Образная структура всех участников религиозного дискурса вербализуется главным образом в таких стилистических средствах, как развернутые тропеические конструкции (метафоры, сравнения) и изобразительно-описательные средства (устойчивые генитивные и постпозитивные эпитеты, перифразы).

К наиболее распространенным средствам вербализации концепта суперагента религиозного дискурса относятся:

1) соответствующие наименования, представленные в обращениях к суперагенту (готовые лексемы и фразеосочетания из состава лексико-фразеологического состава языка: אלוהים (Elohim), יהבה (Yehovah), אל שדי (El-Shaddai), אדוני (Adonai), צבעית (Sabaoth). Данные наименования нередко кодифицируются с помощью библейской синекдохи name (имя): how excellent is thy name in all the earth! - Как величественно имя Твое по всей земле!»);

2) развернутые тропы (сравнения, метафоры (нередко при отсутствии стержневого образа, подсказываемого метонимическими связями поддерживающих его компонентов: He shall cover thee with his feathers, and under his wings shalt thou trust: his truth shall be thy shield and buckler - Перьями Своими осенит тебя, и под крыльями Его будешь безопасен .);

3) изобразительно-описательные средства (устойчивые постпозитивные и генитивные эпитеты, перифразы: the most High – Всевышний, God/King of glory- Боже/Царь славы, God my exceeding joy - Бог радости и веселия моего ).

При этом отмечаются некоторые расхождения английского и русского вариантов перевода Псалмов, обусловленные естественными структурными различиями языков. Так, в Русском Синодальном переводе некоторые атрибуты чаще находятся в постпозиции, в то время как английские эпитеты помещены в так называемую ‘of-phrase’. Кроме того, русские эпитеты чаще и сильнее подвергаются субстантивации, чем их английские эквиваленты.

Для реализации концептов основных участников религиозного дискурса используются самые разнообразные лексико-семантические и фразеологические средства. Подавляющее большинство указанных приемов в английском и русском вариантах перевода «Книги Псалмов» совмещено с соматизмами, что подчеркивает идею о близкой связи человека с Богом, утверждаемой авторами. В особую группу можно выделить соматические синекдохи, сочетающиеся с так называемыми «обратными» метафорами, в которых конструктивные коллизии абстрактных и конкретных понятий способствуют созданию большей выразительности и красочности описаний (His mouth is full of cursing and deceit and fraud: under his tongue is mischief and vanity – Уста его полны проклятия, коварства и лжи; под языком его мучение и пагуба).

Другое несомненное свойство лингвостилистических средств оформления суперагента, агентов и клиентов рассматриваемого дискурса – их аниматность, одушевленность, получающая выражение в виде многочисленных персонификаций (Therefore my heart is glad, and my glory rejoiceth: my flesh alsoshall rest in hope – Оттого возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой;даже иплоть моя успокоится в уповании).

Библейские образы, безусловно, многомерны и вызывают у читателя множество ассоциаций. Рассмотренный ряд образов обнаруживает многоплановость символических смыслов и устанавливает параллели между различными темами в религиозном и художественно-эстетическом дискурсе Псалмов. Будучи контактно или дистантно соотнесенными в структуре поэтического макротекста, эти образы ассоциативно связывают разные композиционные части произведения, выявляют авторские представления о Боге и созданным, по его мнению, Им миром как сложном гармоническом целом. Примечательно, что при очевидном противостоянии концептов, вербализуемых с помощью соответствующих образов, несомненна их прочная диалектическая связь и взаимопроникновение.

Выбор лексико-семантических средств, выступающих в качестве внутренней формы для указанных библейских концептов, позволяет сделать вывод о том, что ветхозаветная картина мира в религиозном дискурсе носит деятельностный характер, базируясь преимущественно на антпропоцентрической парадигме.

Глава 3 «Языковые средства оформления системных отношений религиозного дискурса (на материале английского и русского переводов «Книги Псалмов»)» посвящена изучению основных типов и способов представления целей, норм, ценностей, стратегий, тактик, хронотопа ветхозаветного дискурса.

Подобно остальным типам институционального дискурса, религиозный дискурс имеет собственную систему, составляющие которой более или менее четко организованы, а в ряде случаев и семиотически закреплены. Так, приобщение к вере «праотцов» наряду с сохранением и приумножением национально-культурных ценностей составляет целевой аспект изучаемого дискурса. Нормы и ценности в значительной мере детализированы и конкретизированы, будучи представленными в языковом плане в виде параллельных императивов в сочетании с модальными глаголами и синонимическими лексическими наполнителями. К ним относятся суперморальные («человек – Бог»), моральные («человек – другой человек»), утилитарные («человек по отношению сам к себе») и субутилитарные («средства выживания») нормативные установки, определяющие как условия человеческого существования в целом, так и принадлежности к «избранной» части клиентов ветхозаветного дискурса. Формы утверждения указанных компонентов могут быть представлены как в чистом виде (непосредственные императивные конструкции), так и в виде соответствующих нарраций, притч и иносказаний, реализуемых на уровне макротекстов (эпизодов) и отдельных стилистических фигур (аллегорий и т.п.). Ценности и нормы, как известно, составляют ценностный аспект концепта как многомерного смыслового образования. Центральные концепты обладают значительной генеративной силой в том плане, что вокруг них концентрируется обширная смысловая область. Ключевым культурным концептом базового ветхозаветного, как и любого другого религиозного дискурса, является «вера». Данный концепт моделируется как особое ментальное состояние человека, который уверен в существовании так называемого «запредельного», сверхъестественного мира, отграничивая его от объективной реальности. Этот мир сфокусирован в идее центрального суперагента – Бога, которому он доверяет и от которого он ожидает защиты и помощи. Можно сказать, что концепт «вера» обрисовывает внутренние силовые линии, определяет стержневую логику всякого религиозного дискурса. У иудеев данная концептуальная единица расширяется за счет принятия национально-культурного наследия предков, этнической самоидентификации и приумножением соответствующих ценностей. Последние образуют верхние когнитивные слои и интерпретационное поле данного концепта. Макроконцепт «вера», таким образом, образует не что иное, как скрипт, в состав которого входят следующие концепты:

1) фрейм «Бог» (основной слот – «деятель», который, как уже было указано выше, оперирует образами «царя», «воина», «судьи», «виноградаря», «земледельца», «пастуха», «жениха» в рамках антропоцентрической парадигмы);

2) фрейм «иудаизм» (основные слоты – «отношения с суперагентом», «национально-культурная принадлежность»):

а) «общение с Богом»: «послушание», «смирение»; «упование», «доверие», «любовь», «страх, благоговейный трепет»:

But let all those that put their trust in thee rejoice: let them ever shout for joy, because thou defendest them: let them also that love thy name be joyful in thee (5:11)

И возрадуются все уповающие на Тебя, вечно будут ликовать, и Ты будешь покровительствовать им; и будут хвалиться Тобою любящие имя Твое (5:12)

The fear of the LORD is clean, enduring for ever: the judgments of the LORD are true and righteous altogether (19:9)

Страх Господень чист, пребывает вовек. Суды Господни – истина, все праведны (18:10)

б) «культивация национально-культурных ценностей» («осознание собственной культурно-этнической принадлежности», «соблюдение традиций, ритуалов», «исполнение заповедей»): )