Увеличение масштабов усыновления, вывоз усыновленных из страны поставили на повестку дня решение проблем, связан­ных с более тщательной правовой регламентацией усыновле­ния детей иностранцами. Такая задача возникла и в России, куда обратили свой взгляд граждане США, Италии, Сканди­навских и других государств. А причин для этого достаточно: рост числа детей, оставшихся без попечения родителей, среди которых немало инвалидов; социально-экономические потря­сения, не позволяющие должным образом обеспечить нормаль­ное существование этих детей. С другой стороны, все больше становится иностранных граждан, которые почему-либо не могут усыновить ребенка в своей стране. Одна из причин в более жесткие, чем в России, условия усыновления в собственной стране. Например, в Нидерландах усыновление разрешается только женатым парам с брачным стажем не менее пяти лет. В Испании лицо, усыновляющее ребенка, должно быть не моло­же 25 лет. В ФРГ после вступления в силу в 1991 г. Закона «О благополучии детей» ужесточен порядок усыновления предус­матривается уголовное наказание за торговлю детьми, которая практикуется в отношении детей, привозимых из развиваю­щихся стран. Усыновление здесь тоже разрешается только суп­ружеским парам.

Не на последнем месте среди соображений, по которым ино­странные граждане выражают желание усыновить ребенка из России, — побуждение сугубо нравственного свойства, когда милосердие к осиротевшему, попавшему в бедственное положение ребенку не нуждается в объяснении. К тому же многие иностранцы, желающие усыновить российского ребенка, рус­ские по происхождению. И наконец, что не менее важно, дорогу к международному усыновлению облегчила ст. 21 Конвенции о правах ребенка, рассматривающая усыновление как наилуч­ший способ удовлетворения интересов ребенка.

Но чем все-таки можно объяснить повышенный интерес иностранных граждан именно к российским детям-сиротам?

Если иметь в виду,что иностранные граждане-усыновители преследуют в России какую-то выгоду, чего нет в их странах, то увы это ошибка. На усыновление иностранцем передаются только те дети-сироты,усыновление которых российскими гражданами невозможно. Что это за дети? Как правило, инвалиды. Известен случай, когда супружеская пара из Штатов, у которой уже были двое усыновленных детей, изъявила желание удочерить маленькую девочку. Семья была весьма обеспеченная, муж-врач, хирург. Имел высокий, стабильный доход. Но, у этой девочки одного ушка не было совсем, другое, недоразвитое, находилось на шее.Никто в России удочерить ее не пожелал. Операция ей предстояла сложнейшая, и не одна. Стоит это баснословных денег. И, естественно, усыновитель, врач, это понимал. И, тем не менее, ребенка они забрали.

Все это вместе взятое объясняет то, что усыновление ребенка — российского гражданина к редким событиям не относится, о чем говорят данные статистики. Например, в Российской Федерации состо­ялось так называемых международных усыновлений: в 1993 г. — 1485, в 1994 г. — 2196, в 1995 г. — 1497, в 1996 г. — 3251.

Усыновление российских детей гражданами других госу­дарств подчиняется ряду требований, исключающих свободное распоряжение судьбой ребенка. Существование этих правил объясняется, в частности, стремлением предотвратить превра­щение детей в товар, в предмет наживы теми, кто готов совер­шить такое преступление.

Заключение.

