…Дайте трудное дело,

Дело гордых высот,

Чтобы сердце запело,

Отправляясь в полет…12

Север сразу просеивает людей, сортирует, распределяет по характерам, склонностям, качествам. Гагарин со своими друзьями – Валентином Злобиным и Юрием Дергуновым уехали из Москвы на этот немыслимо далекий Север. Они добрались до штаба. Получили направление и поехали к месту службы в дальний гарнизон. К месту назначения добрались далеко за полночь, но в гарнизонной гостинице их ждали. Утром, после завтрака, явились к командиру. Подполковник напомнил о традициях подразделения и пожелал им быть достойными наследниками боевой славы его ветеранов. После первых бесед со старожилом Севера, Леонидом Даниловичем Васильевым, Гагарин понял, что здесь, на Севере, мало одного умения летать, надо уметь управлять самолетом в непогоду, да еще ночью. На Севере, в сложнейших условиях Заполярья, люди особенно ценят дружескую поддержку, взаимовыручку.

Так началась настоящая летная служба в Заполярье. А в марте, когда солнце по нескольку часов стало появляться в северном небе, начались полеты. В третий раз все с самого начала: сперва «вывозные» полеты, затем «провозные» и лишь после этого – самостоятельные. Молодых офицеров учили работать в особых полярных условиях: тут, на Севере летать было намного сложнее, чем раньше. Первый «провозной» полет. Юрий Гагарин посадил самолет точно у знака. И, конечно, в числе первых он получил разрешение на самостоятельный вылет. Кто был, тем более летал на Севере, тот знает, что погода там очень капризна и переменчива. Так было и тогда, когда Юрий Гагарин в первый раз в части пошел в самостоятельный полет. А вскоре в «боевом листке» сообщалось: «Сегодня лейтенант Юрий Гагарин в сложных метеорологических условиях совершил первый самостоятельный полет на реактивном самолете…»13 Напряженные занятия, ночные учебные тревоги, новая техника и подготовка к полетам – все это требовало сил, выдержки, навыка. Морская авиация слабых не любит. Оказывается, даже после двух лет учебы не так просто с одного захода «обстрелять» цель, особенно наземную. Объективная лента кинофотопулемета неизменно фиксировала все его промахи и ошибки. И Юрий вновь садился за учебники. «Я никогда не жаждал приключений и опасностей ради них самих»,14 - сказал как-то Гагарин. А вскоре произошло событие, которое едва не стоило Гагарину жизни. Был обычный летный день. Юрий шел в дальний маршрут для отработки полета по приборам. Он выполнил задание и тут только заметил, что видимость резко упала, мгла окутала все вокруг. Смазались и стали едва различимы даже знакомые очертания берега, фиордов и островов. Навалился циклон. Юрий запросил аэродром. Тут же он услышал в шлемофоне встревоженный голос руководителя полетов: ««Кедр», немедленно возвращайтесь.

«Сосна» закрыта. Сообщите запас горючего!»15 Юрий посмотрел на прибор. Зеленая светящаяся стрелка приближалась к красной черте. Двигатель заглатывал остатки топлива. Юрий вспомнил, что затянул с одним упражнением. Немного не рассчитал… Высотомер показывал три тысячи метров. Он взял ручку на себя. Машина начала медленно карабкаться вверх. Теперь главное выдерживать курс. Внизу скалы. Они изредка видны в просветах облаков. Знакомые очертания. Юрий взглянул на карту и мысленно сделал расчет. Земля помогала ему. Все остальные машины уже вернулись, и руководитель полетов – опытный воздушный ас – теперь непрерывно вел только его самолет. Он сообщил скорость и направление ветра, спросил о режиме двигателя, сказал, что нужно делать. Стрелка прибора остановилась в нескольких делениях от красной черты. Юрий шел по радиоприводу и чувствовал, что под ним уже аэродром. Но вокруг был сплошной мрак.

