Ключевыми для системы ценностей белых расистов (и национал-социалистов в частности) выступают следующие: the maintenance of the purity of our blood; the survival of our race; European-American interests; the racial health of future generations; racially cleansed America; White Pride (S.org). Особый колорит текстам национал-социалистов придают «ценностно-нагруженные» слова (специфические коннотации которых заимствованы из языка-оригинала теории): the Aryan race; a Folkish State; Folk-consciousness, индивидуализирующие их речь. Разумеется, найти какие-либо универсальные ценности в перечне идеалов социального устройства этой небольшой группы людей по определению невозможно.

Идеалы гармоничного социального порядка, создаваемые идеологиями, в значительной степени утопичны, поэтому точный или хотя бы приблизительный срок их осуществления никогда не может быть определен. Следовательно, в семантической структуре таких существительных, как justice, equality, freedom, fairness в рамках идеологического дискурса можно выделить не только деонтический компонент – «так должно быть», но и темпоральный компонент – «будущее время» (этого сейчас пока нет, но наступит в будущем). Устремленность идеологий в будущее проявляется и в том, что идеалы той или иной социальной группы часто имеют формулу «ценностный» атрибут плюс «будущее», например: a gender-just future; a White safe future for our children.

Слот 2. Наши «антиценности» (то, с чем мы боремся). Наряду с ценностями и идеалами каждая идеологическая группировка имеет набор «антиценностей», «враждебных» концептов, в существовании которых виноваты «чужие» и которые с ними ассоциируются. Лексические единицы, обозначающие эти концепты, являются абстрактными именами существительными, антонимичными словам, объективирующим ценности группы.

Так, для сторонников женского движения «враждебными» являются концепты, стоящие в оппозиции к понятиям «равенство полов» и «справедливость»: superiority of men over women; inequality; injustice; (blatant) sexism; male mastery/ supremacy/ superiority; sexist attitude; subordination of women; machism; discrimination against women; sex discrimination. Как показывают примеры, большинство единиц, вербализующих понятие «Господствующее положение мужчин», не являются монокомпонентными, а состоят как минимум из двух компонентов, один из которых денотатирует «пол». Именно за счет этого эксплицитно выраженного элемента создается специфичность и индивидуализированность гендерного дискурса, в котором «мужское» и «женское» всегда заметно выделены.

«Враждебными» для афро-американцев концептами являются racism; inferiority; discrimination; white supremacy; man’s inhumanity to man; racial prejudice; the distortion of personality; racial and biological determinism. Здесь много общего с «антиценностями» феминисток: бóльшая часть понятий противостоит идеалам равенства и справедливости.

Для озабоченных господством и сохранением белой расы американцев словами, имеющими чрезвычайно негативные коннотации, стали miscegenation; racial/ race mixing, а также multiculturalism; diversity; racial equality; Political Correctness, ср.: egalitarian zealots (S.org; Nov. 22, 1997).

Следствием негативного отношения членов социальной группы к тому или иному явлению является использование в их речи большого количества оценочной лексики, с помощью которой выражается неприятие всего того, что относится к «чужому». Так, высказывая свое резко отрицательное отношение к религии, американские атеисты проявляют особую изобретательность, умело манипулируя словами. Нейтральным словам religion, the religious они часто предпочитают religiosity, religionists, имеющие коннотацию «фанатичный» в одном из своих значений, а также изобретенные ими «сниженные» godism и godists, не зафиксированные в словарях английского языка. Негативная оценка атеистами всего, что связано с верой, часто выражается посредством таких «нагруженных» коннотациями имен и атрибутов, как «абсурд», «глупость», «нелепый», «ограниченный» и др.: absurdities of religious dogma; ridiculous and hateful nonsense; close-minded religiosity (SFA.com).

Использование религиозных терминов в сочетаниях с «несочетающимися» с ними по семантике словами, в необычном и неожиданном для них контексте существенно «дискредитирует» эти термины, например: Godism was invented in the earliest days of mankind’s ignorance; Atheists do not believe in gods, devils, angels, or other imaginary creatures; imaginary gods (A.org). Словосочетания «изобрести религию» и «воображаемое существо» [Бог], с точки зрения религиозных людей, не являются правильными и даже могут показаться им оскорбительными.

Существует также «орфографический» способ выражения оценки, заключающийся в специфическом использовании прописных и строчных букв. Основной принцип «идеологического» написания отдельных слов можно сформулировать так: «Наши ценности, идеалы, то, что нам дорого, мы пишем с заглавной буквы», а «Их ценности, то, что относится к ним, то, что мы не принимаем, мы пишем с маленькой буквы». При таком подходе слова, которые по нормам английского языка пишутся с заглавной буквы, могут быть написаны со строчной буквы и наоборот. Так, атеисты используют заглавные буквы в словах, называющих их идеологию и последователей этой идеологии (т.е. себя) - Atheism, Atheists, а также в словах, обозначающих такие важные для них концепты, как Life, Science, Mind, Evolution. При этом название культовой книги христиан и слова «Бог» (в христианском смысле) и «Аллах» демонстративно пишутся со строчной буквы: …the bible denigrates women; the worship of a god-man; allah. Оппозиция «свои - чужие» также не может остаться незамеченной, когда в рамках одного текста наименование одной расы пишется с большой буквы, а другой – с маленькой (Black people – whites, blackassailantsand White victims).

Анализ лексического наполнения каждого из выделенных слотов позволяет вскрыть интересные закономерности использования тех или иных номинаций при описании «своего» и «чужого», их оценочный потенциал, семантическое своеобразие, прагматическую заряженность и национально-культурную специфику.

В заключении обобщаются результаты работы и намечаются перспективы дальнейших исследований.

Выделенные концептуальные признаки идеологии далеко не исчерпывают содержания концепта, сочетающего в себе множество противоречивых моментов. Вполне возможно, что в недалеком будущем этот перечень будет пополняться или, напротив, уменьшаться, отражая новое понимание феномена идеологии и его роли в обществе.

Всестороннее изучение когнитивных метафор и их участия в организации сложных абстрактных концептов представляется перспективным направлением дальнейших исследований. Было бы интересно найти точки соприкосновения и различия в метафорической концептуализации идеологии носителями разных культур с целью выявления национальной специфики этого понятия, которая при отсутствии сопоставительного анализа остается не до конца проясненной.

Основные положения диссертации отражены в следующих публикациях:

1. К вопросу об объективации концепта «идеология» в английском языке // Лингвистические основы межкультурной коммуникации в сфере европейских языков: Сб. тез. межд. науч. конф. 15-16 ноября 2001 г. Н. Новгород. Ч. I. – Н. Новгород: НГЛУ им. Н.А. Добролюбова, 2002. – С. 56-58.

2. Семантическая структура и текстовые смыслы слов “ideology”, “ideological” // Аспирант: Сб. науч. трудов аспирантов НГЛУ им. Н.А. Добролюбова. Вып. IV. Ч. I. - Н. Новгород: НГЛУ им. Н.А. Добролюбова, 2002. – С. 48-54.

3. О прагматике политической рекламы (на примере избирательной кампании 2000 г. в США) // Социальные варианты языка: Материалы межд. науч. конф. 25-26 апреля 2002 г. Н. Новгород. – Н. Новгород: НГЛУ им. Н.А. Добролюбова, 2002. – С. 156-159. )