На следующем этапе исследования в качестве экспериментального использовались словосочетания узуальных слов русского языка (имя прилагательное и имя существительное). Результаты эксперимента показали, что около одной трети словосочетаний были восприняты более 50% испытуемыми как не встречавшиеся ранее и непонятные. Основанием для оценки сочетаний узуальных, распространенных и практически обязательно встречавшихся ранее слов в качестве новых и непонятных можно считать возникновение “новизны смыслов” в предъявляемых мини-контекстах (словосочетаниях). Так, в словосочетании СВИНЯЧЬИ ГЛАЗКИ испытуемые выделяют разнообразные компоненты значения, которые образуют две группы образов: зрительные, связанные непосредственно с объектами (“свинья” и “глаза”) и их характеристиками: поросенок (3); свинья (2); глаза свиньи; маленькие, круглые; маленькие, красные; хлев, щетина, мясо; пятачок, маленькие глаза, розовый цвет; а также образы, которые показывают метафорическое переосмысление и перенос значения с одного объекта (“свинья”) на другой (“человек”): хитрость (4); что-то простое; злость; наглость; человек; водка.

Описание ситуации у носителей языка может опираться и на слуховые образы: ШЕРШАВЫЙ ГОЛОС: змея, шипение; у моего начальника, голос приказной, лицемерный человек; листья осенью на дороге; режет ухо; хриплый(3); скрип; скрипучий. Часто имеют место случаи множественности толкований с выходом на различные ситуации в ответах испытуемых, например, УБИЙСТВЕННАЯ НОЧЬ: детектив, тайна, маньяк; ночь накануне экзамена; рассказ, который очень удивляет в лучшую сторону; СВЕТ БЕЛЫЙ: после туннеля выехать и попасть на свет; звезды, клиническая смерть; утренний свет зимой; высшее общество; окружающая среда. Разнообразие полученных ассоциативных реакций в данном случае может объясняться как широким потенциальным объемом семантического пространства исследуемых словосочетаний, так и тем, что носители языка проецируют на некий вербальный стимул свой собственный жизненный опыт, продуцируя новые смыслы и оттенки смыслов. Новизна как фактор, характеризующий сочетания знакомых и понятных слов, проявляется в ответах испытуемых – ассоциациях через “принадлежность носителю качества”: ХРУПКИЙ ГОЛОС – ребенок, девушка, женщина; ребенок; талант, младенец; слабый человек(2); маленький человек; хрупкое создание; неуверенный в себе человек; неуверенный человек, говорящий неправду; описание самого “качества” – тихий; тонкий; изящный; срывается, тонкий; тоненький голосок; тонкий голос; тонкий как у ребенка; приписывание качества (“атрибуция”) новому объекту, для которого это качество окказионально – цветок; хрусталь; колокольчик; струна, жалость.

Задачей эксперимента, проведенного в 1998-1999 гг., являлось дальнейшее исследование проблем, связанных с новым словом и его спецификой как единицы индивидуального лексикона. Экспериментальным материалом послужили узуальные слова иностранного языка, не изучавшегося ранее испытуемыми (итальянского).

В ответах испытуемых при идентификации значения нового слова неизвестного языка очень четко выявляется доминирующая реализация стратегии по сходству звукобуквенного сходства. Поскольку первым заданием в эксперименте было записать ассоциацию – слово на любом иностранном языке, в условиях коммуникативного затруднения, когда найти опору семантического характера невозможно, в ответах значительное место занимают слова английского, французского, немецкого языка, имеющие сходство с исходным словом по формальным признакам. Определив некую точку отсчета для дальнейшей интерпретации, испытуемые, как правило, придерживались ее и при выполнении следующих заданий.

