 2000; Арнольд 2004; Бабенко 2004; Валгина 2004; Щирова 2005) раскрытию интертекстуальности посвящаются отдельные параграфы.

Проблема интертекстуальности обсуждается в многочисленных публикациях отечественных и зарубежных исследователей, среди которых подавляющее большинство работ (в основном статьи) посвящены изучению индивидуального стиля писателя или отдельных его произведений с точки зрения установления интертекстуальных связей с предшествующими литературными текстами или направлениями (Бурдина 2001; Злочевская 1998, 1999; Ким 2000; Лекманов 1995, 2000; Марченко 2000; Николаев 2002; Николаева 2000; Осанкина 1997; Потапова 1996; Приходько 1991а, б; Пронин 1999; Сергеева-Клятис 2000; Толстогубов 1999; Фоменко 1998; Хитарова 2002; Швецова 2002; Gertz 1998; Kaye 1995; Lachmann 1990; O’Briain 1996; Pordrik 1998; Walker 1998; Welsh 1998; Wolf 1998 и др.). См. также сборники научных трудов (Influence 1991; Intertextuality 1990, 1991), значительную часть которых составляют статьи, посвященные выявлению интертекстуальных связей между художественными текстами разных авторов. В основном это работы литературоведов, которые стали теперь говорить не о заимствованиях, образных и сюжетно-тематических перекличках, намеках, полемической интерпретации мотива, как это было до недавнего времени в теории литературы, а о цитировании, исходя, таким образом, из узкой трактовки интертекстуальности. )