Во время похорон советских лидеров принято нести их награды, приколотые к небольшим бархатным подушечкам. Когда хоронили Суслова, пятнадцать старших офицеров несли за гробом его ордена и медали. Но у Брежнева было более двухсот орденов и медалей! Пришлось прикреплять на каждую бархатную подушечку по несколько орденов и медалей и ограничить почетный эскорт сорока четырьмя старшими офицерами.

БРЕЖНЕВ В УЗКОМ КРУГУ

Брежнев терялся на разного рода торжественных церемониях, скрывая порой эту растерянность неестествен­ной малоподвижностью. Но в более узком кругу, во время частых встреч или в дни отдыха Брежнев мог быть совсем иным человеком, более самостоятель­ным, находчивым, иногда проявляющим чувство юмора. Об этом вспоминают почти все политики, которые имели с ним дело, конечно, еще до начала его тяжелой болезни. Видимо, понимая это, Брежнев вскоре стал предпочитать вести важ­ные переговоры на своей даче в Ореанде в Крыму или в охотничьем угодье Завидово под Москвой.

Бывший канцлер ФРГ В. Брандт, с ко­торым Брежнев встречался не один раз, писал в своих воспоминаниях:

“В отличие от Косыгина, моего непос­редственного партнера по переговорам 1970 г., который был в основном холо­ден и спокоен, Брежнев мог быть им­пульсивным, даже гневным. Перемены в настроении, русская душа, возможны быстрые слезы. Он имел чувство юмо­ра. Он не только по многу часов купал­ся в Ореанде, но много говорил и сме­ялся. Он рассказывал об истории своей страны, но только о последних десяти­летиях . Было очевидно, что Брежнев старался следить за своей внешностью. Его фигура не соответствовала тем представлениям, которые могли воз­никнуть по его официальным фотогра­фиям. Это не была ни в коей мере внушительная личность, и, несмотря на грузность своего тела, он производил впечатление изящного, живого, энер­гичного в движениях, жизнерадостного человека. Его мимика и жесты выдава­ли южанина, в особенности если он чув­ствовал себя раскованным во время бе­седы. Он происходил из украинской ин­дустриальной области, где перемеши­вались различные национальные влия­ния. Больше чего-либо иного на форми­ровании Брежнева как человека сказа­лась вторая мировая война. Он говорил с большим и немного наивным волнени­ем о том, как Гитлеру удалось надуть Сталина .”

Г. Киссинджер также называл Бреж­нева “настоящим русским, полным чувств, с грубым юмором”. Когда Кис­синджер, уже в качестве государствен­ного секретаря США, приезжал в 1973 г. в Москву, чтобы договориться о визите Брежнева в Соединенные Штаты, то почти все эти пятидневные переговоры происходили в охотничьем угодье Завидово во время прогулок, охоты, обедов и ужинов. Брежнев даже демонстрировал гостю свое искусство вождения автомашины. Киссинджер пи­шет в своих мемуарах: “Однажды под­вел он меня к черному “кадиллаку”, который Никсон подарил ему год назад по совету Добрынина. С Брежневым за рулем помчались мы с большой скоро­стью по узким извилистым сельским до­рогам, так что можно было только мо­литься, чтобы на ближайшем перекре­стке появился какой-нибудь полицей­ский и положил конец этой рискован­ной игре. Но это было слишком неверо­ятно, ибо, если здесь, за городом, и имелся бы какой-либо дорожный по­лицейский, он вряд ли осмелился бы остановить машину Генерального се­кретаря партии. Быстрая езда окончи­лась у причала. Брежнев поместил меня на катере с подводными крылья­ми, который, к счастью, он вел не само­лично. Но у меня было впечатление, что этот катер должен побить тот ре­корд скорости, который установил ген­сек во время нашей поездки на автомо­биле”.

Весьма непосредственно вел себя Брежнев на многих приемах, например, по случаю полета в космос совместного советско-американского экипажа по проекту “Союз — Аполлон”. Однако со­ветские люди не видели и не знали такого жизнерадостного и непосред­ственного Брежнева. К тому же образ более молодого Брежнева, которого то­гда не очень часто показывали по теле­видению, был вытеснен в сознании на­рода образом тяжело больного, малоподвижного и косноязычного человека, который чуть ли не ежедневно появлялся на экранах наших телевизоров в последние 5-6 лет своей жизни.