Идентификация значения нового/неизвестного индивиду слова представляет собой сложный процесс, при этом взаимодействие многообразных форм отображения действительности у человека и оперирование ими на разных уровнях осознаваемости обеспечивают функционально достаточные опоры для понимания как решения нечетко сформулированных задач при оперировании расплывчатыми множествами, которые обычно лежат за используемыми людьми языковыми единицами [Залевская 1999]. Необходимо учитывать, что имеют место расхождения между набором зафиксированных в словаре значений слова и значениями единиц внутреннего лексикона, представляющих собой процесс поиска некоего отрезка континуума, на который оказывает влияние весь предыдущий опыт человека. В процессе опознания незнакомого, ранее не встречавшегося, слова носитель языка оказывается в ситуации, когда ему необходимо решать задачу, неопределенную по своей сути. Выявление неких координат, точек отсчета, начинается немедленно при предъявлении слова и предопределяется общими ориентирами, связанными с избирательностью и пристрастностью направления поиска значения нового слова субъектом деятельности.

В определении продукта процесса идентификации нового слова может использоваться предложенный Э.Е. Каминской [1998: 51] термин смысловое поле. Под смысловым полем идентифицируемого нового для индивида слова подразумевается сфера существования этого слова в индивидуальном лексиконе, а через него и в единой информационной базе человека, которая создается в результате поиска опор для опознания незнакомой единицы номинации. Усвоение нового слова происходит в результате сложного взаимодействия многообразных знаний человека с воспринимаемым словом, которое становится принадлежностью общей картины мира индивида. Смысловое поле нового слова представляет собой некое системное, словесно-образное интермодальное психическое образование, которое интегрирует совокупность всех реальных (опознанных) и потенциальных связей данного слова у человека. Саморазвитие единой информационной базы человека в течение всей жизни происходит как процесс построения новых концептуальных картин на основе уже имеющихся и сопровождается перестройкой как включаемого фрагмента знания, так и самой системы.

Построение смыслового поля имеет место в процессе актуализации неких сегментов многогранного предшествующего опыта индивида. Реализация процесса опознания смыслового поля нового слова выявлялась через модель ситуации в ответах испытуемых с акцентуацией определенного слова-медиатора, представлявшего опорную единицу лексикона. Включение познаваемого объекта в новую систему отношений и в результате этого проявление его в новом качестве открывают как бы новую перспективу/направленность мышления в процессе поиска и выявления до сих пор неизвестных, но существенных для познающего индивида свойств объекта. Новая система связей обеспечивает и новую направленность мысли индивида.

Реальным источником возникновения нового слова мы не можем считать ничего иного, кроме речевой способности человека. Функционирование языка представляет собой постоянное коммуникативное движение; возникновение новых слов относится к пространству речевой деятельности индивидов, что в свою очередь приводит к постепенным изменениям в языковой системе. В контексте обсуждаемой проблемы новое слово – это словесное новообразование с точки зрения тех связей, которые оно имеет как элемент языковой системы, и нечто иное с точки зрения внутреннего лексикона человека.

Итак, разработка концептуального аппарата психолингвистической теории неологии имеет своим исходным пунктом представление о новом слове как единице индивидуального лексикона [Тогоева 2000]. Слово при этом трактуется как средство доступа к единой перцептивно-когнитивно-аффективной информационной базе человека, формирование которой происходит по законам психической деятельности, но под контролем выработанных в социуме систем норм и оценок. Основополагающими для разработанного подхода являются вопросы динамики, развития, процесса, нормы, узуса, вариативности и ошибки; в качестве ключевых параметров нового слова, которые требуют дальнейшего обсуждения, рассматриваются понятия новизны единицы номинации, времени и пространства возникновения и функционирования нового слова.

Необходимо учитывать, что процессы восприятия речи не существуют в отрыве от процессов продуцирования речи; и в том, и в другом случае происходит реализация общих закономерностей речемыслительной деятельности человека. Индивид понимает новое слово в соответствии с содержанием своего лексикона, общими и частными идентификационными эталонами, сформированными схемами знаний и, вполне вероятно, с какими-то “свежими” следами в памяти, эмоционально окрашенным событийным элементом информационного тезауруса. Проведенные эксперименты не только представили богатейший материал для анализа стратегий идентификации значения нового для индивида слова, но и стимулировали производство речи, в том числе продуцирование новых окказиональных единиц номинации, новых значений, сочетаний слов и смыслов. )