Постепенно происходит все большее сближение семьи, основанной на родстве, и семьи, основанной на усыновлении. Ранее это сближение в основном происходило за счет приближения правового регулирования отношений между усыновленными и усыновителями к правовому регулированию отношений между родителями и детьми, а само усыновление конструировалось по модели кровно-родственной семьи. В на­стоящее время правовые основания отношений между родите­лями и детьми все более приближаются к правовым основани­ям усыновления. Если ранее кровно-родственная семья всегда основывалась на биологическом происхождении, то в настоя­щее время, как уже отмечалось ранее, в случаях, установленных законом, родителями ребенка считаются лица, не имеющие с ним генетической связи. Например, при применении техноло­гии искусственного оплодотворения, суррогатного материнст­ва, при признании отцовства лицом, знающим, что в действи­тельности он не является отцом ребенка. Таким образом, соци­альное отцовство и материнство получает такое же право на существование, как биологическое. С точки зрения социологии усыновление также является одной их разновидностей соци­ального отцовства или материнства. Однако, если права и обя­занности усыновителей практически идентичны родительским, то фактические отношения, возникающие в процессе усынов­ления, не всегда напоминают родительские. В тех случаях, когда ребенок считает усыновителей своими родителями, их отношения ничем не отличаются от родственных. Если же ребе­нок знает о том, что усыновители не его родители, фактические отношения между ними могут быть несколько иными. Безус­ловно, знание об отсутствии биологической связи приобретает в настоящее время все меньшее значение. Если усыновители воспитывали ребенка в течение всей его жизни, само по себе обнаружение факта отсутствия кровного родства, как правило, ничего не изменяет в отношениях между ними и ребенком. Однако, если ребенок усыновлен уже в подростковом возрасте, естественно, что он не может считать таких усыновителей сво­ими родителями. Поэтому законодательство должно, с одной стороны, путем сохранения тайны усыновления обеспечить возможность там, где это возможно, создания видимости кров­но-родственной семьи. С другой стороны, там, где отсутствие родственной связи очевидно, законодательство не должно ис­кусственно моделировать отношения усыновления по образу и подобию кровной семьи.

В связи с вышесказанным не все изменения, внесенные новым Семейным кодексом в институт усыновления, одинаково удачны. Заслуживает поддержки сохра­нение правовых гарантий, обеспечивающих тайну усыновле­ния. Сложности с тайной усыновления возникли потому, что в соответствии со статьей 7 Конвенции о правах ребенка, ребенок имеет право, «насколько это возможно, знать своих родителей». Это положение Конвенции сформулировано достаточно мягко,оно не налагает на государства-участники безусловной обязан­ности предоставить ребенку право получить информацию о своих биологических родителях. Тем не менее Конвенция фор­мулирует такое право и призывает государства обеспечивать его осуществление. В результате сохранение тайны усыновле­ния оказалось проблематичным. Однако доводы за ее сохране­ние по-прежнему перевешивают аргументы в пользу ее отмены. Сохранение тайны усыновления в подавляющем большинстве случаев отвечает интересам и усыновителей, и ребенка. Усы­новляя ребенка, усыновители нередко заинтересованы в том, чтобы у ребенка и у всех окружающих не возникало сомнений в том, что они его родители. Раскрытие этих сведений помимо их воли может причинить непоправимый вред их отношениям с ребенком и причинить им и ребенку тяжелую травму.

Менее удачным представляется введение в семейное зако­нодательство ряда положений, призванных сделать семью, ос­нованную на усыновлении, максимально похожей на семью, основанную на родстве. В новом Кодексе предусматривается, например, что между усыновителем и усыновленным должна быть разница в возрасте не менее 16 лет. Такая разница в воз­расте обычно существует при биологическом происхождении ребенка от родителей, но при усыновлении, если ребенок и иные лица осведомлены о том, что усыновители не являются его родителями, ее существование не имеет никакого смысла и лишь приводит к неоправданному сужению круга лиц, которые могут быть усыновителями.

Также, в качестве заключения, я хотела бы рассмотреть правовые последствия усыновления ребенка.

Правовая природа усыновления состоит в полном приравнивании усыновленного ребенка в личных и имущественных правах и обязан­ностях к родным детям усыновителя на основании произведенного в соответствии с требованиями закона усыновления. Юридический акт усыновления устанавливает как для усыновителя (и его родственни­ков), так и для усыновленного (и его потомства) права и обязанности, предусмотренные законом в отношении родителей и детей, связанных кровным родством. )