БЛАГОЖЕЛАТЕЛЬНОСТЬ И СЕНТИМЕНТАЛЬНОСТЬ

Брежнев был в целом человеком благожелательным, он не любил осложнений и конфликтов ни в политике, ни в личных отношениях со своими коллегами. Когда такой конфликт все же возникал, Брежнев старался избежать экстремальных решений. При конфликтах внутри руководства лишь очень немногие из людей отправлялись на пенсию. Большинство “опальных” руководителей оставалось в “номенклатуре”, но лишь на 2-3 ступени ниже. Член Политбюро мог стать заместителем министра, а бывший министр, секретарь обкома партии, член ЦК КПСС направлялся послом в небольшую страну: Данию, Бельгию, Австралию, Норвегию.

Эта благожелательность переходила нередко в попустительство, которым пользовались и нечестные люди. Брежнев часто оставлял на своих постах не только провинившихся, но и проворовавшихся работников. Известно, что без санкции Политбюро судебные органы не могут проводить следствие по делу любого из членов ЦК КПСС.

Нередко случалось и такое, что Брежнев плакал на официальных приемах. Эта сентиментальность, столь мало свойственная политикам, иногда приносила пользу . искусству. Так, например, еще в начале 70-х годов был создан кинофильм “Белорусский вокзал”. Это была хорошая картина, но ее не допускали на экран, полагая, что в фильме не в лучшем свете представлена московская милиция. Защитники картины добились просмотра ее с участием членов Политбюро. В фильме есть эпизод, где показано, как случайно и через много лет встретившиеся однополчане поют песню о десантном батальоне, в котором все они когда-то служили. Песня эта, сочиненная Б.Окуджавой, тронула Брежнева, и он заплакал. Разумеется, фильм был немедленно разрешен к прокату, а песню о десантном батальоне с тех пор почти всегда включали в репертуар концертов, на которых бывал Брежнев.

КОНЕЦ ЗЕМНОЙ ЖИЗНИ БРЕЖНЕВА

Еще в 50-летнем и даже 60-летнем возрасте Брежнев жил, не слишком заботясь о состоянии своего здоровья. Он не отказывался от всех удовольствий, которые может дать жизнь и которые далеко не всегда способствуют долголетию.

Первые серьезные проблемы со здоровьем появились у Брежнева, видимо, в 1969-1970 гг. Рядом с ним стали постоянно дежурить врачи, и в местах, где он жил, были оборудованы медицинские кабинеты. В начале 1976 г. С Брежневым случилось то, что принято называть клинической смертью. Однако его удалось вернуть к жизни, хотя в течение двух месяцев он не мог работать, ибо его мышление и речь были нарушены. С тех пор рядом с Брежневым постоянно находилась группа врачей-реаниматоров, вооруженных необходимым оборудованием. Хотя состояние здоровья наших лидеров относится к числу тщательно охраняемых государственных тайн, прогрессирующая немощь Брежнева была очевидна для всех, кто мог видеть его на экранах своих телевизоров. Американский журналист Симон Хед писал: “Каждый раз, когда эта тучная фигура отваживается выйти за кремлевские стены, внешний мир внимательно ищет симптомы разрущающегося здоровья. Со смертью М. Суслова, другого столпа советского режима, это жуткое пристальное внимание может только усиливаться. Во время ноябрьских (1981 г.) встреч с Гельмутом Шмидтом, когда Брежнев едва не падал при ходьбе, он временами выглядел так, как будто не может протянуть и дня.”

В сущности он медленно умирал на глазах всего мира. У него было в последние шесть лет несколько инфарктов и инсультов, и врачи-реаниматоры несколько раз выводили его из состояния клинической смерти. В последний раз это произошло в апреле 1982 г. После несчастного случая в Ташкенте.

Разумеется болезненное состояние Брежнева стало отражаться и на его способности управлять страной. Он был вынужден часто прерывать выполнение своих обязанностей или перелагать их на непрерывно растущий штат своих личных помощников. Рабочий день Брежнева сократился на несколько часов. Он стал выезжать в отпуск не только летом, но и весной. Постепенно ему становилось все труднее выполнять даже простые протокольные обязанности, и он перестал разбираться в том, что происходить в округ. Однако очень много влиятельных, глубоко разложившихся, погрязших в коррупции людей из его окружения были заинтересованы в том, чтобы Брежнев время от времени появлялся на людях хотя бы как формальный глава государства. Они буквально водили его под руки и достигли худшего: старость, немощь и болезни советского лидера стали предметами не столько сочувствия и жалости его сограждан, сколько раздражения и насмешек, которые высказывались все более открыто. )