В отличие от категориальных признаков, предназначение которых – классификация при обозначении объектов внеязыковой действительности, дифференциальные семантические признаки служат целям ее конкретизации. В отличие от первых – классификационных, это – дополнительные (интерпретационные) признаки. Смысловая структура именования создается путем накладывания содержания интерпретационного признака на классификационное объяснение категориального признака. Если учесть при этом, что разговорная лексика, составной частью которой являются неофициальные именования лица, характеризуется высокой смысловой насыщенностью и широкодиапазонной конкретизацией, то несложно предположить в лексической семантике даже тематически родственных слов присутствие многочисленных семантических разветвлений, что связано с наличием в их семных структурах различных дифференциальных признаков. Речевая специфика исследуемых именований позволяет говорить, в частности, о признаковости, основанной на: 1) прецедентности имени, ситуации, высказывания или текста; 2) метафорическом переосмыслении; 3) титульных и ранговых особенностях признака; 4) искажении статусного положения лица носителя имени или приписывания ему квазифункций.

Определенное своеобразие имеют именования, в которых объекту приписываются несколько признаков. В таких наименованиях в оболочке одного высказывания «упаковано» несколько суждений об объекте, различительные признаки совмещаются друг с другом, сливаясь в единое комплексное представление. В результате возникает впечатление, что номинатор не столько характеризует объект с разных сторон, сколько создает его комплексный образ. Примером может служить именование der kleine süße Dicke (маленький, сладенький толстяк), носителем которого был владелец кондитерской фабрики. В данном случае атрибут klein репрезентирует «низкий рост», süß – причастность носителя имени к выпускаемой фабрикой продукции, прилагательное dick – особенность телосложения.

Существенным фактором, определяющим динамику выбора именования на основе его признаковости, является представление о стабильности, либо, напротив, временном характере приписываемого признака. Стабильный признак не имеет временных ограничений, он отражает постоянные свойства объекта. Временный признак – это переменный признак, он может базироваться как на мимолетных ощущениях, так и на впечатлениях, обусловленных ситуацией общения. Временный признак имеет разную эвристическую ценность: он может быть истинным или ложным, может быть подтвержден или опровергнут. Но в обоих случаях именование, основывающееся на признаковости объекта, является как бы «снимком» с него. Наблюдения за корпусом неофициальных именований лица свидетельствует о том, что значительная их часть манифестирует в своей семной структуре временный признак: Dickbauch (толстопузый) может превратиться в тощего, Käsegesicht (бледнолицый) может стать смуглым, Leichtfuß (ветреный) со временем может стать степенным.

Обращает на себя внимание тот факт, что признак, выражаемый одним и тем же словом, часто бывает релевантен разным значениям. Это можно, в частности, проиллюстрировать на возможности использования в структуре неофициальных именований лица компонента alt. Сравнивая группы именований: alter Sack, alte Schraube, alte Wachtel, alte Schwarte, altes Reff ; alter Knacker (старый сердцеед), alter Gauner (старый плут, пройдоха, но не обязательно пожилой человек), alter Bock (старый козел), alter Sünder (старый грешник, по отношению к легкомысленному, но не старому человеку) и alter Affe (глупый, неприятный, но совсем необязательно старый человек), нетрудно заметить, что лексическая семантика каждой из трех разновидностей именований с одним и тем же определительным компонентом различна: в первом случае признак alt является возрастным показателем, во втором случае этот же компонент приобретает значение «неисправимый» и усиливает пейоративность, в третьем случае семантический признак старости трансформируется в признак непривлекательности, некоей внешней ущербности, а само именование звучит уничижительно. В русле вышеизложенного, семантическую структуру неофициальных именований лица можно формализовано представить в виде модели «категориальный концепт + дифференциальные признаки (признаковые атрибуты)», в которой, как отмечает В.И. Карасик, выделяется иерархия семантических признаков, характеризующих концепт, и прослеживается триединая сущность знака – семантика, синтактика и прагматика – реализуемая в трехмерном измерении лексического значения – референтном, операциональном и интерпретативном.

