Используемые в данной работе термины «персонализация» и «персонализатор» соотносятся с принятыми в англоязычной научной традиции понятиями “hedging” и “hedge”, хоть и не совсем точно отражают весь объем смыслов соответствующих понятий.

Поскольку модус понимается как отношение говорящего к адресату, ситуации и предмету речи в самом общем смысле, то он предстает зонтичным термином, а стратегии персонализации – его частью. Их цель состоит не в том, чтобы передать собственно отношение говорящего к действительности, а в том, чтобы через передачу отношения говорящего к действительности определить и выразить отношение говорящего к ответственности за речевое действие. Функция определения ответственности, которая трактуется в рамках данного исследования как главная функция стратегий персонализации, включает функции обозначения объективности, статусного распределения и проявления вежливости.

В данной работе стратегии персонализации выделяются на основании следующих критериев:

- отношение говорящего к предмету речи;

- отношение говорящего к себе, саморепрезентация;

- отношение говорящего к адресату.

Эти отношения являются сложными и неоднозначными, в каждом из них можно выделить две частные стратегии, которые рассматриваются как полностью независимые.

Выражая свое отношение к предмету речи, говорящий может продемонстрировать стремление представить предмет речи максимально объективно, предоставив ряд фактов, либо заявить свое собственное субъективное отношение к предмету речи. В первом случае реализуется персонализирующая стратегия фактуальности, во втором – персонализирующая стратегия интенсивности. Различие функциональных установок диктует выбор разных средств для их реализации.

Саморепрезентация может касаться как восприятия внешнего проявления себя в социуме, так и восприятия своего внутреннего мира. Персонализирующие стратегии волитивности раскрывают то, как говорящий воспринимает (или заявляет, что воспринимает) себя в окружающем мире, внутри коллектива и по отношению к коллективу. Персонализирующие стратегии эмотивности, обнажая (или лишь демонстрируя) эмоции и переживания говорящего, апеллируют к эмоциям и чувствам адресата.

Отношение говорящего к адресату в своей основе включает статусные характеристики и не предполагает в качестве непременного условия искренности чувств. Более того, стратегии, выражающие данное отношение, по природе своей манипулятивны. Выделяемые здесь персонализирующие стратегии самопринижения и принижения адресата выполняют прямо противоположные функции. Реализация первой стратегии предполагает демонстрацию крайнего уважения к адресату, реализация второй стратегии направлена не только на выражение критической оценки адресата, но и на скрытое унижение его.

Персонализирующие стратегии фактуальности позволяют говорящему оговорить границы и область ответственности за сказанное им. Границы могут быть как жесткими, так и размытыми:

– Знаете, а вас студенты меж собой называют по имени без отчества. То есть относятся как к своей, как к такой же, как они.

A reduced speed limit might/could result in fewer highway injuries. = (It is probable/ likely that a reduced speed limit will result in fewer highway injuries.)

Персонализирующие стратегии интенсивности направлены на то, чтобы продемонстрировать, насколько субъективно значимой является передаваемая информация или совершаемое речевое действие для говорящего. Иначе говоря, степень значимости для говорящего ответственности за совершаемое речевое действие ставится в прямую зависимость от степени важности темы для говорящего. Значимость и важность цели разговора, ответственности может 1) подчеркиваться и возлагаться на собеседника; 2) сниматься, скрываться или не акцентироваться; 3) размываться (что ведет к возникновению двусмысленности). В следующем примере степень ответственности лишь снижается говорящим, за счет чего последний оставляет себе право на неточность информации.

У Пушкина тоже была красивая жена. Говорят, даже самая красивая в Петербурге. Но его донжуанский список, если я не ошибаюсь, – 126 женщин!

В основе выделения персонализирующих стратегий волитивности лежит изъявление воли на взятие ответственности, которое может исходить от 1) собственно говорящего; 2) самого говорящего, но под напором третьей стороны; 3) самого говорящего, но вместе и наравне с другими; 4) собеседника, то есть второй стороны.

– Ты дойдешь ли домой?

- Не дойду, так доползу, али я не казак! (М. Шолохов).

Персонализирующие стратегии эмотивности апеллируют к эмоциональному настрою и отношению к необходимости нести ответственность. Соответственно, эмоциональное отношение к ответственности бывает положительным и отрицательным:

Я рад приветствовать всех присутствующих в этом зале…

Мне приходиться / я вынужден констатировать…

Персонализирующие стратегии самопринижения образуют группу средств, с помощью которых говорящий берет всю ответственность на себя.

– И, вообще, мне кажется, я плохой знаток психологии, особенно женской. Я хотел, чтобы у нас было дружеское знакомство, а вы как-то сразу замкнулись. И это моя, дурака, вина. Честно говоря, когда я встречаю таких ярких женщин, я робею и часто беру неправильный тон. Особенно когда на столе пусто (Э. Тополь).

Приведенный пример интересен тем, что, построив манипулятивное высказывание практически полностью на самоуничижительных стратегиях персонализации, говорящий заканчивает свою реплику интенсивными стратегиями персонализации, благодаря которым ответственность за неудачное начало переносится на отсутствующего подчиненного («Особенно когда на столе пусто»).

Активизация персонализирующих стратегий самопринижения так же потенциально опасна и для слушающего. Они заставляют слушающего разделить ответственность с говорящим, либо пойти на компромисс, то есть лишают слушающего возможности отказа без одновременного нарушения правил вежливости. После такой реплики говорящего собеседнику сложнее выразить собственное раздражение и недовольство собеседником.

Более того, чем больше ответственности демонстративно берет на себя говорящий, чем более сильные эмоционально-оценочные персонализаторы употребляются говорящим, тем большая ответственность возлагается на собеседника, точнее на третьего участника, пассивного наблюдателя данной коммуникативной ситуации. Именно этим объясняется частотность речевой конструкции с союзом «но…» после самоуничижительной реплики в вышеприведенном высказывании.

Персонализирующие стратегии принижения адресата позволяют говорящему полностью переложить ответственность с себя или на собеседника, или на третью сторону.

Вы, вроде умный человек, образованный, а такие вещи говорите.

Ни один лингвистический термин не является по своей природе персонализирующим, но может приобрести это качество в зависимости от взаимодействия автор – реципиент, от коммуникативного контекста или сопровождающего текста. Стратегии персонализации могут осуществляться как посредством аффиксальных и фонетических изменений внутри одного слова, так и через сложное контекстное оформление на протяжении всего текста. Так, обычный речевой акт просьбы может предваряться подготовительными и наводящими отступлениями в сторону, порой замысловатыми, в том числе анекдотическими, вкраплениями.

Ориентация на жанр и дискурс, в которых реализуются стратегии персонализации, является важным и необходимым условием для адекватного анализа данного феномена в межъязыковом сравнительном аспекте, особенно в тех случаях, когда анализируемое явление не ограничивается рамками одного высказывания и в плане «географической» распространенности, и в плане влияния на смыслы в дискурсивном тексте.

Третья глава «Стратегии персонализации перформативности в институциональном дискурсе русского и английского языков» посвящена анализу влияния стратегий персонализации на основные выделенные параметры перформативности в рамках четырех жанров институционального дискурса, а именно в жанре заявления; в жанре официального письма; в жанре приказа и в жанре устного выступления официального лица в официальной ситуации. )