Многие психолингвистические модели распознавания и идентификации слова предполагают, что морфология включена в лексические репрезентации слов, и целью многочисленных исследований процесса морфологической обработки сложного слова в процессе его восприятия является определение специфики этого участия. В зависимости от отношения исследователей к этому характерному признаку полиморфемных слов были предложены различные модели доступа к морфологически сложному слову в процессе его идентификации (см. обзоры [Леонова 1998; Сазонова 1998]).

Некоторые исследователи предполагают, что морфологически сложные слова хранятся в лексиконе независимо от базовых форм, от которых они были образованы [Butterworth 1983; Henderson 1985]. Модели такого рода выражают крайнюю точку зрения: согласно этому подходу, морфология не используется в целях лексической репрезентации и обработки, т.е. лексический доступ не предполагает декомпозицию полиморфемных слов на их морфемные составляющие. Полиморфемные слова не отличаются в этом отношении от мономорфемных, и доступ к ним осуществляется посредством одних и тех же механизмов. Предполагается, что пользователи обладают знанием морфологических правил, которые они стратегически используют в процессе идентификации морфологически сложного слова. Допускается также вероятность самостоятельного вывода правил из набора морфологически сходных слов, извлекаемых из памяти.

Противоположный подход представлен исследователями, полагающими, что полиморфемные слова подвергаются декомпозиции на стадии, предшествующей лексическому доступу, и первоначально осуществляется доступ к базовой форме [Taft 1975; 1979]. Согласно этой гипотезе, полиморфемные слова не имеют репрезентации доступа; они репрезентированы в морфемах. Тем самым оказывается, что полиморфемные слова остаются за пределами ментального лексикона, а это означает усложнение процедуры их поиска за счет добавления двух дополнительных процессов -- декомпозиции для разложения слова на компоненты в целях обеспечения доступа и композиции полученных репрезентаций в репрезентацию целого слова. В работе [Sproat 1992] поддерживается эта точка зрения и в качестве доказательства приводится тот факт, что носители языка могут образовывать и понимать новые слова, а это, как считает автор, указывает на наличие у них некоего знания о корнях и аффиксах и, следовательно, осознания морфологической структуры их языка Развивая эту идею, Л. Хендерсон [Henderson 1985] на основе результатов экспериментов по исследованию процессов производства речи и наблюдений за речевыми ошибками делает заключение, что регулярные морфологические признаки воспринимаются как правила, позволяющие ограничить объем сохраняемой информации.

Несмотря на большое число факторов, говорящих в пользу гипотезы минимального списка, вопрос все еще остается открытым и оба подхода развиваются параллельно. Кроме того установлено, что стратегии сохранения лексических вхождений в лексиконе зависят от конкретного языка: языки неагглютинативного типа имеют тенденцию к сохранению лексических вхождений полным списком, тогда как агглютинативные языки склоняются к более слабой позиции. Морфологический анализ японского языка в значительной степени отличается от анализа английского языка, поскольку между словами не существует пробелов. Аналогична ситуация и для многих языков Азии, таких как корейский, китайский, тайский и других. В семье индоевропейских языков такие языки, как немецкий, имеют похожий феномен в образовании сложных слов с номинативными основами. Обработка таких языков требует в первую очередь идентификации границ слова - сегментации (проблема, более известная исследователям восприятия звучащей речи; см. обзор в [Perruchet & Vinter 1998]). Сегментация - это очень важный процесс, поскольку неверное определение границ слова ведет к непоправимым ошибкам на дальнейших стадиях процесса идентификации, таких как синтаксический, семантический и контекстный анализ. Однако, осуществление сегментации на основе только морфологической информации не всегда возможно. Например, для решения вопросов о снятии многозначности при идентификации многозначных слов и слов широкой семантики необходима также синтаксическая, семантическая и контекстная информация. В работе [Tanaka et al. 1996] авторы предлагают методику интегрирования морфологического и синтаксического анализа. Отдельные процедуры морфологического и синтаксического анализа, выполняемые в манере чередования, представлены в работе [Mine et al.1991].

Между вышеназванными крайними позициями находятся теории, поддерживающие морфологическую декомпозицию для некоторых полиморфемных форм, таких как флективные формы, но отрицающие ее для дериватов. Ещё больше усложняют картину гипотезы, в которых модели распознавания слова используют дистрибутивные свойства морфем для их репрезентации. Например, в моделях [McClelland & Rumelhart 1986; Seidenberg 1987] морфемы вообще не представлены эксплицитно. Авторы утверждают, что многие морфологические эффекты, описанные ранее в литературе, отражают установление соответствия между фонологическими, орфографическими и семантическими характеристиками (признаками) слов. Согласно этой точке зрения, вообще не существует уровня репрезентации, который бы соответствовал морфологии.

В некоторых моделях предусмотрен параллельный поиск морфологически сложного слова в лексиконе по двум маршрутам. Этот подход допускает наличие репрезентаций доступа для целого слова и его отдельных компонентов. На уровне процессуальной обработки процедура доступа осуществляется одновременно и к репрезентации целого слова, и к репрезентациям входящих в его состав морфем. Параллельная обработка осуществляется одновременно по двум маршрутам, при этом результат раньше завершенной операции передается на следующий модуль. Модели двойного доступа имеют ряд преимуществ, так как объясняют процесс идентификации новых слов, не встречавшихся человеку в его речевой практике. Являясь не очень экономичными с точки зрения когнитивных ресурсов, эти модели представляются более надежными. Примерами таких моделей в контексте процесса обработки полиморфемных слов являются модель каскадного типа, разработанная и описанная в [Caramazza et al., 1988], и модель, предложенная в работе [Frauenfelder & Schreuder 1992].

Несколько по-другому рассматривает этот вопрос Д. Сандра [Sandra 1997]. В его исследовании высказывается мнение, что факт существования огромного числа полиморфемных слов в словарном составе языка и продуктивность некоторых морфологических образцов являются совершенно нейтральными в отношении репрезентаций и процесса обработки известных морфологически сложных слов. Хотя морфологическая обработка неизбежна при первой встрече с новым сложным словом, впоследствии она может более не иметь места. Автор считает, что частота встречи с морфологически сложным словом может способствовать образованию отдельной репрезентации. При встрече с малознакомым или новым словом в памяти человека автоматически создается репрезентация, которая впоследствии будет укрепляться. Чем “сильнее” становится репрезентация, тем легче осуществляется доступ к ней. Сообразно этой точке зрения, наиболее регулярные, прозрачные по форме и семантике полиморфемные слова будут иметь собственную репрезентацию доступа, если они достаточно часто встречаются в речи, хотя это и не означает, что доступ к ним всегда осуществляется исключительно посредством целостной репрезентации.

Многие авторы указывают на ограниченность моделей, не учитывающих специфические свойства аффиксов и способов словообразования в конкретном языке. Особенности морфологической обработки могут в разной степени проявляться в экспериментальном материале в зависимости от ряда параметров (модальности восприятия, дистрибутивных свойств аффиксов, продуктивности, субъективной и объективной частотности, семантической и фонологической прозрачности и т.д.). Поэтому неудивительно, что современная литература по вопросам морфологической обработки изобилует противоречивыми результатами. В обзоре [Marslen-Wilson et al. 1994] отмечается, что такая ситуация объясняется общей тенденцией не принимать в расчет семантическую прозрачность. Авторы согласны с тем, что семантическая прозрачность является решающим фактором в процессе морфологической обработки, хотя результаты их эксперимента указывают на то, что нельзя игнорировать и другие столь же важные параметры. )