В эмотивных комических текстах парной языковой личности реализуются эмоциональные интенции И.Ильфа и Е.Петрова, которые заключались в том, чтобы представить панораму жизни советской действительности 20-30-х годов, причем соавторы рисуют ее таким образом, что невозможно однозначно трактовать их отношение к описываемым событиям, что осуществляется с помощью иронии, являющейся эмоциональной доминантой их комической картины мира.

Ирония (в широком смысле) как эмоционально-ценностная ориентация, как вид субъективного эмоционального оценивания окружающей действительности может проявляться в двух видах. Как известно, сущность иронии как формы завуалированной критики проявляется в ее двойственной натуре: за внешне положительным явлением скрывается отрицательная сущность, и наоборот, за отрицательным проявлением стоит положительная сущность. На поверхности критика И.Ильфа и Е.Петрова направлена на отрицательные явления советской действительности, мешающие росту нового прогрессивного общества. Но эти отрицательные явления поданы в таком ракурсе, что за ними чувствуется положительная сущность. Все то, с чем якобы "борются" И.Ильф и Е.Петров на страницах своих произведений, на поверку оказывается сущностью самого человека. И соавторы последовательно отстаивают идею о том, что сущность человека нельзя изменить, тем более революционным путем, как это пытались сделать идеологи советской власти. Таким образом, можно сделать вывод, что соавторы сумели в "заказном" романе тонко высмеять тех, кто его "заказал". Талант и высокое мастерство соавторов проявилось в умении за внешней формой высмеивания врагов советской власти, на самом деле высмеять и саму эту власть.

Однако данная идея нигде не находит прямой реализации. В текстах Ильфа и Петрова нет однозначных оценок тех или иных явлений как положительных или отрицательных, что эксплицирует интерпретативную функцию их комической картины мира. Действительность показана сквозь призму комического мировидения ПЯЛ Ильфа и Петрова, что дает возможность соавторам как бы "встать над ситуацией", над жизненными проблемами, относиться к ним с юмором, усмешкой, поиронизировать или посмеяться над сложившимся ходом вещей, в чем проявляется регулятивная функция их комической картины мира.

Парная языковая личность И.Ильфа и Е.Петрова пользуется разнообразными эмотивными средствами для экспликации в тексте своей индивидуально-авторской комической картины мира. В процессе исследования были выявлены различные разноуровневые языковые и стилистические эмотивные средства, как устоявшиеся в системе языка, так и инновационные: разнообразные примеры использования языковой игры (каламбура), прием иронии (как фигуры речи), прием эмотивного окказионального словотворчества, прием эмотивного окказионального словоупотребления, а также разноуровневые эмотивные стилистические средства и приемы (тропы и фигуры), а именно: метафора (сравнение), эпитет, оксюморон, зевгма, метонимия, гипербола, олицетворение, перифразы, эвфемизмы, стилизация, прием смешения стилей, пародия, прием иронического повтора, звуковой повтор, фигура контрастного перечисления, окказиональные ФЕ (крылатые выражения).

Эмотивные языковые и стилистические средства и приемы являются таксонами (единицами) ККМ Ильфа и Петрова. Каждый таксон вербализует какой-либо фрагмент ККМ, один из ее видов, аспектов или функций. Совокупность таксонов, как своеобразных элементов мозаики, позволяет "нарисовать", т.е. реконструировать комическую картину мира соавторов.

Индивидуальная комическая картина мира Ильфа и Петрова обладает следующими характерологическими факторами: видами, аспектами и функциями. Были рассмотрены следующие аспекты: философско-эстетический, психологический, эмоционально-эмотивный, смеховой, социокультурный, когнитивный, коммуникативно-прагматический, лингвистический.

В результате исследования установлено, что комическая картина мира Ильфа и Петрова имеет следующие функции: коммуникативную, социализирующую, гедонистическую, катарсическую, эвристическую и креативную.

