Однако именно некоторые и не более того. Перед нами два тезиса: тезис о необходимости всеобщего согласия с оговорками и тезис, в силу которого любое государство не нуж­дается ни в чьем санкционировании своих оговорок. На од­ной чаше весов — внешняя юридическая стройность, а на другой—суверенитет. Тезис, который находится в противо­речии с принципом суверенитета государства, должен быть отброшен.

Интересно выяснить, что же происходит с конвенцией, к которой сделано несколько оговорок различными государствами, и реакцию на эти оговорки со стороны остальных уча­стников конвенции.

В качестве примера возьмем XIII Гаагскую конвенцию 1907 года о правах нейтральных государств в морской войне.

К конвенции были сделаны следующие оговорки:

Турцией — к статье 10,

Доминиканской Республикой — к статье 12, Германией — к статьям 11, 12, 13 и 20, Сиамом — к статьям 12, 19, 23, Ираном — к статьям 12, 19, 21, Великобританией и Японией — к статьям 19 и 23.

В результате этих оговорок в конвенции оказалось 15 более или менее самостоятельных договорных систем. Несмотря на это, Гаагские конвенции 1907 года сыграли известную положительную роль, что было бы невозможно при применении к ним тезиса о необходимости общего согласия с оговоркой[63].

Таким образом, возможность распространения постанов­лений конвенции на большее число государств, хотя бы за счет допущения в рамках одной системы обязательств с различным объемом, и, главное, возможность последовательно придерживаться принципа суверенитета — не могут быть принесены в жертву во имя необходимости сохранения так называемого единообразия правоотношений, вытекающего из начала общего согласия с оговорками к многосторонним международным договорам

Отстаивая этот тезис, рассмотрим в историческом плане некоторые процедурные правила, применявшиеся при заклю­чении многосторонних договоров.

Речь идет о принципе единогласия и принципе большинст­ва при заключении конвенции.

Первый из них господствовал в XIX и начале XX века. Текст договора мог быть принят только единогласно, что возможно в случае совпадения волеизъявлений всех предпола­гаемых участников соглашения. Вопрос об оговорках в этом случае, естественно, не поднимался.

В последние десятилетия принцип единогласия постепенно вытеснялся принципом большинства. Это было коренным изменением, поскольку возникал вопрос, обязательно ли мне­ние большинства для меньшинства. При этих обстоятельствах и появилась проблема оговорки к многосторонним между­народным договорам.

Если при работе над текстом конвенции принят принцип единогласия, то в конце концов за счет отказа от спорных статей может быть выработан текст, приемлемый для всех. Если же при выработке конвенции принимается принцип большинства, то окончательный текст не является результа­том переговоров в подлинном смысле этого слова, так как остается определенное количество государств, с рядом поста­новлений не согласных. Чтобы восстановить известное равен­ство сторон, участвующих в конвенции, за меньшинством сле­дует признать безусловное право делать оговорки.

Итак, заявление оговорки—это суверенный акт государ­ства. Признание (принятие) оговорки партнером по договору или отклонение ее—такой же суверенный акт. Какие же юри­дические последствия влекут за собой эти акты ?

Если двадцать государств подпишут конвенцию, два из них сделают оговорки, семнадцать из оставшихся восемнад­цати государств эти оговорки примут, а одно отклонит их, то позиция этого одного государства лишит всякого значения намерения девятнадцати других, а для двух государств исключит возможность участия в конвенции.

Все изложенное совсем не противоречит тому, что в от­дельных случаях требование необходимости общего согласия может быть выполнено. Это совершенно естественно в отно­шении закрытых договоров, когда первоначальные участники такого договора разрешают какому-либо государству при­соединиться к нему.

Также логичным будет применение этого требования к до­говорам, исключающим какие-либо оговорки. Если, несмотря на такое запрещение, государство пожелает все же сделать оговорку, то оно может стать участником договора только с согласия всех его участников, фактически отменяющих в этом случае свое же постановление.

Что же касается договоров открытых и тех, в которых нет положений, касающихся оговорок, то есть подавляю­щего большинства международных многосторонних догово­ров, то в случае заявления оговорки одной из сторон пред­ставляется целесообразным исходить из следующего: при заявлении оговорки каким-либо одним государством любое из других государств — участников конвенции, каждое в отдельности, ставится перед необходимостью самостоятель­но, руководствуясь государственными интересами, определить свое отношение к данной оговорке.

При этом возможно, что:

Ø Каждое государство в отдельности может принять заявленную оговорку и согласиться, что остальные положе­ния конвенции, не затрагиваемые данной оговоркой, сохра­няют силу во взаимоотношениях двух государств. К аналогичному выводу пришел и Международный Суд, сформулировавший в связи с Конвенцией о геноциде свое мнение следующим образом: « . Если. кто-либо из участников принимает оговорку как соответствующую предмету и целям этой Конвенции, то он может фактически считать, что сделавшее оговорку государство является участником Конвенции[64]»;

Ø Каждое государство в отдельности может найти, что данная оговорка настолько существенно изменяет смысл конвенции, что согласие с ней невозможно (отклоняет оговор­ку). Вопрос о действии конвенции между двумя такими госу­дарствами, естественно, отпадает. На позиции остальных го­сударств и их отношении к участию в конвенции государства, сделавшего оговорку, это решение никоим образом не отра­жается. Высказанная точка зрения совпадает с мнением Меж­дународного Суда, выраженным так: «Если какой-либо участник этой Конвенции возражает про­тив оговорки, которую он считает не соответствующей предмету и цели Конвенции, то он может фактически считать, что сделавшее оговорку государство не является участником Конвенции[65]»

Теоретически обоснованным и практически весьма полез­ным является предложение проф. В.Н.Дурденевского, считающего целесообразным в подобных случаях руководство­ваться следующим правилом: конвенция действует между го­сударством, сделавшим оговорку, и всеми другими ее участ­никами в ее полном объеме, за исключением лишь той части, к которой оговорка относится, кроме случая, когда возражающий против оговорки прямо скажет, что не желает в своих отношениях с государством, сделавшим оговорку, применения всей измененной такой оговоркой конвенции[66].

Способ выражения согласия с оговоркой.

Оговорке как акту государственного суверенитета всегда противопоставляется ответный суверенный акт другого госу­дарства, который заключается в признании оговорки или от­клонении ее. Как уже отмечалось, в первом случае два дан­ных государства вступают в договорные отношения, преду­смотренные соглашением и оговоркой к нему, во втором — конвенция между ними силы не имеет Очевидно, что для международной практики очень важно определить, были ли сделанные одной стороной оговорки сочтены другой стороной за приемлемые.

При заключении двустороннего договора разрешение вопроса трудностей не представляет, всякая неясность в этом отношении устраняется путем прямых переговоров между двумя сторонами договора. Если оговорка сделана к конвен­ции многосторонней, этот путь неудобен. В то же время именно в этом случае всем участникам соглашения и депози­тарию ратификационных грамот особенно важно, во-первых, иметь уверенность в том, что каждая оговорка известна каждому участнику, и, во-вторых, иметь достаточные основа­ния судить о его отношении к оговорке, чтобы решить, дей­ствует ли или не действует конвенция между ее двумя кон­кретными участниками.

Довольно распространены случаи, когда оговорки включались в декларации или в особый протокол, составляющий приложение к конвенции. Так, в частности, поступили участники Европейской конвенции по радиовещанию 1948 года. В специальном приложении к конвенции были изложены заявления, содержащие оговорки, сделанные двадцатью одним подписавшим конвенцию государством. )