Политический консерватизм или экономическая реформа, стабильность кадров или выдвижение новых поколений функционеров, личная преданность или компетентность, жесткое администрирование или допущение элементов рынка, приоритете тяжелой и оборонной промышленности или легкой, «партийность» или технократические ценности, руководящая роль партии или активность «масс» в общественных организациях, более или менее надежно контролируемых - все эти фундаментальные проблемы, решение которых предполагало выбор, никогда не доводились до конца из-за боязни нарушить консенсус, коснувшись сути вещей.

Такой подход к делу приводил к торможению, а затем и провалу многих попыток реформ, проистекавших из желания решить проблемы, не затрагивая причин их возникновения; централизации, бюрократизма органов управления, утвердившегося еще в 30-е гг.

Основные усилия направлялись на развитие оборонной промышленности, энергетики, сельского хозяйства и Сибири. Первоочередной задачей стало, как можно быстрее и возможно в большем объеме найти излишки энергоносителей и экспортного сырья и за счет их продажи снять необходимость реформ, направленных на повышение качества продукции и интенсификацию производства.

Крупные инвестиции в сельское хозяйство, запуск инфляционных процессов в сочетании с новой административной централизацией экономики, с усилением контроля стали той "легкой дорожкой", по которой пошла дряхлеющая правящая верхушка.

В этих условиях беспрерывно выхолащиваемая реформа не могла не принять чисто косметический характер.

В безуспешном стремлении рационализировать управление предприятиями — очень разбросанными, плохо координируемыми и целиком зависящими от неэффективных- вертикальных структур. Не принесли желаемых результатов и попытки сбалансировать равномерное экономическое развитие.

Выбор легких решений, предпочтение консервативным мерам, отказ от радикальных преобразований, торможение, а затем и провал беспрестанно выхолащиваемой реформы, ни один из вариантов которой никогда не получал единодушной оценки в руководстве партии, - все это обусловило вползание советской экономики в кризис, в полной мере проявившийся со второй половины 70-х гг. Он стал несомненным и неопровержимым фактом, признанным руководителями, пришедшими к власти в 1985г., важнейшей причиной, вызвавшей необходимость глубинной «перестройки», провозглашенной новой революцией.

С конца 60-х гг., когда упрочились позиции Л.И. Брежнева и его группы в партийном руководстве, пресловутое стремление к стабильности обернулось едва ли не полным отказом от каких-либо перемен, более того - способствовало «тихой реставрации» многих элементов сталинизма в жизни советского общества. Односторонний половинчатый характер сдвигов 50 - начала 80-х гг. яснее всего проявился в изменениях экономического и политического устройства советского общества. Возраставшее несоответствие административных, внеэкономических методов хозяйствования требованиям развитого индустриального и зарождавшегося научно-индустриального производства заставляло вновь предпринимать попытки изменить экономические порядки, сложившиеся в 30-40-е гг. Однако попытки эти не затрагивали основ административно-директивной системы. По большей части они имели организационно-технический характер.

Создавались и ликвидировались министерства, совершенствовались нормативы и системы оплаты труда. Общие же принципы директивного управления оставались нетронутыми.

Так же как и перемены в хозяйственном механизме, глубокой непоследовательностью и противоречивостью отличалась в 50-70-е гг., эволюция политической системы, унаследованной от предшествующего периода.

В общем, и целом политический режим перестал быть таким произвольно-тираническим, каким он был при Сталине. Впрочем, при отсутствии коренных экономических преобразований на демократизацию советского общества вряд ли можно было рассчитывать всерьез. Пока и поскольку в экономике сохранялись преимущественно административное, директивное планирование и командное, внеэкономическое управление хозяйством, поскольку неизбежно сохранялись основы для господства авторитарных, недемократических порядков и в политике.

Поэтому в 50-70-е гг., не был разрушен авторитарный строй политической жизни: просто произошел переход от одних форм авторитарности, кровавых и беспощадных, к другим, менее одиозным, но столь же недемократическим.

