Реализм привлекает внимание читателя к живой натуре маленького героя. В детской литературе второй половины XIX века появляется тема «трудного детства», формирующаяся под воздействием традиций «натуральной школы», провозгласившей принцип гуманистического отношения к «маленькому человеку» не только в метафорическом, но и в прямом значении этого слова. Художественному исследованию подвергается и само «семейное гнездо». Здесь, несомненно, сказывается воздействие «взрослой» литературы: реализация «мысли семейной» у Л.Н. Толстого, крушение семейной идиллии в «Обломове» И.А. Гончарова, изображение «случайного семейства» в «Подростке» Ф.М. Достоевского, распад «дворянских гнёзд» и обострение взаимоотношений «отцов и детей» в произведениях И.С. Тургенева, история «вымороченного рода» в романе М.Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлёвы» не могли не повлиять на детскую литературу.

Установка на достоверность, точность описаний типов, характерная для ряда писателей середины XIX столетия, а также расцвет мемуаристики способствуют появлению автобиографических произведений, воссоздающих подробности жизни писателей. В 1850–1860 гг. выходят в свет повести Ф. Решетникова «Воспоминания детства» и «Похождения бедного провинциала в столице», объединённые в дилогию «Между людьми», «Очерки бурсы» Н.Г. Помяловского, автобиографические рассказы А.И. Левитова, «Дневник семинариста» И.С. Никитина, «Детство и юность» и «Братья-разбойники» М.А. Воронова. Все эти произведения в той или иной степени характерны как проявление желания писателей-реалистов опереться на факт, придать художественному тексту значение документа, что призвано служить гарантией точности и подлинности наблюдений автора над самим собой. Однако не все книги, повествующие о детстве, становятся предметом чтения мальчиков и девочек. Охранительная критика неохотно допускает в область детской литературы рассказы и повести, воспроизводящие быт ребёнка с излишним натурализмом, показывающие жизнь с её жестокостью во всей беспредельной наготе.

Расцвет мемуаристики и автобиографической художественной прозы в середине XIX столетия, обусловленный повышенным вниманием общества к вопросам воспитания и становления внутреннего мира ребёнка, находит воплощение в повестях К.В. Лукашевич «Моё милое детство» и Т.А. Астраковой «Воспитанница»; рассказах О.П. Мартыновой «Субботние вечера», «Дорогая встреча» и Е.И. Зариной «Питомцы». В 1847 году А.Я. Марченко дебютировала двумя рассказами – «Гувернантка» и «Три вариации на старую тему», объединёнными в книгу под названием «Путевые заметки. Т.Ч.». Автобиографические повести или дают «картины какого-то необыкновенного светлого, радостного счастья» (К.В. Лукашевич), или повествуют о трагических событиях, наложивших неизгладимый отпечаток на внутренний мир ребёнка (Е.И. Зарина, Т.А. Астракова). Имеющие налёт сентиментальной восторженности, они тем не менее подготавливают своеобразную «почву» для расцвета автобиографической прозы Л.Н. Толстого, С. Т. Аксакова и Н.Г. Гарина-Михайловского, рассказывая о психологических нюансах поведения маленьких героев, а также изображая микро– и макросреду, их окружающую. Испытывая на себе воздействие литературы для взрослых, детская словесность предпочитает не слепо «следовать в её фарватере», а творчески перерабатывать её опыт, ориентируясь на возрастные особенности детского восприятия, а также учитывая педагогическую направленность книг, адресованных подрастающему поколению.

Качественно новый подход к осмыслению темы детства был осуществлён Л.Н. Толстым в его повести «Детство». Заметим, что концепция детства в творческом наследии Л.Н. Толстого нашла своё воплощение не только в художественных произведениях писателя, но и в его публицистических статьях и эпистолярном наследии. Несомненно, самым известным произведением Л.Н. Толстого, посвященным процессу становления души ребёнка, является его автобиографическая трилогия «Детство. Отрочество. Юность». В ней Л.Н. Толстой предполагал провести своего героя «в четырёх сферах – чувств, наук, обращения и денежных обстоятельств», показать влияние врождённых наклонностей на развитие его характера.

