Насильственная коллективизация была способом тотальной перековки

крестьянства, дабы в итоге получить народ, достаточно послушный

Вождю.

Проходят годы, тоталитарная бюрократия торжествует свои по-

беды в коллективизации и индустриализации, призывая признать их

крупными победами народа, победившим социализмом. Однако, апло-

дируя своему Вождю, объявившему о победе социализма, бюрократия

плохо представляла, что означает эта победа для нее самой. В

первую очередь, для ее высшего эшелона. Все в стране оказывалось

теперь во власти бюрократического аппарата, и поэтому "внутрен-

него врага", без которого функционирование этого самого аппарата

немыслимо, уже негде было искать, кроме как внутри, в своей сре-

де. Эта тенденция пробивала себе дорогу неотвратимо - борьба с

"просочившимся" врагом становилась для Вождя основным средством

управления непомерно разросшимся аппаратом. Ему ничего не оста-

валось делать, кроме как утверждать власть средствами террора,

при возрастающих подачках тем, кто приходил на место репрессиро-

ванных.

В числе обвинений в адрес Сталина можно слышать, что он до-

шел до края - стал бить своих. Дальнейшее развитие этой темы

приводит кое-кого к резкому возражению - мол, Сталин в 30-е годы

никак не мог бить по своим, так как сам уже успел переродиться и

стать чужим для всех, продолжавших дело социалистической револю-

ции. Думается, обе эти крайние точки зрения далеки от истины.

Сотни тысяч функционеров, репрессированных по распоряжению Ста-

лина (во многих случаях заверенного его личной подписью), не бы-

ли для него ни "своими", ни "чужими". Это был аппарат, созданный

как инструмент тотальной власти. В качестве малых деталей аппа-

рата его функционеры оказывались для Сталина "своими", коль ско-

ро это был "его" аппарат. И они же становились "чужими", коль

скоро в этом механизме он начинал обнаруживать тенденцию к "са-

модвижению", не совпадающему с его волей. А могло ли быть иначе?

Ведь Вождь должен был оказаться чужим даже самому себе, коль

скоро в нем сохранилась хоть капля человеческого, того, что ме-

шало борьбе за абсолютную власть.

Последний рубеж защитников "дела Сталина" - победа нашего

народа в Великой Отечественной войне. Однако и этот аргумент

рассыпается в прах, как только мы задаемся вопросом: а какой це-

ной была достигнута эта победа? Сталин был убежден, что "победи-

телей не судят", а потому руководствовался одним-единственным

способом ведения войны: "любой ценой". Между тем основным прин-

ципом военного искусства всегда считалось: добиться наибольших

результатов с наименьшими потерями. И победители подлежат суду,

причем не только нравственному, но и суду военной науки, для ко-

торой принцип "любой ценой" неприемлем хотя бы потому, что он

превращает науку в головотяпство, уравнивая гениального полко-

водца с посредственностью, способной добиться тех же результатов

одной лишь бесчеловечностью, готовностью заплатить за них сколь

угодно дорогую цену.

Поэтому если победа, достигнутая благодаря величайшему са-

мопожертвованию народа, была и останется в веках его победой, то

астрономическое число жертв, которое он понес, является неоспо-

римым свидетельством поражения тоталитарно-бюрократической сис-

темы. Это она поставила народ перед необходимостью столь дорого

заплатить за победу и тем самым обнаружила свою неспособность

вести войну иначе, чем за счет чудовищного перерасхода челове-

ческих жизней. Особо трагично, что даже в военное время много

жертв было принесено не борьбе с врагом, а традиционному устра-

шению своих.

Трибунал, который, по словам А.Твардовского, во время войны

"в тылу стучал машинкой", не только не прекратил своей деятель-

ности, но, наоборот, даже расширил ее после войны. Ведь тотали-

тарно-бюрократический аппарат остался тем же самым, а, значит,

должны были существовать и объекты его деятельности - внутренние

"враги", которые вновь вышли на первый план после исчезновения

внешних. На них был снова обращен огонь карательных органов.

Тягчайшие кары обрушивались на тех, кто "сдался врагу", как

бы честно ни воевал он до пленения: из немецких лагерей военноп-

ленные перемещались в советские "исправительные".

Различие послевоенной судьбы тоталитаризма в стране побе-

дившей и в побежденных странах свидетельствует о справедливости

утверждения известного немецкого мыслителя К.Ясперса о том, что

тоталитаризм не обладает внутренней способностью к самопреодоле-

нию. Но философ оказался неправ, предположив, что причиной кру-

шения тоталитаризма может быть только его военное поражение,

сопровождающееся оккупацией. Есть, оказывается, и другая сила,

способная создать условия для преодоления тоталитаризма.

Вождь тоталитарной бюрократии - это не только ее движущая и

направляющая сила, но и самый уязвимый ее пункт. В руках Вождя

сосредотачивается столько нитей, с помощью которых он приводит в

движение необъятный бюрократический аппарат, что его смерть гро-

зит разрушением этого аппарата, коль скоро не будет тут же най-

дена соответствующая замена. Соответствующая в том смысле, что

новый Вождь должен быть готов осуществить новую - и немедленную!

- встряску аппарата, очередное кровопускание.

В связи с этим после смерти Вождя должна была резко обос-

триться конкуренция претендентов на его пост, так как проиграв-

ший рискует оказаться в числе первых жертв Преемника. В этой

связи нужно всегда помнить о смелости и решительности Н.С.Хруще-

ва, особенно если учесть, какие опытные, коварные, могуществен-

ные претенденты на лидерство ждали момента, чтобы взять на себя

роль умершего Вождя. Победа Н.С.Хрущева в этом единоборстве име-

ла для страны ни с чем ни сравнимое значение, ибо он понял, и,

видимо, уже давно, абсолютную необходимость уйти от созданной

Вождем жестокой и бессмысленной структуры тоталитарной власти.

Именно с учетом этого нужно говорить об историческом значении XX

съезда КПСС и доклада на нем Н.С.Хрущева "О преодолении культа

личности". Дело не только в разоблачении чудовищных преступлений

Сталина, потрясших страну и партию. Дело в том, что, назвав их

преступлениями, руководство партией и государством публично от-

казывалось от массовых репрессий, без которых в принципе немыс-

лим тоталитаризм. Даже в том случае, если не сломаны еще тотали-

тарные структуры, опутывающие своими щупальцами политическую,

хозяйственную и культурную жизнь страны. Тоталитаризм без регу-

лярных массовых репрессий - это уже не тоталитаризм, а авторита-

ризм, и тоталитарные структуры постепенно перерождаются в авторитарные.

При этом, разумеется, сохраняется еще постоянная опасность

тоталитаризма, но уже нет особой атмосферы всеобщего страха, о

котором, слава Богу, не имеет представления тот, кому не приш-

лось жить во времена сталинского террора.

Н.С.Хрущев сохранял многие привычки руководства прежнего

типа, он мог принимать непродуманные решения, мог стучать кула-

ком, разговаривая с западными дипломатами или отечественной ин-

теллигенцией. Но он был противником самого главного и основного,

что составляло суть тоталитарного руководства, - он не допускал

расстрелов по политическим мотивам. Это было уже много, очень

много для страны, еще не успевшей забыть страшные времена ста-

линского террора. Закончилась гражданская война, которую вела

против "своего" народа тоталитарная бюрократия. Новое руковод- )