Проведенный нами количественный подсчет показывает, что разноуровневые языковые и стилистические средства экспликации индивидуальной ККМ Ильфа и Петрова (таксоны) имеют следующее соотношение: примеры языковой игры (17,85 %), эмотивное окказиональное словотворчество (10,74 %), эмотивное окказиональное словоупотребление (25,13 %) и стилистические средства (тропы и фигуры) (46,28 %).

Разнообразные примеры использования языковой игры (каламбуров) объективируют фрагмент языковой комической картины мира (ЯККМ) И.Ильфа и Е.Петрова и характеризует парную языковую личность Ильфа и Петрова как сотворческую, сокреативную, играющую со смыслом и способную находить необычные формы языковой упаковки для выражения своего уникального эмоционального отношения к миру.

В текстах ПЯЛ И.Ильфа и Е.Петрова обнаружены каламбуры трех видов, в основе которых находится:

1) многозначность слова (19,44 %): "В искусстве все очень сложно. И это большое искусство – проскочить в литературу или музыку без очереди" (Ф, III, 230);

2) парономазия (26,85 %): "Что же касается Терека, то протекал он мимо "Трека" ." (ДС, I, 535);;

3) фразеологическая игра (53,71 %) (фразеологизмы употребляются в широком значении как любое устойчивое сочетание): "Ипполит Матвеевич поглядел на тещу сверху вниз. Его рост доходил до ста восьмидесяти пяти сантиметров, и с такой высоты ему легко и удобно было относиться к теще с некоторым пренебрежением" (ДС, I, 6); причем наиболее часто употребляются каламбуры третьего вида.

Исследование показало, что каждый вид каламбура имеет свои разновидности. В каламбуре, основанном на многозначности слов, сталкиваются значения:

а) прямое и переносное (42,86 %): "Сказать правду, русские белые – люди довольно серые" (Ф, III, 339);

б) специальное и общеупотребительное (9,52 %): "Трест Нарпит получил 868000 рублей чистой прибыли. Прибыль огромная, но, к несчастью, не такая чистая, как это кажется директору треста ." (Ф, III, 308);

в) обычное и этимологическое (4,76 %): "Молодая была уже не молода" (ДС, I, 152);

г) общеязыковое и контекстуальное (окказионально-авторское) (28,57 %): " – Если Паниковский пустит еще одного рогоносца, – сказал Остап, дождавшись ухода посетителя, – не служить больше Паниковскому." (ЗТ, II, 175);

д) свободное и фразеологически связанное (14,29 %): например, в диалоге в "литературном трамвае": " – Сходите? – С ума вы сошли! Только влез." (Ф, III, 173).

Среди этой подгруппы наиболее частым случаем является обыгрывание прямого и переносного значения слова.

Установлено, что каламбуры на основе парономазии подразделяются на:

а) немотивированное сталкивание созвучных слов (17,24 %): "Брунс . завопил: – Мусик!!! Готов гусик?!" (ДС, I, 343);

б) обыгрывание созвучных слов и понятий (10,35 %): "Три ведущих критика. Один несведущий критик. Один завидующий критик." (Ф, III, 335);

в) обыгрывание имен собственных и нарицательных (24,14 %): "Два брата – ренегата. Рене Гад и Андре Гад." (ЗК, V, 189);

г) прием замены ожидаемого в контексте слова созвучным ему общеязыковым с контрастным значением (27,59 %): "Дымоуправление" (ЗК, V, 165); "Чтец-декларатор" (ЗК, V, 187);

д) прием замены ожидаемого в контексте слова созвучным ему окказионально-авторским (6,89 %): "воленс-неволенс" (СЛ, I, 402); "Умалишенец" (3K, V, 182);

е) обыгрывание однокоренных слов (13,79 %): "Это беззубое зубоскальство!" (ВК, III, 478);

В этой подгруппе самым распространенным является прием замены ожидаемого в контексте слова созвучным ему общеязыковым с контрастным значением. )