Непоследовательными, половинчатыми были и перемены в сфере внешней политике и международных отношений.

Советские люди получили возможность знакомиться с экономическими, социальными, научными, культурными достижениями зарубежных стран, с образом жизни их населения, увидели, какой многоцветной может быть общественная жизнь. Это также стало важным фактором усиления объективной потребности в преобразованиях советского общества.

Можно привести немало данных, свидетельствующих о росте производства, повышении благосостояния, движении культуры. Но ход процесса оставался существенно противоречивым и стал к тому же быстро затухающим. Слегка подновленная, а не преобразованная общественная система обеспечивала относительный успех только на отдельных направлениях роста - преимущественно там, где можно было экстенсивно продолжать незавершенные индустриализационные и связанные с ними процессы, более или менее поддающиеся административно-директивному регулированию. Там же, где дело касалось потребностей новой эпохи, все сильнее действовала тенденция торможения и застоя.

В движении производства подобная неравномерность выступила особенно ясно. Именно в 50-70-е гг. СССР догнал наиболее развитые страны Запада по объему выпуска продукции, наиболее типична для индустриальной стадии народнохозяйственного развития. И если в расчете на одну душу населения к началу 50-х гг. в нашей стане все еще производилось гораздо меньше стали, угля, электроэнергии, цемента, чем в большинстве промышленно развитых государств, то к началу 80-х гг., среднедушевые показатели их производства в нашей стране стали такими же, как в США, ФРГ, Японии, Англии, Франции.

Завершились и индустриальные сдвиги в сфере занятости. В промышленности и полупромышленных отраслях к началу 80-х гг. сосредоточилось 48% работающего населения, а не 30-35%, как за тридцать лет до этого, в сельском хозяйстве 20%, а не 45-50%. Советская экономика стала индустриальной не только в ключевых точках, но и на большей части хозяйственного пространства.

Однако отсутствие радикальных перемен в экономических и политических механизмах заметно мешало там, где завершение той же индустриализации ставило более сложные проблемы, требующие не экстенсивных, а интенсивных подходов. Скажем, проблему обеспечения при малой занятости в сельском хозяйстве не минимального (к тому же неустойчивого) достатка продовольствия, а его настоящего изобилия, характерного для большинства стран с индустриальным производством. Или проблемы поддержания отвечающего мировым стандартам качества продукции, развертывания сложной современной инфраструктуры, гарантированной системы обслуживания и т.д.

Еще важнее, что сохранение основных начал административно-авторитарной системы мешало решению главной задачи народнохозяйственного развития - общей интенсификации экономики, развертыванию научно-технической революции, переходу от индустриального к научно-индустриальному производству.

Особенно неутешительными выглядят итоги становления научно-индустриального производства в сравнении с ходом аналогичного процесса во многих других странах, где развитие научно-технической революции и научно-индустриального производства достигло гораздо более высокой ступени. В США, например, в 1985г. действовало почти 1,5 млн. электронно-вычислительных машин, в СССР лишь несколько десятков тысяч. В результате наша страна оказалась перед угрозой нового стадиального отставания по уровню народно-хозяйственного роста, отчасти напоминающего то, какое существовало до 30-х гг. Тогда у нас преобладало до индустриальное производство, в промышленно более развитых государствах - индустриальное. К началу 80-х годов наша экономика все еще оставалась по преимуществу на индустриальной стадии, между тем как экономика развитых капиталистических стран поднялась на стадию научно-индустриальную или приблизилась к ней. Обеспечить переход на качественно новую стадию экономического роста без коренного изменения общественных порядков оказалось невозможным. В этом смысле недостаточно измененный хозяйственно-политический механизм стал действовать как механизм торможения. Более того, все основные показатели экономического роста страны неуклонно ухудшались на протяжении всего рассматриваемого периода. )