Составной частью семантического анализа неофициальных именований лица является выявление в них коннотативных значений, которые, не входя в собственное значение слов, придают ему различного рода оттенки экспрессивно-оценочного характера, на что указывает Д.Н.Шмелев. Выявление в семантической структуре исследуемых именований такой сопутствующей информации об эмоционально-оценочной установке субъекта, диктуется прежде всего тем, что проблема коннотации остается нередко на периферии лингвистических исследований. Это недопустимо, когда речь идет об описании неофициальных именований лица, отличающихся повышенной коннотативностью, ибо выражение говорящим своего отношения к предмету сообщения является непременной составной частью обиходного общения. Выявление элементов коннотации имеет и практическую значимость: создание научно-обоснованной типологии экспрессивно-окрашенных значений способствует совершенствованию их лексикографического описания.

Исследуя проблемы коннотативной семантики коллоквиального именования, мы, вслед за В.Н. Телия, исходим из аксиологического подхода к проблеме коннотации как средства экспрессивной окраски номинативных единиц, признавая, что коннотативная семантика - это семантика антропометрического отношения к действительности, что обусловливает ее субъективно-ориентированный характер. Последнее детерминирует и характер исследования: именования анализируются с точки зрения того, какую эмотивность вкладывает в них говорящий, какие намерения он осуществляет с ее помощью. Обладая формой эмотивной модальности, коннотация как бы «наслаивается» на высказывание, придавая ему экспрессивную окраску, а само высказывание становится двуплановым: оно и сообщает о чем-то и выражает, объективируясь в лексическом значении, эмотивное отношение субъекта речи к обозначаемому.

Из такой трактовки коннотации явствует, что центральное место в ней занимает такой макрокомпонент значения, который выражает эмотивно-оценочную модальность. Синтезируя в своей структуре две основные доминанты, эмотивно-оценочная модальность, как непременный компонент коннотации, как бы обрамляет денотативный аспект значения слова на основе некоего ассоциативно-образного мотива. Именуя индивида словами Grünschnabel/Gelbschnabel (молокосос), субъект речи с целью создания определенного представления о свойствах именуемого объекта на основе аналогии (сходства) с названной реалией хочет не просто охарактеризовать свой объект как неопытный, незрелый, неумелый, но и показать, что это «плохо», что обозначаемый объект демонстрирует свою неспособность и напоминает по своим действиям желторотого птенца.

С учетом наличия в структуре коннотативно-маркированных лексических единиц оценочного и эмотивного модусов, закономерен вопрос о соотношении последних, их взаимодействии. Мы придерживаемся постулата, что оценочная семантика в онтогенезе предшествует эмотивной, что прежде всего обусловлено прагматикой речи, выбором говорящим таких средств выражения, которые несли бы нужную субъекту речи ценностную ориентацию. Что же касается эмотивного выражения, то оно возникает на фоне общей оценки, как бы обусловливается ценностным модусом.

Эмоциональная оценка как элемент коннотации выявляется на основе сравнения тех или иных оттенков (признаков) значения с неким квазистереотипом, являющимся эталоном для отдельного лица или соответствующей лингвокультурной общности. Причем, нередко формирование коннотативной семантики связано с более широким вовлечением в дескрипцию признаков периферийных, несущественных для реалии как таковой, в связи с чем максимально уменьшается доля объективного и увеличивается доля субъективного в структуре коннотативного значения. Вместо того, чтобы именовать индивида на основе его актантных признаков (учитель учит, врач лечит, продавец продает, ученик учится), мы встречаем часто среди неофициальных именований лица обозначения учителя как Klassenschreck (ужас класса), директора школы как König ohne Krone, Ajatollah der Schule и Cheriff, ученика как Bankdrücker, родителей как Kohlenbeschaffer (добытчики денег), второго водителя большегрузного автомобиля как Beischlaefer (спящий рядом). )