««Кедр», вы правильно зашли на полосу! Почему набрали высоту? Рассчитайте еще раз посадку. Спокойно». «Я не видел полосы. Захожу еще раз!» – Юрий круто развернулся и снова пошел на посадку. Выпущены шасси.16

Он не видел ни красных огней «подхода», ни зеленых огней «входных ворот». Только слабые голубоватые пятна прожекторов упирались во мрак. Но вот в разрыве снежной мглы призрачно мелькнуло серое полотнище полосы и едва заметные бусинки огней вдоль нее. Юрий резко убрал газ и круто пошел вниз. Плюхнулся. Привычный толчок обрадовал его. Есть земля! Но самолет немного косо вышел на полосу. Последним напряжением воли Юрий чуть довернул машину. Все. Он выключил зажигание. Машина еще несколько секунд бежала по бетону, а затем начала притормаживать. Когда она встала, Юрий взглянул на указатель горючего. Стрелка стояла на нуле, чуть-чуть за красной чертой… Гагарин расстегнул куртку и платком вытер лоб. Видно, не зря говорят, что в таких полетах у пилотов сгорает кусочек сердца. Теперь, когда все уже было позади, к Юрию вернулось обычное расположение духа. Он был возбужден, но ноги чуть дрожали, то ли от усталости, то ли от перенесенного напряжения. Руководитель полетов крепко пожал Юрию руку: «Молодец! Быстро сориентировался. И действовал смело. А смелым сопутствует удача».17

Все эти первые месяцы жизни на Севере он жил в надежде увидеть жену, так как Валентина осталась доучиваться в Оренбурге. Валя вскоре окончила училище, получила диплом фельдшера-лаборанта и в начале августа приехала к Юре в гарнизон. Позже Гагариным дали отдельную комнату.

Еще на Севере Гагарин научился полностью отключаться от дел. По гористой тундре, ныряя в заросшие густым кустарником распадки, он добирался до быстрого ручья, вода которого и летом оставалась леденистой, а зимой, окутанная испарениями, не замерзала. Здесь, в уединении, он проводил за ловлей форели неслышимые часы. Это был его редкий отдых в тишине и одиночестве, так необходимый каждому. Валя ждала ребенка. В середине апреля Юрий отвез жену в город. Потянулись дни, полные беспокойного ожидания. Юре очень хотелось, чтобы родилась дочка. Вскоре Гагарины сидели дома и купали дочку. Девочку назвали Леной.

Вслед за радостью там, на Севере, пришла и первая беда. Неожиданная, горькая. Погиб его тезка и друг Юрий Дергунов. Юра сильно переживал эту утрату. Несколько недель Юра ходил как потерянный, не спал ночами. Но отвлечь его могло только небо.

Он очень любил небо! Так он говорил: «Небо… Необъятное, бездонное. Чтобы понять силу его притяжения, его надо увидеть не с земли, а с высоты. Надо забраться повыше и тогда… оно откроется совсем иным. Когда я впервые увидел небо с высоты птичьего полета, дрогнуло мое сердце от тоски: как необозрим этот мир, который я еще никогда не видел в своей жизни. И закружилась голова. Так все было неожиданно красиво. Я понял – это мой путь, я пойду к небу…» 18

Третий из спутников все еще кружил вокруг планеты, когда весь мир снова потрясло известие – 2 января 1959 года в Советском Союзе запущена многоступенчатая космическая ракета в сторону Луны. Человек стал еще ближе к космосу. Коллективы научно-исследовательских институтов, заводов и испытательных организаций, создавшие новую ракету для межпланетных сообщений, посвятили этот запуск внеочередному XXI съезду Коммунистической партии Советского Союза.

Гагарин написал заявление о приеме в партию, испортил не мало бумаги, пока нашел несколько десятков слов, отвечающих его настроению, его мыслям и стремлениям. Товарищи комсомольской организации дали ему рекомендацию, и вскоре он был принят кандидатом в члены партии. Это обязывало его работать и учиться еще усерднее, чтобы оправдать великое доверие. Теперь Юрий, уже успевший прочитать немало космической литературы, был твердо уверен, что время полетов в космос очень близко. В те дни, когда все говорили о лунной ракете, и родилась у него мысль, впервые минуты казавшаяся дерзкой и неосуществимой: он решил попытать счастье в новом деле. Горячий, неуемный интерес к новому породил ее и затем укрепил на столько, что она стала теперь навязчивой идеей. А тут еще в газетах появились сообщения: люди просили послать их в космос. Он долго не решался, точнее, не знал, как это сделать… Однажды вечером он написал рапорт.

«Командиру части…

Рапорт

В связи с расширяющимися космическими исследованиями, которые проводятся в Советском Союзе, могут понадобиться люди для первых полетов в космос. Прошу учесть мое горячее желание и, если будет возможность, направить меня для специальной подготовки. )