В качестве предшественников Толстого в развитии темы детства называются «Тристрам Шенди» и «Сентиментальное путешествие» Стерна, «Исповедь» Руссо, «Библиотека моего дяди» Тёпфера и «Давид Копперфильд» Диккенса. Однако и в русской литературе возникает целая «полоса» биографических произведений, приводящая к «Детству» Толстого и «Сну Обломова» Гончарова. Начало автобиографическому описанию детства положено было Н.М. Карамзиным в его неоконченном «Рыцаре нашего времени». Несомненна связь произведений Толстого с книгой А.И. Герцена «Былое и думы»; своеобразной «жанровой предтечей» (Н.Н. Арденс) «Детства» можно считать пушкинскую «Капитанскую дочку». Среди источников «Детства» Л.Н. Толстого следует также назвать сказку А. Погорельского «Чёрная курица«, которая, по свидетельству самого писателя, оказала очень большое влияние на его духовное развитие. История нравственного падения мальчика Алёши дала Толстому богатый материал для исследования психологии ребёнка, пережившего духовный кризис.

Наиболее часто литературоведы (Л.Я. Гинзбург, Б.И. Бурсов, Б.М. Эйхенбаум и др.) указывают на следование Толстого «духу» и принципам Руссо. Тяготение обоих писателей к патриархальной идиллии воплотилось в их особом внимании к детству. Идеи «свободного воспитания» Руссо получили своё развитие как в автобиографической трилогии Толстого, так и в его «Дневнике за 1857 год». Отвергая капиталистический строй и полагая в буржуазности оскорбление человеческого достоинства, русский писатель обращал свой взгляд к идиллическому прошлому. Однако патриархальность уходила в небытие. Кануло в Лету не только детство героя, но, в известном смысле, и «детство», патриархальность в отношениях между людьми, сам быт старого времени, что Толстой отмечал не без сожаления.

Критика неоднократно указывала на близость публицистического и художественного наследия писателя, поэтому не случайно многие образы и идеи, воплощённые в литературном творчестве Толстого, первоначально были намечены в его дневниках, статьях и прочих документальных материалах. «Пик» интереса к проблеме детства пришёлся на 60–70 гг. ХIХ в., когда писатель всерьёз увлекся созданием школ грамотности для крестьянских ребятишек и пытался изложить собственный взгляд на «педагогию», соединив основы этой науки с тонким знанием потребностей и запросов общества и, в первую очередь, с наблюдениями над природой маленького человека.

В своей программной статье «Воспитание и образование» Л.Н. Толстой со всей принципиальной остротой поставил вопрос о праве воспитателя произвольно (выделено нами – Л.С.) вмешиваться в дело формирования подрастающего поколения. Разделяя сознательное воспитание и бессознательное внушение, подсказанное воздействием среды, писатель отмечает огромное влияние на внутренний мир ребёнка бессознательного как более гармонично воздействующего на его сознание и чувства. Символично, что взгляды Толстого нашли своеобразное преломление в трудах современных психологов, исследующих процесс социализации детей. Сам термин «социализация» многозначен; в самом общем виде его определяют как влияние среды в целом, которое приобщает индивида к участию в общественной жизни, учит его пониманию культуры, поведению в коллективе, утверждению себя и выполнению различных социальных ролей. Наряду с воспитанием, понимаемым как система направленных действий, посредством которых человеку сознательно стараются привить желаемые черты и свойства, социализация включает ненамеренные, спонтанные воздействия, благодаря которым индивид приобщается к культуре и становится полноправным и полноценным членом общества.

Много внимания Л.Н. Толстой уделяет чтению детей. В статье «О языке народных книжек» он сформулировал общие правила, выработанные опытом в отношении изданий для детей и для народа. Символично, что в данном контексте писатель сближает восприятие ребёнка и народное мнение. Понимая, что трудности в осмыслении художественных произведений крестьянскими ребятишками объясняются не только методической неловкостью педагогов, но и отсутствием «переходной» литературы, позволившей перевести детей с языка сказок на высшую ступень, Л.Н. Толстой стремится создать эту литературу. Дидактизм его произведений, вошедших в «Азбуку» (1871–1872) и «Книги для чтения»(1875), состоит не в открытом провозглашении нравственных правил, а в показе конкретных ситуаций, постижение которых заставляет маленьких читателей принимать внутреннее решение, сочувствуя героям или осуждая их. Персонажи большинства сказок, рассказов, былей чётко делятся на плохих и хороших, но писатель вовсе не пытается раскрасить мир в чёрно-белые цвета. Отдельные произведения представляют собой своеобразные «психологические загадки», не позволяющие однозначно оценить поведение героя. )