Однако, как уже говорилось ранее, рассматриваемые теории имеют множество оттенков. Так, М.И. Ковалев, уделивший большое внимание исследованию вопроса об акцессорной природе соучастия, пишет: «Собственно говоря, то, что мы называем акцессорной природой соучастия, не составляет чего-то органически целого. Буржуазной науке известны многие виды акцессорности.

а) строгая акцессорность, когда все – и наказание и освобождение от наказания – подчинено исполнителю преступления;

б) логическая акцессорность – предполагает, что наказание за соучастие должно быть определено лишь в пределах санкции, установленное за главное деяние;

в) акцессорность по наказанию, то есть требование, чтобы степень наказуемости соучастников определялась по степени наказуемости исполнителя;

г) акцессорность по степени завершенности деяния;

д) лимитированная акцессорность, сущность которой сводится к тому, что наказуемость соучастия должна быть связана с совершением противоправного десния не более, чем при помощи какой-либо формы вины».[16]

Основными выводами принципа акцессорности соучастия является то, что соучастник может нести ответственность за свои действия лишь при наличии наказуемого действия исполнителя, и то, что наказуемость соучастника определяется той статьей УК РФ, которая предусматривает действия исполнителя. Первое по сути дела означает, что акцессорная теория в ее крайнем выражении оставляет за пределами наказуемости ряд действий организаторов, подстрекателей и пособников. Поэтому, чтобы в какой-то мере смягчить это положение, впоследствии она была дополнена учением о посредственном исполнении преступления.

Ф.Г. Бурчак считает, что можно говорить об акцессорности соучастия, если под ней понимать зависимость организатора, подстрекателя и пособника от степени осуществления исполнителем преступного намерения. Подстрекателя нельзя привлечь за подстрекательство к законченному убийству, если исполнитель не пошел дальше приготовления к нему. В этом плане и организатор, и подстрекатель, и пособник зависят от фактически выполненного исполнителем в объеме вменения. Так, если понимать под акцессорностью положение о том, что действия соучастников находят свое выражение в преступном деянии, предусмотренном нормой Особенной части УК , лишь через волевое деяние исполнителя, то это положение не должно вызывать никаких возражений и вряд ли может быть оспорено. А.А. Пионтковский отмечал, что при соучастии с распределении ролей отдельные соучастники, как правило, хотя и не всегда, привлекаются к уголовной ответственности по той же статье Особенной части УК, по которой привлекается и исполнитель, поэтому, в этом смысле можно говорить о зависимости ответственности соучастников от преступления, совершенного исполнителем, об акцессорном характере института соучастия.

Но акцессорная теория неизбежно приводит к ряду исключений противоречащих принципам уголовного права. Принцип самостоятельной ответственности соучастников дает надлежащее обоснование ответственности соучастников при добровольном отказе исполнителя; при не привлечении исполнителя к ответственности в силу тех или иных обстоятельств (умер, пользуется дипломатическим иммунитетом и т.д.).Кроме того, например, при наличии расхождений между содержанием умысла соучастников, с одной стороны, и содержанием умысла исполнителя – с другой, возможна их ответственность за разные составы одного и того же преступления. Различная квалификация может иметь место и тогда, когда исполнитель преступления обладает определенными личными свойствами, влияющими на ответственность, если эти свойства не известны его соучастникам. И, наконец, этот принцип объясняет уголовную ответственность подстрекателя и пособника при безуспешности их деятельности.

В теории уголовного права роль института соучастия трактуется по-разному. Различно истолковывается соотношение ст. 32 УК РФ с нормами Особенной части УК РФ. Этот вопрос принципиальное значение для решения проблемы объема понятия соучастия данного в норме Общей части УК РФ.

Здесь имеется две точки зрения. С одной стороны термином «соучастие» обозначают все случаи совместного участия нескольких лиц в совершении одного преступления, а с другой – под ним понимают лишь ограниченный круг такой совместной деятельности, когда между соучастниками проведено распределение ролей. Применительно к этому второму, ограниченному понятию соучастия, говорят о соучастии «в тесном», «узком» смысле слова или наоборот о «сложном» соучастии. По существу, соучастие в узком смысле является частным случаем более широкого понятия соучастия. Общим для этих двух определений соучастия является то, что в обоих случаях в совершении одного преступления принимает участие два и большее число лиц. Отличительным же признаком соучастия в тесном смысле слова является распределение функций между соучастниками, неоднородность их деятельности. Именно применительно к этим случаям законодатель использует специальный юридико-технический прием: выделяет общую по своей природе для различных преступлений деятельность организаторов, подстрекателей, и пособников и вопрос об их ответственности регулирует в Общей части уголовного кодекса. Отсюда некоторыми учеными, в частности М.Д. Шаргородским, делается вывод о том, что в тех случаях, когда в действиях каждого из лиц, совершивших совместно преступление, имеется состав, предусмотренный статьей Особенной части, для квалификации их деяний в институте соучастия нет надобности.

В отличие от этой точки зрения П.Ф. Тельнов считает, что подобное понимание института соучастия не отвечает понятию соучастия как специфической формы преступного деяния. Соучастие по его мнению нельзя считать каким-то новым преступлением, неизвестным Особенной части уголовного законодательства. Любой соучастник, будь то организатор или исполнитель, подстрекатель или пособник, принимающий участие в убийстве или краже, совершает только одно из этих преступлений, но совершает его в своеобразной форме, приобретающей важное значение для определения порядка и пределов ответственности совместно действующих лиц. Критикуя мнение М.Д. Шаргородского о том, что преступное деяние группы лиц, означает не соучастие, а просто совершение при определенных условиях преступления несколькими лицами, П.Ф. Тельнов ссылается на то, что Общая часть УК распространяется на все деяния, предусмотренные Особенной частью и поэтому общее определение соучастия должно распространяться на все случаи умышленной совместной преступной деятельности.

Таким образом, при определении соучастия необходимо прежде всего уточнить, о чем идет речь: о соучастии как родовом понятии, охватывающем все случаи совместного умышленного совершения двумя или более лицами одного преступления, или о соучастии как видовом понятии, т. е. о соучастии с распределением ролей, собственно и предполагающем наличие специальных законодательных постановлений, регулирующих ответственность лиц, которые хотя и не принимали участия в совершении действий, образующих объективную сторону состава преступления, предусмотренного Особенной частью, но своей противоправной деятельностью обусловивших совершение преступления исполнителем.

Понятие соучастия, представленное в Общей части УКРФ, носит универсальный характер и поэтому распространяется на все случаи совершения одного преступления несколькими лицами, в том числе и предусмотренными конкретными статьями Особенной части УКРФ. Отдельные авторы ограничивают сферу действия понятия соучастия только Общей частью УКРФ. Так, по мнению Ю.А. Красикова, статьи УКРФ о соучастии и условиях уголовной ответственности за соучастие в преступлении не могут распространяться на статьи Особенной части УКРФ, в которых содержатся признаки преступления, совершенного группой лиц, организованной группой и т.д. Он считает, что в этих случаях законодательство ограничивает сферу всеобщности, универсальности норм (Общая часть. Ст. 32 – 36 УКРФ). Если в действиях каждого соучастника имеются признаки того или иного вида преступления, описанного в статье Особенной части, то содеянное виновным надлежит квалифицировать лишь по данной статье Особенной части УК. Нормы Общей части (ст. 32 – 36 УКРФ) на эти случаи не распространяются. )